Неточные совпадения
И сукно такое важное, аглицкое! рублев полтораста ему один фрак станет, а на рынке спустит рублей за двадцать; а о брюках
и говорить нечего — нипочем идут.
Базары опустели, продавать было
нечего, да
и некому, потому что город обезлюдел. «Кои померли, —
говорит летописец, — кои, обеспамятев, разбежались кто куда». А бригадир между тем все не прекращал своих беззаконий
и купил Аленке новый драдедамовый [Драдедамовый — сделанный из особого тонкого шерстяного драпа (от франц. «drap des dames»).] платок. Сведавши об этом, глуповцы опять встревожились
и целой громадой ввалили на бригадиров двор.
И мне
нечего говорить ей.
― Никогда, мама, никакой, — отвечала Кити, покраснев
и взглянув прямо в лицо матери. — Но мне
нечего говорить теперь. Я… я… если бы хотела, я не знаю, что сказать как… я не знаю…
Но, несмотря на желание Степана Аркадьича
и их взаимное желание, им
говорить было
нечего,
и оба это чувствовали.
Он понимал, что с стариком
говорить нечего и что глава в этом доме — мать.
Да, слава Богу,
и нечего говорить», сказала она себе.
Говорить было
нечего, но ему хотелось слышать звук ее голоса, так же как
и взгляд, изменившегося теперь при беременности.
— Мне
нечего говорить. Да
и… — вдруг быстро сказала она, с трудом удерживая улыбку, — право пора спать.
Кити замолчала, не потому, что ей
нечего было
говорить; но она
и отцу не хотела открыть свои тайные мысли.
— Вон запустил как все! —
говорил Костанжогло, указывая пальцем. — Довел мужика до какой бедности! Когда случился падеж, так уж тут
нечего глядеть на свое добро. Тут все свое продай, да снабди мужика скотиной, чтобы он не оставался
и одного дни без средств производить работу. А ведь теперь
и годами не поправишь:
и мужик уже изленился,
и загулял,
и стал пьяница.
— Здесь он
и рукой махнул: — просто
и говорить нечего!
— Пили уже
и ели! — сказал Плюшкин. — Да, конечно, хорошего общества человека хоть где узнаешь: он не ест, а сыт; а как эдакой какой-нибудь воришка, да его сколько ни корми… Ведь вот капитан — приедет: «Дядюшка,
говорит, дайте чего-нибудь поесть!» А я ему такой же дядюшка, как он мне дедушка. У себя дома есть, верно,
нечего, так вот он
и шатается! Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.
— Вон сколько земли оставил впусте! —
говорил, начиная сердиться, Костанжогло. — Хоть бы повестил вперед, так набрели бы охотники. Ну, уж если
нечем пахать, так копай под огород. Огородом бы взял. Мужика заставил пробыть четыре года без труда. Безделица! Да ведь этим одним ты уже его развратил
и навеки погубил. Уж он успел привыкнуть к лохмотью
и бродяжничеству! Это стало уже жизнью его. —
И, сказавши это, плюнул Костанжогло,
и желчное расположение осенило сумрачным облаком его чело…
Ах, да! я ведь тебе должен сказать, что в городе все против тебя; они думают, что ты делаешь фальшивые бумажки, пристали ко мне, да я за тебя горой, наговорил им, что с тобой учился
и отца знал; ну
и, уж
нечего говорить, слил им пулю порядочную.
А уж про обыкновенных людей
и говорить нечего.
На остальных же, бывших в распивочной, не исключая
и хозяина, чиновник смотрел как-то привычно
и даже со скукой, а вместе с тем
и с оттенком некоторого высокомерного пренебрежения, как бы на людей низшего положения
и развития, с которыми
нечего ему
говорить.
— Понимаю (вы, впрочем, не утруждайте себя: если хотите, то много
и не
говорите); понимаю, какие у вас вопросы в ходу: нравственные, что ли? вопросы гражданина
и человека? А вы их побоку; зачем они вам теперь-то? Хе, хе! Затем, что все еще
и гражданин
и человек? А коли так, так
и соваться не надо было;
нечего не за свое дело браться. Ну, застрелитесь; что, аль не хочется?
Кого не взбесит, когда дело понятно
и без наивных вопросов
и когда решено, что уж
нечего говорить.
И все такие у меня были сны, странные, разные сны,
нечего говорить какие!
Но нет! нет! все сие втуне,
и нечего говорить!
нечего говорить!.. ибо
и не один уже раз бывало желаемое
и не один уже раз жалели меня, но… такова уже черта моя, а я прирожденный скот!
«Конечно, — пробормотал он про себя через минуту, с каким-то чувством самоунижения, — конечно, всех этих пакостей не закрасить
и не загладить теперь никогда… а стало быть,
и думать об этом
нечего, а потому явиться молча
и… исполнить свои обязанности… тоже молча,
и…
и не просить извинения,
и ничего не
говорить,
и…
и уж, конечно, теперь все погибло!»
Кажется, ни батюшка, ни дедушка пьяницами не бывали; о матушке
и говорить нечего: отроду, кроме квасу, в рот ничего не изволила брать.
— Послушайте, Иван Кузмич! — сказал я коменданту. — Долг наш защищать крепость до последнего нашего издыхания; об этом
и говорить нечего. Но надобно подумать о безопасности женщин. Отправьте их в Оренбург, если дорога еще свободна, или в отдаленную, более надежную крепость, куда злодеи не успели бы достигнуть.
— Эх, Анна Сергеевна, станемте
говорить правду. Со мной кончено. Попал под колесо.
И выходит, что
нечего было думать о будущем. Старая шутка смерть, а каждому внове. До сих пор не трушу… а там придет беспамятство,
и фюить!(Он слабо махнул рукой.) Ну, что ж мне вам сказать… я любил вас! это
и прежде не имело никакого смысла, а теперь подавно. Любовь — форма, а моя собственная форма уже разлагается. Скажу я лучше, что какая вы славная!
И теперь вот вы стоите, такая красивая…
— Нет! —
говорил он на следующий день Аркадию, — уеду отсюда завтра. Скучно; работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять к вам в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь отец мне твердит: «Мой кабинет к твоим услугам — никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да
и совестно как-то от него запираться. Ну
и мать тоже. Я слышу, как она вздыхает за стеной, а выйдешь к ней —
и сказать ей
нечего.
«Молодые люди до этого не охотники», — твердил он ей (
нечего говорить, каков был в тот день обед: Тимофеич собственною персоной скакал на утренней заре за какою-то особенною черкасскою говядиной; староста ездил в другую сторону за налимами, ершами
и раками; за одни грибы бабы получили сорок две копейки медью); но глаза Арины Власьевны, неотступно обращенные на Базарова, выражали не одну преданность
и нежность: в них виднелась
и грусть, смешанная с любопытством
и страхом, виднелся какой-то смиренный укор.
— Пусть так, но вы должны видеть, как это всем нравится. Поглядите, — за ним ходят даже
и ваш кучер Константин с его щегольским ремнем,
и башмачник Егорка с его гармонией,
и невеста с запонками,
и даже старая скотница с ее новою книжкою. А о ребятишках с свистульками уже
и говорить нечего.
Бальзаминова.
Говорят: за чем пойдешь, то
и найдешь! Видно, не всегда так бывает. Вот Миша ходит-ходит, а все не находит ничего. Другой бы бросил давно, а мой все не унимается. Да коли правду сказать, так Миша очень справедливо рассуждает: «Ведь мне,
говорит, убытку нет, что я хожу, а прибыль может быть большая; следовательно, я должен ходить. Ходить понапрасну,
говорит, скучно, а бедность-то еще скучней». Что правда то правда.
Нечего с ним
и спорить.
Красавина. Уж это не твое дело. Будут. Только уж ты из-под моей власти ни на шаг. Что прикажу, то
и делай! Как только хозяйка выдет,
говори, что влюблен. (Показывая на забор.) Там тебе
нечего взять, я ведь знаю; а здесь дело-то скорей выгорит, да
и денег-то впятеро против тех.
— Да пускай их! Некоторым ведь больше
нечего и делать, как только
говорить. Есть такое призвание.
— Поди с ним! —
говорил Тарантьев, отирая пот с лица. — Теперь лето: ведь это все равно что дача. Что ты гниешь здесь летом-то, в Гороховой?.. Там Безбородкин сад, Охта под боком, Нева в двух шагах, свой огород — ни пыли, ни духоты!
Нечего и думать: я сейчас же до обеда слетаю к ней — ты дай мне на извозчика, —
и завтра же переезжать…
Про Захара
и говорить нечего: этот из серого фрака сделал себе куртку,
и нельзя решить, какого цвета у него панталоны, из чего сделан его галстук. Он чистит сапоги, потом спит, сидит у ворот, тупо глядя на редких прохожих, или, наконец, сидит в ближней мелочной лавочке
и делает все то же
и так же, что делал прежде, сначала в Обломовке, потом в Гороховой.
—
Нечего долго
и разговаривать об этом;
поговорим лучше о другом, — беззаботно сказала она. — Послушай… Ах, что-то я хотела сказать, да забыла…
— Мучились! Это страшное слово, — почти шепотом произнес он, — это Дантово: «Оставь надежду навсегда». Мне больше
и говорить нечего: тут все! Но благодарю
и за то, — прибавил он с глубоким вздохом, — я вышел из хаоса, из тьмы
и знаю, по крайней мере, что мне делать. Одно спасенье — бежать скорей!
— Хорош друг! —
говорил Тарантьев. — Я слышал, он
и невесту у тебя поддел; благодетель,
нечего сказать! Ну, брат, дурак ты, земляк…
Казалось бы, заснуть в этом заслуженном покое
и блаженствовать, как блаженствуют обитатели затишьев, сходясь трижды в день, зевая за обычным разговором, впадая в тупую дремоту, томясь с утра до вечера, что все передумано, переговорено
и переделано, что
нечего больше
говорить и делать
и что «такова уж жизнь на свете».
— Ангел — позвольте сказать — мой! —
говорил он. — Не мучьтесь напрасно: ни казнить, ни миловать вас не нужно. Мне даже
нечего и прибавлять к вашему рассказу. Какие могут быть у вас сомнения? Вы хотите знать, что это было, назвать по имени? Вы давно знаете… Где письмо Обломова?
—
Нечем хвастаться! — уныло
говорила она, — да, сегодня, отсюда, я пойду к ней
и… «похвастаюсь»!
«А когда после? — спрашивала она себя, медленно возвращаясь наверх. — Найду ли я силы написать ему сегодня до вечера?
И что напишу? Все то же: „Не могу, ничего не хочу, не осталось в сердце ничего…“ А завтра он будет ждать там, в беседке. Обманутое ожидание раздражит его, он повторит вызов выстрелами, наконец, столкнется с людьми, с бабушкой!.. Пойти самой, сказать ему, что он поступает „нечестно
и нелогично“… Про великодушие
нечего ему
говорить: волки не знают его!..»
— Для страсти не нужно годов, кузина: она может зародиться в одно мгновение. Но я
и не уверяю вас в страсти, — уныло прибавил он, — а что я взволнован теперь — так я не лгу. Не
говорю опять, что я умру с отчаяния, что это вопрос моей жизни — нет; вы мне ничего не дали,
и нечего вам отнять у меня, кроме надежд, которые я сам возбудил в себе… Это ощущение: оно, конечно, скоро пройдет, я знаю. Впечатление, за недостатком пищи, не упрочилось —
и слава Богу!
— Нашел на ком спрашивать! На нее
нечего пенять, она смешна,
и ей не поверили. А тот старый сплетник узнал, что Вера уходила, в рожденье Марфеньки, с Тушиным в аллею, долго
говорила там, а накануне пропадала до ночи
и после слегла, —
и переделал рассказ Полины Карповны по-своему. «Не с Райским,
говорит, она гуляла ночью
и накануне, а с Тушиным!..» От него
и пошло по городу! Да еще там пьяная баба про меня наплела… Тычков все разведал…
— Эта нежность мне не к лицу. На сплетню я плюю, а в городе мимоходом скажу, как мы
говорили сейчас, что я сватался
и получил отказ, что это огорчило вас, меня
и весь дом… так как я давно надеялся… Тот уезжает завтра или послезавтра навсегда (я уж справился) —
и все забудется. Я
и прежде ничего не боялся, а теперь мне
нечем дорожить. Я все равно, что живу, что нет с тех пор, как решено, что Вера Васильевна не будет никогда моей женой…
Вскочила это она, кричит благим матом, дрожит: „Пустите, пустите!“ Бросилась к дверям, двери держат, она вопит; тут подскочила давешняя, что приходила к нам, ударила мою Олю два раза в щеку
и вытолкнула в дверь: „Не стоишь,
говорит, ты, шкура, в благородном доме быть!“ А другая кричит ей на лестницу: „Ты сама к нам приходила проситься, благо есть
нечего, а мы на такую харю
и глядеть-то не стали!“ Всю ночь эту она в лихорадке пролежала, бредила, а наутро глаза сверкают у ней, встанет, ходит: „В суд,
говорит, на нее, в суд!“ Я молчу: ну что, думаю, тут в суде возьмешь, чем докажешь?
Впрочем, нет, не Суворов,
и как жаль, что забыл, кто именно, только, знаете, хоть
и светлость, а чистый этакий русский человек, русский этакий тип, патриот, развитое русское сердце; ну, догадался: «Что ж, ты, что ли,
говорит, свезешь камень: чего ухмыляешься?» — «На агличан больше, ваша светлость, слишком уж несоразмерную цену берут-с, потому что русский кошель толст, а им дома есть
нечего.
Позвольте-с: у меня был товарищ, Ламберт, который
говорил мне еще шестнадцати лет, что когда он будет богат, то самое большое наслаждение его будет кормить хлебом
и мясом собак, когда дети бедных будут умирать с голоду; а когда им топить будет
нечем, то он купит целый дровяной двор, сложит в поле
и вытопит поле, а бедным ни полена не даст.
— Нет, знаешь, Ламберт, — вдруг сказал я, — как хочешь, а тут много вздору; я потому с тобой
говорил, что мы товарищи
и нам
нечего стыдиться; но с другим я бы ни за что не унизился.
«А опачкаюсь я или не опачкаюсь сегодня?» — молодцевато подумал я про себя, хотя слишком знал, что раз сделанный сегодняшний шаг будет уже решительным
и непоправимым на всю жизнь. Но
нечего говорить загадками.
— А я, —
говорит Петр Степанович, — вот как придумал: небо открывать не станем
и ангелов писать
нечего; а спущу я с неба, как бы в встречу ему, луч; такой один светлый луч: все равно как бы нечто
и выйдет.
Хотелось бы верно изобразить вам, где я, что вижу, но о многом
говорят чересчур много, а сказать
нечего; с другого, напротив, как ни бейся, не снимешь
и бледной копии, разве вы дадите взаймы вашего воображения
и красок.