Неточные совпадения
— Да так. Я дал себе заклятье. Когда я был еще подпоручиком, раз, знаете, мы подгуляли между собой, а ночью сделалась тревога; вот мы и вышли перед фрунт навеселе, да уж и досталось нам, как Алексей Петрович узнал:
не дай господи, как он рассердился! чуть-чуть
не отдал под суд. Оно и точно: другой раз
целый год живешь, никого
не видишь, да как тут еще водка — пропадший человек!
Но, без сомнения, он повторил бы и в пятый, если бы отец
не дал ему торжественного обещания продержать его в монастырских служках
целые двадцать
лет и
не поклялся наперед, что он
не увидит Запорожья вовеки, если
не выучится в академии всем наукам.
Видит Илья Ильич во сне
не один,
не два такие вечера, но
целые недели, месяцы и
годы так проводимых дней и вечеров.
Еще в девичьей сидели три-четыре молодые горничные, которые
целый день,
не разгибаясь, что-нибудь шили или плели кружева, потому что бабушка
не могла
видеть человека без дела — да в передней праздно сидел, вместе с мальчишкой
лет шестнадцати, Егоркой-зубоскалом, задумчивый Яков и еще два-три лакея, на помощь ему, ничего
не делавшие и часто менявшиеся.
Теперь он готов был влюбиться в бабушку. Он так и вцепился в нее:
целовал ее в губы, в плечи,
целовал ее седые волосы, руку. Она ему казалась совсем другой теперь, нежели пятнадцать, шестнадцать
лет назад. У ней
не было тогда такого значения на лице, какое он
видел теперь, ума, чего-то нового.
— Довольно, Марк, я тоже утомлена этой теорией о любви на срок! — с нетерпением перебила она. — Я очень несчастлива, у меня
не одна эта туча на душе — разлука с вами! Вот уж
год я скрытничаю с бабушкой — и это убивает меня, и ее еще больше, я
вижу это. Я думала, что на днях эта пытка кончится; сегодня, завтра мы наконец выскажемся вполне, искренно объявим друг другу свои мысли, надежды,
цели… и…
Глаза, как у лунатика, широко открыты,
не мигнут; они глядят куда-то и
видят живую Софью, как она одна дома мечтает о нем, погруженная в задумчивость,
не замечает, где сидит, или идет без
цели по комнате, останавливается, будто внезапно пораженная каким-то новым лучом мысли, подходит к окну, открывает портьеру и погружает любопытный взгляд в улицу, в живой поток голов и лиц, зорко следит за общественным круговоротом,
не дичится этого шума,
не гнушается грубой толпы, как будто и она стала ее частью, будто понимает, куда так торопливо бежит какой-то господин, с боязнью опоздать; она уже, кажется, знает, что это чиновник, продающий за триста — четыреста рублей в
год две трети жизни, кровь, мозг, нервы.
Конечно, и в публике, и у присяжных мог остаться маленький червячок сомнения в показании человека, имевшего возможность «
видеть райские двери» в известном состоянии лечения и, кроме того, даже
не ведающего, какой нынче
год от Рождества Христова; так что защитник своей
цели все-таки достиг.
— Только вот беда моя: случается,
целая неделя пройдет, а я
не засну ни разу. В прошлом
году барыня одна проезжала,
увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы; по десяти капель приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита…
Не знаете ли, что это было за лекарство и как его получить?
Да, она еще
не видела лица ее, вовсе
не видела ее. Как же ей казалось, что она
видит ее? Вот уж
год, с тех пор как она говорит с ним, с тех пор как он смотрит на нее,
целует ее, она так часто
видит ее, эту светлую красавицу, и красавица
не прячется от нее, как она
не прячется от него, она вся является ей.
Он
целый вечер
не сводил с нее глаз, и ей ни разу
не подумалось в этот вечер, что он делает над собой усилие, чтобы быть нежным, и этот вечер был одним из самых радостных в ее жизни, по крайней мере, до сих пор; через несколько
лет после того, как я рассказываю вам о ней, у ней будет много таких
целых дней, месяцев,
годов: это будет, когда подрастут ее дети, и она будет
видеть их людьми, достойными счастья и счастливыми.
Ребенок
не привыкал и через
год был столько же чужд, как в первый день, и еще печальнее. Сама княгиня удивлялась его «сериозности» и иной раз,
видя, как она часы
целые уныло сидит за маленькими пяльцами, говорила ей: «Что ты
не порезвишься,
не пробежишь», девочка улыбалась, краснела, благодарила, но оставалась на своем месте.
Он
не преминул рассказать, как
летом, перед самою петровкою, когда он лег спать в хлеву, подмостивши под голову солому,
видел собственными глазами, что ведьма, с распущенною косою, в одной рубашке, начала доить коров, а он
не мог пошевельнуться, так был околдован; подоивши коров, она пришла к нему и помазала его губы чем-то таким гадким, что он плевал после того
целый день.
В г. К. он и сблизился с семьей Тугановских и такими тесными узами привязался к детям, что для него стало душевной потребностью
видеть их каждый вечер. Если случалось, что барышни выезжали куда-нибудь или служба задерживала самого генерала, то он искренно тосковал и
не находил себе места в больших комнатах комендантского дома. Каждое
лето он брал отпуск и проводил
целый месяц в имении Тугановских, Егоровском, отстоявшем от К. на пятьдесят верст.
Катрин все это, без сомнения,
видела и, тем
не менее, с восторгом бежала с ним; умная, эгоистичная и сухосердая по природе своей, она была в то же время неудержимо-пылкого и страстного женского темперамента: еще с юных
лет целовать и обнимать мужчину, проводить с ним, как некогда сказал ей Ченцов, неправедные ночи было постоянной ее мечтой.
Случалось, посмотришь сквозь щели забора на свет божий:
не увидишь ли хоть чего-нибудь? — и только и
увидишь, что краешек неба да высокий земляной вал, поросший бурьяном, а взад и вперед по валу день и ночь расхаживают часовые, и тут же подумаешь, что пройдут
целые годы, а ты точно так же пойдешь смотреть сквозь щели забора и
увидишь тот же вал, таких же часовых и тот же маленький краешек неба,
не того неба, которое над острогом, а другого, далекого, вольного неба.
За
лето я дважды
видел панику на пароходе, и оба раза она была вызвана
не прямой опасностью, а страхом перед возможностью ее. Третий раз пассажиры поймали двух воров, — один из них был одет странником, — били их почти
целый час потихоньку от матросов, а когда матросы отняли воров, публика стала ругать их...
Вероятно, ее супругу наскучили слезы, вздохи и тишина в уединении, потому что Прасковья Ивановна
целый год не хотела никого
видеть.
В остальное время
года, и особенно
летом, редко
увидите вы на ней нескончаемые караваны расшив;
не промелькнут перед очами вашими вереницы громадных судов и барок, нагруженных богатством
целого края; редко услышите вы те звонкие клики и удалые, веселящие сердце песни бурлаков, которые немолчно, говорят, раздаются на Волге.
Право, что-то проклятое было в этой молодости: как будто она только затем и дана была, чтобы впоследствии, через десять
лет,
целым порядком фактов напомнить нам о том, что металось перед нашими глазами и чего мы
не видели, что немолчно раздавалось у нас в ушах и чего мы
не слышали.
— Раз почти, следовательно, контроль на месте, — заметил Поп. — Я ужаснулся, когда вы налили себе
целую купель этого вина, но ничего
не сказал, так как
не видел еще вас в единоборстве с напитками. Знаете, сколько этому вину
лет? Сорок восемь, а вы обошлись с ним как с водой. Ну, Санди, я теперь буду вам открывать секреты.
Помилуйте: в
целое нынешнее
лето я
не видел стрелку флюгера обращенной на юг, а все на север или еще того хуже — на запад, потому что ежели северный ветер приносит нам больше, чем нужно, прохлады, то западный гонит нам тучи, которым иногда по
целым неделям конца
не видать.
Помню, я в прошлом
году людские помещения на скотном дворе вычистить собрался; нанял поденщиц (на свою-то прислугу
не понадеялся), сам за чисткой наблюдал, чистил день, чистил другой, одного убиенного и ошпаренного клопа
целый ворох на полосу вывез — и вдруг
вижу, смотрит на мои хлопоты старший Иван и только что
не въявь говорит: «Дай срок! я завтра же всю твою чистоту в лучшем виде загажу».
А когда я нашалила тому назад
года два, так она
видит, что меня
не удержишь, взяла призвала меня, да и пришпилила булавкой мое платье к своему — и так мы с тех пор и сидим по
целым дням; она чулок вяжет, хоть и слепая; а я подле нее сиди, шей или книжку вслух ей читай — такой странный обычай, что вот уже два
года пришпиленная…
Никого
не хотел Соломон
видеть в этот день несчастным. Он роздал столько наград, пенсий и подарков, сколько
не раздавал иногда в
целый год, и простил он Ахимааса, правителя земли Неффалимовой, на которого прежде пылал гневом за беззаконные поборы, и сложил вины многим, преступившим закон, и
не оставил он без внимания просьб своих подданных, кроме одной.
Мольер (вылезая из плаща). Молодец! Храбрая моя старуха, иди, я тебя
поцелую. Разве можно начать последний спектакль и
не доиграть. Она понимает. Двенадцать
лет ты со мной играешь, и, веришь ли, ни одного раза я тебя
не видел одетой, всегда ты голая.
Кураев, наконец, уехал в Петербург, а Павел определился на службу. Случилось это следующим образом: Владимир Андреич, как мы
видели еще в первой главе, советовал зятю,
не рассчитывая на профессорство, определиться к должности, а потом начал убеждать его сильнее и даже настаивать, говоря Павлу, что семейный человек
не то, что холостой, — он должен трудиться каждую минуту и
не имеет никакого права терять
целые годы для слишком неверных надежд, что семьянину даже неприлично сидеть, как школьнику, за учебником.
—
Целый год я приносил этой женщине жертвы, — начал он, —
целый год она ничего
не видела и
не понимала; даже теперь, я уверен, она
не раскаивается, а вот еще ты хочешь, чтобы я принес ей новую жертву.
Все еще, видно, я молод тогда был и
не совсем хорошо ведал тех людей, посреди которых жил и действовал, и только уже теперь, отдалившись от них на
целый почти десяток
лет, я
вижу их перед собою как бы живыми, во всем их страшном и безобразном значении…
— Тише, тише, Макар! Ты все забываешь, что ты уже умер… Зачем тебе конь? Да притом, разве ты
не видишь, что пешком ты подвигаешься гораздо быстрее татарина? Хочешь, чтоб тебе пришлось ехать
целых тысячу
лет?
Он нагнулся, чтобы окинуть меня внимательным взглядом из-за своего оконца. Мне все
не удавалось
увидеть его лица в
целом. Теперь на меня глядели серые выразительные глаза, слегка лишь подернутые какою-то мутью, как у сильно утомленного человека. Лоб был высокий и по временам собирался в резкие —
не то гневные,
не то скорбные — складки. По-видимому, Яшка был высок ростом и очень крепко сложен.
Лет, вероятно, было ему около пятидесяти.
— Умерла княгиня, умерла в прошлом
году, — ответил он и задергал ртом, — в Париже умерла от воспаления легких. Так и
не повидала родного гнезда, но все время его вспоминала. Очень вспоминала. И строго наказывала, чтобы я тебя
поцеловал, если
увижу. Она твердо верила, что мы увидимся. Все Богу молилась.
Видишь, Бог и привел.
Картины
увидел обыкновенные: на самой середине улицы стояло
целое стадо овец, из которых одна, при моем приближении, фыркнула и понеслась марш-маршем в поле, а за ней и все прочие; с одного двора съехала верхом на лошади
лет четырнадцати девочка, на ободворке пахала баба, по крепкому сложению которой и по тому, с какой ловкостью управлялась она с сохой и заворачивала лошадь, можно было заключить об ее
не совсем женской силе; несколько подальше, у ворот, стояла другая женщина и во все горло кричала: «Тел, тел, тел!
— Вот так же одна девушка пошла за ягодами, — рассказывал Костя, — отбилась от партии, да и осталась в лесу ночью одна… Дома ее хватились, давай искать —
целых два дня искали, а на третий —
видят, что сидит она на сосне и
не откликается. Уцепилась за дерево и сидит…
Целых два
года была без ума, а уже потом рассказала, как ее леший пугал. Как заухает, как закличет по-ребячьи, как захохочет…
— Уж я лаской с ней:
вижу, окриком
не возьмешь, — сказал Патап Максимыч. — Молвил, что про свадьбу
год целый помину
не будет, жениха, мол, покажу, а
год сроку даю на раздумье. Смолкла моя девка, только все еще невеселая ходила. А на другой день одумалась, с утра бирюком глядела, к обеду так и сияет, пышная такая стала да радостная.
Решив таким образом, он
увидел, что и Андрей Ефимович, тот самый маленький, вечно молчаливый лысый человечек, который помещался в канцелярии за
целые три комнаты от места сиденья Семена Ивановича и в двадцать
лет не сказал с ним ни слова, стоит тут же на лестнице, тоже считает свои рубли серебром и, тряхнув головою, говорит ему: «Денежки-с!
«Дай, батька, брательника-то поглядеть, — сказала она, — я ведь его
целых пятнадцать
лет не видела…
Кругом все так близко знакомо — и очертания деревьев, и соломенная крыша сарая, и отпряженная бочка с водой под липами. Неужели я
целых три
года не был здесь? Я как будто
видел все это вчера. А между тем как долго шло время…
Это первое евангелие «Ныне прославися сын человеческий» он знал наизусть; и, читая, он изредка поднимал глаза и
видел по обе стороны
целое море огней, слышал треск свечей, но людей
не было видно, как и в прошлые
годы, и казалось, что это всё те же люди, что были тогда, в детстве и в юности, что они всё те же будут каждый
год, а до каких пор — одному богу известно.
Дом этот по внешнему виду совсем
не изменился за
целых с лишком сорок
лет, и я его
видел в один из последних моих приездов, в октябре 1906
года, таким же; только лавки и магазины нижнего жилья стали пофрантоватее.
Впросонках слышит суету в доме, потом скрип двери… Открывает глаза — и
видит пред собою в сумраке… женщину в пышном расцвете
лет и красоты, с голубыми глазами, в которых отражается
целое небо любви! Заметно, однако ж, что оно подернуто облаком уныния. Щеки ее пылают, густые белокурые локоны раскиданы в беспорядке по шее, белой, как у лебедя. Боже!
не видение ли это?.. Это жена его!
Не пользуясь Мафусаиловой жизнью, мы
не могли быть на празднике, который в последний
год царствования Анны Иоанновны дан был по случаю свадьбы и шута ее Кульковского. Постараюсь, однако ж, описать праздник, будто сам
видел его. А отчего так хорошо его знаю, то извольте знать, слышал я об нем от покойной моей бабушки, которая
видела его своими глазами и вынесла из него рассказов на
целую жизнь, восторгов на
целую вечность, если б вечность дана была в удел моей бабушке.
Вот вам, друг мой, история моей жизни. Как
видите, много в ней печальных страниц, над которыми вы призадумаетесь. Но
не забудьте, что я с благодарностью
целую десницу, пославшую мне несколько
лет несравненного счастья с моей неоцененной Агнесой и моими добрыми детьми.
— Помни, что ты сам этого потребовал!
Видишь ли… женщины
не то, что мы, — это организации нервные, утонченные, способные питать чувство одним воображением и все-таки сохранять это чувство
целые годы. Графиня тебя
не любит, да едва ли когда-нибудь и привяжется к тебе, потому что она прежде любила…
Теперь нечто иное, нечто более ужасное. Его невеста умерла, а между тем она жила, он сегодня
увидит ее в театре, но это
не она, той нет, это
не княжна, это Татьяна. В течение
целого года он любил эту живущую теперь обворожительную девушку. Положим, он считал ее за другую, но… Князю, к ужасу его, начинало казаться, что он именно любит теперь уже эту.
Вот уже
год, как я
не видала тебя,
не отвечала на твои письма,
целый год я старалась побороть себя, и поборола, правда. Когда я
увижу тебя, когда твои губы протянутся для
поцелуев, опять в груди у меня начнет что-то трепетать, опять голова закружится, но все это будет происходить в глубине, а внешне я имею настолько сил, что просто протяну тебе руку, и мы будем говорить о твоей жизни, о твоих переживаниях, но ни слова уже
не скажем ни обо мне, ни о нашей «любви».
— Нет, я
не могу этому верить, — повторила Соня. — Я
не понимаю. Как же ты
год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза
видела его. Наташа, я тебе
не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
Она довольно оглядела их веселые лица, дружественные позы и потрепала сына по щеке; а он, как всегда, поймал на
лету ее руку и
поцеловал. Он любил мать, когда
видел ее; а когда ее
не было, то совершенно забывал об ее существовании. И так относились к ней все, родные и знакомые, и если бы она умерла, то все поплакали бы о ней и тотчас бы забыли — всю забыли, начиная с красивого лица, кончая именем. И писем она никогда
не получала.