Неточные совпадения
Конечно, я никогда сего
не требовал, но, признаюсь, такая на всех лицах
видная готовность всегда меня радовала.
Тяга была прекрасная. Степан Аркадьич убил еще две штуки и Левин двух, из которых одного
не нашел. Стало темнеть. Ясная, серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже переливался своими красными огнями мрачный Арктурус. Над головой у себя Левин ловил и терял звезды Медведицы. Вальдшнепы уже перестали летать; но Левин решил подождать еще, пока
видная ему ниже сучка березы Венера перейдет выше его и когда ясны будут везде звезды Медведицы.
— Что ж нам думать? Александр Николаевич Император нас обдумал, он нас и обдумает во всех делах. Ему
видней. Хлебушка
не принесть ли еще? Парнишке еще дать? — обратился он к Дарье Александровне, указывая на Гришу, который доедал корку.
Окончив курсы в гимназии и университете с медалями, Алексей Александрович с помощью дяди тотчас стал на
видную служебную дорогу и с той поры исключительно отдался служебному честолюбию. Ни в гимназии, ни в университете, ни после на службе Алексей Александрович
не завязал ни с кем дружеских отношений. Брат был самый близкий ему по душе человек, но он служил по министерству иностранных дел, жил всегда за границей, где он и умер скоро после женитьбы Алексея Александровича.
— А мне без свечки
виднее то, что я вижу и о чем я молился. Вот чуть было
не сказал секрет! — весело засмеявшись, сказал Сережа.
Он, по ее мнению, имевший такое определенное призвание к государственной деятельности, в которой должен был играть
видную роль, — он пожертвовал честолюбием для нее, никогда
не показывая ни малейшего сожаления.
Левин
не замечал, как проходило время. Если бы спросили его, сколько времени он косил, он сказал бы, что полчаса, — а уж время подошло к обеду. Заходя ряд, старик обратил внимание Левина на девочек и мальчиков, которые с разных сторон, чуть
видные, по высокой траве и по дороге шли к косцам, неся оттягивавшие им ручонки узелки с хлебом и заткнутые тряпками кувшинчики с квасом.
На взгляд он был человек
видный; черты лица его были
не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства.
Herr Frost был немец, но немец совершенно
не того покроя, как наш добрый Карл Иваныч: во-первых, он правильно говорил по-русски, с дурным выговором — по-французски и пользовался вообще, в особенности между дамами, репутацией очень ученого человека; во-вторых, он носил рыжие усы, большую рубиновую булавку в черном атласном шарфе, концы которого были просунуты под помочи, и светло-голубые панталоны с отливом и со штрипками; в-третьих, он был молод, имел красивую, самодовольную наружность и необыкновенно
видные, мускулистые ноги.
Не о корысти и военном прибытке теперь думали они,
не о том, кому посчастливится набрать червонцев, дорогого оружия, шитых кафтанов и черкесских коней; но загадалися они — как орлы, севшие на вершинах обрывистых, высоких гор, с которых далеко видно расстилающееся беспредельно море, усыпанное, как мелкими птицами, галерами, кораблями и всякими судами, огражденное по сторонам чуть
видными тонкими поморьями, с прибрежными, как мошки, городами и склонившимися, как мелкая травка, лесами.
Он
не ошибся в своих расчетах: эта гостиница в такой глуши была такою
видною точкой, что возможности
не было
не отыскать ее, даже среди темноты.
Луиза Ивановна с уторопленною любезностью пустилась приседать на все стороны и, приседая, допятилась до дверей; но в дверях наскочила задом на одного
видного офицера с открытым свежим лицом и с превосходными густейшими белокурыми бакенами. Это был сам Никодим Фомич, квартальный надзиратель. Луиза Ивановна поспешила присесть чуть
не до полу и частыми мелкими шагами, подпрыгивая, полетела из конторы.
«Раздавили и — любуются фальшфейерами, лживыми огнями. Макаров прав: люди — это икра. Почему
не я сказал это, а — он?.. И Диомидов прав, хотя глуп: людям следует разъединиться, так они
виднее и понятней друг другу. И каждый должен иметь место для единоборства. Один на один люди удобопобеждаемее…»
Действия этой женщины
не интересовали его, ее похвалы Харламову
не возбуждали ревности. Он был озабочен решением вопроса: какие перспективы и пути открывает пред ним война? Она поставила под ружье такое количество людей, что, конечно, продлится недолго, —
не хватит средств воевать года. Разумеется, Антанта победит австро-германцев. Россия получит выход в Средиземное море, укрепится на Балканах. Все это — так, а — что выиграет он? Твердо, насколько мог, он решил: поставить себя на
видное место. Давно пора.
— А, конечно, от неволи, — сказала молодая, видимо,
не потому, что хотела пошутить, а потому, что плохо слышала. — Вот она, детей ради, и стала ездить в Нижний, на ярмарку, прирабатывать, женщина она
видная, телесная, характера веселого…
Дома его ждал толстый конверт с надписью почерком Лидии; он лежал на столе, на самом
видном месте. Самгин несколько секунд рассматривал его,
не решаясь взять в руки, стоя в двух шагах от стола. Потом,
не сходя с места, протянул руку, но покачнулся и едва
не упал, сильно ударив ладонью по конверту.
Да, это именно он отсеял и выставил вперед лучших своих, и хорошо, что все другие люди, щеголеватее одетые, но более мелкие,
не столь
видные, покорно встали за спиной людей труда, уступив им первое место.
«В самом деле: почему — евреи занимают такое
видное место у нас?.. Почему
не татары или грузины, армяне?»
Не было лакея в дворне,
видного парня в деревне, на котором бы она
не остановила благосклонного взгляда. Границ и пределов ее любвям
не было.
— Помилуйте, зачем же непременно прочел? И никто ровно
не научил. Я и сам могу… И если хотите, я
не против Христа. Это была вполне гуманная личность, и живи он в наше время, он бы прямо примкнул к революционерам и, может быть, играл бы
видную роль… Это даже непременно.
Пестик упал в двух шагах от Григория, но
не в траву, а на тропинку, на самое
видное место.
Ветра
не было,
не было и туч; небо стояло кругом все чистое и прозрачно-темное, тихо мерцая бесчисленными, но чуть
видными звездами.
— Да, вся эта картина — одна из самых хороших в поэме, но они занимают в ней
не самое
видное место. Значит, они слишком подошли к мыслям, которые тебя занимали. Какие ж это мысли?
Кто теперь живет на самой грязной из бесчисленных черных лестниц первого двора, в 4-м этаже, в квартире направо, я
не знаю; а в 1852 году жил тут управляющий домом, Павел Константиныч Розальский, плотный, тоже
видный мужчина, с женою Марьею Алексевною, худощавою, крепкою, высокого роста дамою, с дочерью, взрослою девицею — она-то и есть Вера Павловна — и 9–летним сыном Федею.
Между тем рассвело; тут только я заметил, что мой сосед-консерватор говорил в нос вовсе
не от простуды, а оттого, что у него его
не было, по крайней мере, недоставало самой
видной части.
— Известно, тебе
виднее. Умна ты, сударыня; вся округа ваша
не надивуется, как ты себя хорошо устроить сумела!
Были ли в ее жизни горести, кроме тех, которые временно причинила смерть ее мужа и дочери, — я
не знаю. Во всяком случае, старость ее можно было уподобить тихому сиянию вечерней зари, когда солнце уже окончательно скрылось за пределы горизонта и на западе светится чуть-чуть
видный отблеск его лучей, а вдали плавают облака, прообразующие соленья, варенья, моченья и всякие гарниры, — тоже игравшие в ее жизни немаловажную роль. Прозвище «сластены» осталось за ней до конца.
Я помню, однажды отец получил от предводителя письмо с приглашением на выборы, и на конверте было написано: «его превосходительству» (отец в молодости служил в Петербурге и дослужился до коллежского советника, но многие из его бывших товарищей пошли далеко и занимали
видные места). Догадкам и удивлению конца
не было. Отец с неделю носил конверт в кармане и всем показывал.
«Так, это она! стоит, как царица, и блестит черными очами! Ей рассказывает что-то
видный парубок; верно, забавное, потому что она смеется. Но она всегда смеется». Как будто невольно, сам
не понимая как, протерся кузнец сквозь толпу и стал около нее.
Даже в «Своих людях» Аграфена Кондратьевна принадлежит к таким натурам; но здесь она
не играет
видной роли.
Увы! Аглая
не выходила, и князь пропадал. Чуть лепеча и потерявшись, он было выразил мнение, что починить дорогу чрезвычайно полезно, но Аделаида вдруг засмеялась, и князь опять уничтожился. В это-то самое мгновение и вошла Аглая спокойно и важно, церемонно отдала князю поклон и торжественно заняла самое
видное место у круглого стола. Она вопросительно посмотрела на князя. Все поняли, что настало разрешение всех недоумений.
— Этот листок, в золотой рамке, под стеклом, всю жизнь провисел у сестры моей в гостиной, на самом
видном месте, до самой смерти ее — умерла в родах; где он теперь —
не знаю… но… ах, боже мой! Уже два часа! Как задержал я вас, князь! Это непростительно.
Часть кабацкой публики столпилась около этого крылечка, потому что в кабаке было уж очень людно и
не вдруг пробьешься к стойке, у которой ловко управлялась сама Рачителиха,
видная и гладкая баба в кумачном сарафане.
— А где это вы были? Я вас
не видал за воротами. Я сидел в трактире, оттуда
виднее. Я видел, как вы вышли.
Несмотря на
видную простоту и безыскусственность этих отношений, они сильно
не нравились старухе, и она с ожесточением смотрела на связь Лизы с людьми, из которых, по мнению Абрамовны, одни были простяки и подаруи, а другие — дармоеды и объедалы.
Вязмитинов отказался от усилий дать жене
видное положение и продолжал уравнивать себе дорогу. Только изредка он покашивался на Женни за ее внимание к Розанову, Лизе, Полиньке и Райнеру, тогда как он
не мог от нее добиться такого же или даже хотя бы меньшего внимания ко многим из своих новых знакомых.
Катерина Ивановна здесь едва ли
не самое
видное лицо: она всем распоряжается, и на всем лежит ее инициатива.
Также
не напрасно прошла для Гладышева и история его старшего брата, который только что вышел из военного училища в один из
видных гренадерских полков и, находясь в отпуску до той поры, когда ему можно будет расправить крылья, жил в двух отдельных комнатах в своей семье.
— Я никак
не ожидал и
не надеялся быть когда-нибудь полицеймейстером — это такая почетная и
видная должность!..
Она менее года как замужем за"хорошим человеком", занимающим в губернском городе довольно
видное место, которого, однако ж, Феденька откровенно называет слюняем и фофаном; Марья Петровна души в ней
не слышит, потому что Пашенька любит копить деньги.
Между уездными городами Р. занимает одно из
видных мест. В нем есть свой кремль, в котором когда-то ютилась митрополия; через него пролегает шоссе, которое, впрочем, в настоящее время
не играет в жизни города никакой роли; наконец, по весне тут бывает значительная ярмарка. В двух верстах от города пролегает железная дорога и имеется станция.
Он торопливо, мелкими, путающимися шажками перебежал через мост и поднялся вверх по шоссе,
не переставая звать собаку. Перед ним лежало
видное глазу на полверсты, ровное, ярко-белое полотно дороги, но на нем — ни одной фигуры, ни одной тени.
И ей казалось, что сам Христос, которого она всегда любила смутной любовью — сложным чувством, где страх был тесно связан с надеждой и умиление с печалью, — Христос теперь стал ближе к ней и был уже иным — выше и
виднее для нее, радостнее и светлее лицом, — точно он, в самом деле, воскресал для жизни, омытый и оживленный горячею кровью, которую люди щедро пролили во имя его, целомудренно
не возглашая имени несчастного друга людей.
Прозывался он Фейером, родом был из немцев; из себя
не то чтоб
видный, а больше жилистый, белокурый и суровый.
Хрептюгин — мужчина лет сорока пяти, из себя
видный и высокий, одетый по-немецкому и
не дозволяющий себе ни малейшего волосяного украшения на лице.
Генеральша очень
видная и красивая женщина; в ее поступи и движениях замечается та неробкость, которая легко дается всякой умной женщине, поставленной обстоятельствами выше общего уровня толпы; она очень хорошо одета, что также придает
не мало блеску ее прекрасной внешности.
— Она объяснила мне, — продолжал он, — что вы
не нуждаетесь в жалованье и желаете иметь более
видную службу.
Лужи крови,
видные на местах
не занятых, горячечное дыхание нескольких сотен человек и испарение рабочих с носилками производили какой-то особенный тяжелый, густой, вонючий смрад, в котором пасмурно горели 4 свечи на различных концах залы.
Он
не успел еще одеться, как кельнер доложил ему о приходе двух господ. Один из них оказался Эмилем; другой,
видный и рослый молодой мужчина, с благообразнейшим лицом, был герр Карл Клюбер, жених прекрасной Джеммы.
Прощай, Клоченко, рыжий пес,
С своею рожею ехидной.
Умом до нас ты
не дорос,
Хотя мужчина очень
видный.