Неточные совпадения
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется, как будто бы вчера вы были немножко
ниже ростом,
не правда ли?
Софья. Так поэтому надобно, чтоб всякий порочный человек был действительно презрения достоин, когда делает он дурно, знав, что делает. Надобно, чтоб душа его очень была
низка, когда она
не выше дурного дела.
Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота
низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака
не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Стародум. Льстец есть тварь, которая
не только о других,
ниже о себе хорошего мнения
не имеет. Все его стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.
—
Ниже!
ниже поклонись! — командовала блаженная, —
не жалей спины-то!
не твоя спина — божья!
8) Брудастый, Дементий Варламович. Назначен был впопыхах и имел в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был «Органчиком». Это
не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время сего правления произошло пагубное безначалие, продолжавшееся семь дней, как о том будет повествуемо
ниже.
— Я боюсь, что она сама
не понимает своего положения. Она
не судья, — оправляясь говорил Степан Аркадьич. — Она подавлена, именно подавлена твоим великодушием. Если она прочтет это письмо, она
не в силах будет ничего сказать, она только
ниже опустит голову.
Однако счастье его было так велико, что это признание
не нарушило его, а придало ему только новый оттенок. Она простила его; но с тех пор он еще более считал себя недостойным ее, еще
ниже нравственно склонялся пред нею и еще выше ценил свое незаслуженное счастье.
Не понимая, что это и откуда, в середине работы он вдруг испытал приятное ощущение холода по жарким вспотевшим плечам. Он взглянул на небо во время натачиванья косы. Набежала
низкая, тяжелая туча, и шел крупный дождь. Одни мужики пошли к кафтанам и надели их; другие, точно так же как Левин, только радостно пожимали плечами под приятным освежением.
На своих
низких ногах она ничего
не могла видеть пред собой, но она по запаху знала, что он сидел
не далее пяти шагов.
Тяга была прекрасная. Степан Аркадьич убил еще две штуки и Левин двух, из которых одного
не нашел. Стало темнеть. Ясная, серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже переливался своими красными огнями мрачный Арктурус. Над головой у себя Левин ловил и терял звезды Медведицы. Вальдшнепы уже перестали летать; но Левин решил подождать еще, пока видная ему
ниже сучка березы Венера перейдет выше его и когда ясны будут везде звезды Медведицы.
Она всё
ниже и
ниже склоняла голову,
не зная сама, чтò будет отвечать на приближавшееся.
Тит освободил место, и Левин пошел за ним. Трава была
низкая, придорожная, и Левин, давно
не косивший и смущенный обращенными на себя взглядами, в первые минуты косил дурно, хотя и махал сильно. Сзади его послышались голоса...
Но чем громче он говорил, тем
ниже она опускала свою когда-то гордую, веселую, теперь же постыдную голову, и она вся сгибалась и падала с дивана, на котором сидела, на пол, к его ногам; она упала бы на ковер, если б он
не держал ее.
Кости ее ног
ниже колен казались
не толще пальца, глядя спереди, но зa то были необыкновенно широки, глядя с боку.
― Этого я
не думаю, ― сказал Левин с улыбкой и, как всегда, умиляясь на его
низкое мнение о себе, отнюдь
не напущенное на себя из желания казаться или даже быть скромным, но совершенно искреннее.
— Но что ж делать? Что делать? — говорил он жалким голосом, сам
не зная, что он говорит, и всё
ниже и
ниже опуская голову.
— И неправда! И поскорей
не думайте больше так! — сказала Кити. — Я тоже была о нем очень
низкого мнения, но это, это — премилый и удивительно добрый человек. Сердце у него золотое.
Махая всё так же косой, он маленьким, твердым шажком своих обутых в большие лапти ног влезал медленно на кручь и, хоть и трясся всем телом и отвисшими
ниже рубахи портками,
не пропускал на пути ни одной травинки, ни одного гриба и так же шутил с мужиками и Левиным.
— Но я всё-таки
не знаю, что вас удивляет. Народ стоит на такой
низкой степени и материального и нравственного развития, что, очевидно, он должен противодействовать всему, что ему чуждо. В Европе рациональное хозяйство идет потому, что народ образован; стало быть, у нас надо образовать народ, — вот и всё.
Сережа внимательно посмотрел на учителя, на его редкую бородку, на очки, которые спустились
ниже зарубки, бывшей на носу, и задумался так, что уже ничего
не слыхал из того, что ему объяснял учитель.
Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня
не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили
ниже.
Бесчисленны, как морские пески, человеческие страсти, и все
не похожи одна на другую, и все они,
низкие и прекрасные, вначале покорны человеку и потом уже становятся страшными властелинами его.
— Я давненько
не вижу гостей, — сказал он, — да, признаться сказать, в них мало вижу проку. Завели пренеприличный обычай ездить друг к другу, а в хозяйстве-то упущения… да и лошадей их корми сеном! Я давно уж отобедал, а кухня у меня
низкая, прескверная, и труба-то совсем развалилась: начнешь топить, еще пожару наделаешь.
Ему
не собрать народных рукоплесканий, ему
не зреть признательных слез и единодушного восторга взволнованных им душ; к нему
не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлечением; ему
не позабыться в сладком обаянье им же исторгнутых звуков; ему
не избежать, наконец, от современного суда, лицемерно-бесчувственного современного суда, который назовет ничтожными и
низкими им лелеянные созданья, отведет ему презренный угол в ряду писателей, оскорбляющих человечество, придаст ему качества им же изображенных героев, отнимет от него и сердце, и душу, и божественное пламя таланта.
Дамы ухватились за руки, поцеловались и вскрикнули, как вскрикивают институтки, встретившиеся вскоре после выпуска, когда маменьки еще
не успели объяснить им, что отец у одной беднее и
ниже чином, нежели у другой.
Но, может быть, такого рода
Картины вас
не привлекут:
Всё это
низкая природа;
Изящного
не много тут.
Согретый вдохновенья богом,
Другой поэт роскошным слогом
Живописал нам первый снег
И все оттенки зимних нег;
Он вас пленит, я в том уверен,
Рисуя в пламенных стихах
Прогулки тайные в санях;
Но я бороться
не намерен
Ни с ним покамест, ни с тобой,
Певец финляндки молодой!
К ней дамы подвигались ближе;
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися
ниже,
Ловили взор ее очей;
Девицы проходили тише
Пред ней по зале; и всех выше
И нос и плечи подымал
Вошедший с нею генерал.
Никто б
не мог ее прекрасной
Назвать; но с головы до ног
Никто бы в ней найти
не мог
Того, что модой самовластной
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar. (
Не могу…
«Мой дядя самых честных правил,
Когда
не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать
не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое
низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя...
Тщеславие в горести выражается желанием казаться или огорченным, или несчастным, или твердым; и эти
низкие желания, в которых мы
не признаемся, но которые почти никогда — даже в самой сильной печали —
не оставляют нас, лишают ее силы, достоинства и искренности.
Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадешься наверх, в классную, смотришь — Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг. Иногда я заставал его и в такие минуты, когда он
не читал: очки спускались
ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза смотрели с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались. В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и бой часов с егерем.
Казалось, в этом месте был крепкий и надежный сам собою пункт городской крепости; по крайней мере, земляной вал был тут
ниже и
не выглядывал из-за него гарнизон.
Но Тарасу Бульбе
не пришлись по душе такие слова, и навесил он еще
ниже на очи свои хмурые, исчерна-белые брови, подобные кустам, выросшим по высокому темени горы, которых верхушки вплоть занес иглистый северный иней.
Никого
не уважили бы они на ту пору,
ниже самого короля, но против своей церкви христианской
не посмели и уважили свое духовенство.
И она опустила тут же свою руку, положила хлеб на блюдо и, как покорный ребенок, смотрела ему в очи. И пусть бы выразило чье-нибудь слово… но
не властны выразить ни резец, ни кисть, ни высоко-могучее слово того, что видится иной раз во взорах девы,
ниже́ того умиленного чувства, которым объемлется глядящий в такие взоры девы.
— Нет,
не сказал… словами; но она многое поняла. Она слышала ночью, как ты бредила. Я уверен, что она уже половину понимает. Я, может быть, дурно сделал, что заходил. Уж и
не знаю, для чего я даже и заходил-то. Я
низкий человек, Дуня.
— А, ты вот куда заехал! — крикнул Лебезятников. — Врешь! Зови полицию, а я присягу приму! Одного только понять
не могу: для чего он рискнул на такой
низкий поступок! О жалкий, подлый человек!
«Если действительно все это дело сделано было сознательно, а
не по-дурацки, если у тебя действительно была определенная и твердая цель, то каким же образом ты до сих пор даже и
не заглянул в кошелек и
не знаешь, что тебе досталось, из-за чего все муки принял и на такое подлое, гадкое,
низкое дело сознательно шел? Да ведь ты в воду его хотел сейчас бросить, кошелек-то, вместе со всеми вещами, которых ты тоже еще
не видал… Это как же?»
Вы мне, Родион Романыч, на слово-то, пожалуй, и
не верьте, пожалуй, даже и никогда
не верьте вполне, — это уж такой мой норов, согласен; только вот что прибавлю: насколько я
низкий человек и насколько я честный, сами, кажется, можете рассудить!
— Это вы,
низкий человек, может быть, пьете, а
не я! Я и водки совсем никогда
не пью, потому что это
не в моих убеждениях! Вообразите, он, он сам, своими собственными руками отдал этот сторублевый билет Софье Семеновне, — я видел, я свидетель, я присягу приму! Он, он! — повторял Лебезятников, обращаясь ко всем и каждому.
«Лжет! — думал он про себя, кусая ногти со злости. — Гордячка! Сознаться
не хочет, что хочется благодетельствовать! О,
низкие характеры! Они и любят, точно ненавидят. О, как я… ненавижу их всех!»
Самым ужаснейшим воспоминанием его было то, как он оказался вчера «
низок и гадок»,
не по тому одному, что был пьян, а потому, что ругал перед девушкой, пользуясь ее положением, из глупо-поспешной ревности, ее жениха,
не зная
не только их взаимных между собой отношений и обязательств, но даже и человека-то
не зная порядочно.
Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивал взглядами: «Куда ж это я попал?» Недоверчиво и даже с аффектацией [С аффектацией — с неестественным, подчеркнутым выражением чувств (от фр. affecter — делать что-либо искусственным).] некоторого испуга, чуть ли даже
не оскорбления, озирал он тесную и
низкую «морскую каюту» Раскольникова.
У самых тех всегда в глазах предатель
низок,
Кто при нужде его
не ставит в грех ласкать...
Так души
низкие, будь знатен, силен ты,
Не смеют на тебя поднять они и взгляды;
Но упади лишь с высоты:
От первых жди от них обиды и досады.
«Что, кумушка, ты так грустна?»
Ей с ветки ласково Голубка ворковала:
«Или о том, что миновала
У нас весна
И с ней любовь, спустилось солнце
ниже,
И что к зиме мы стали ближе?» —
«Как, бедной, мне
не горевать?»
Кукушка говорит: «Будь ты сама судьёю:
Любила счастливо я нынешней весною,
И, наконец, я стала мать...
Она была удивительно сложена; ее коса золотого цвета и тяжелая, как золото, падала
ниже колен, но красавицей ее никто бы
не назвал; во всем ее лице только и было хорошего, что глаза, и даже
не самые глаза — они были невелики и серы, — но взгляд их, быстрый и глубокий, беспечный до удали и задумчивый до уныния, — загадочный взгляд.
— Что, Петр,
не видать еще? — спрашивал 20 мая 1859 года, выходя без шапки на
низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.
— Французы, вероятно, думают, что мы женаты и поссорились, — сказала Марина брезгливо, фруктовым ножом расшвыривая франки сдачи по тарелке;
не взяв ни одного из них, она
не кивнула головой на тихое «Мерси, мадам!» и
низкий поклон гарсона. — Я
не в ладу,
не в ладу сама с собой, — продолжала она, взяв Клима под руку и выходя из ресторана. — Но, знаешь, перепрыгнуть вот так, сразу, из страны, где вешают, в страну, откуда вешателям дают деньги и где пляшут…
«Дорого», — сообразил Самгин, нахмурясь, но торговаться
не стал, находя это
ниже своего достоинства.