Неточные совпадения
Нечего,
грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку.
— Побойся Бога! Ведь ты не чеченец окаянный, а честный христианин; ну, уж коли
грех твой тебя попутал,
нечего делать: своей судьбы не минуешь!
— Напротив, тысячи — трудно без
греха, а миллионы наживаются легко. Миллионщику
нечего прибегать к кривым путям. Прямой таки дорогой так и ступай, все бери, что ни лежит перед тобой! Другой не подымет.
«То-то вот и есть, — отвечаю им, — это-то вот и удивительно, потому следовало бы мне повиниться, только что прибыли сюда, еще прежде ихнего выстрела, и не вводить их в великий и смертный
грех, но до того безобразно, говорю, мы сами себя в свете устроили, что поступить так было почти и невозможно, ибо только после того, как я выдержал их выстрел в двенадцати шагах, слова мои могут что-нибудь теперь для них значить, а если бы до выстрела, как прибыли сюда, то сказали бы просто: трус, пистолета испугался и
нечего его слушать.
Намеднись отец Алексей, священник, стал меня причащать, да и говорит: «Тебя, мол, исповедовать
нечего: разве ты в твоем состоянии согрешить можешь?» Но я ему ответила: «А мысленный
грех, батюшка?» — «Ну, — говорит, а сам смеется, — это
грех не великий».
— Не
грех, а
нечего по-пустому болтать. Эка невидаль, что купец краденое добро отдал!
Старуха моя, с которой живу уже лет тридцать вместе, грамоте сроду не училась;
нечего и
греха таить.
— Есть и такой
грех. Не пожалуемся на дела,
нечего бога гневить. Взысканы через число… Только опять и то сказать, купца к купцу тоже не применишь. Старинного-то, кондового купечества немного осталось, а развелся теперь разный мусор. Взять вот хоть этих степняков, — все они с бору да с сосенки набрались. Один приказчиком был, хозяина обворовал и на воровские деньги в люди вышел.
— И тоже тебе
нечем похвалиться-то: взял бы и помог той же Татьяне. Баба из последних сил выбилась, а ты свою гордость тешишь. Да что тут толковать с тобой!.. Эй, Прокопий, ступай к отцу Акакию и веди его сюда, да чтобы крест с собой захватил: разрешительную молитву надо сказать и отчитать проклятие-то. Будет Господа гневить… Со своими
грехами замаялись, не то что других проклинать.
— Дмитрий Петрович, — говорила ему Полинька, — советовать в таких делах мудрено, но я не считаю
грехом сказать вам, что вы непременно должны уехать отсюда. Это смешно: Лиза Бахарева присоветовала вам бежать из одного города, а я теперь советую бежать из другого, но уж делать
нечего: при вашем несчастном характере и неуменье себя поставить вы должны отсюда бежать. Оставьте ее в покое, оставьте ей ребенка…
Ну, это, я вам доложу, точно
грех живую душу таким родом губить. А по прочему по всему чудовый был человек, и прегостеприимный — после, как умер,
нечем похоронить было: все, что ни нажил, все прогулял! Жена до сих пор по миру ходит, а дочки — уж бог их знает! — кажись, по ярмонкам ездят: из себя очень красивы.
—
Нечем, батюшки, господа проезжие, — говорил он, — не за что нашу деревню похвалить. Ты вот, господин купец, словно уж не молодой, так, можо, слыхал, какая про наше селенье славушка идет — что
греха таить!
— Уж дал! А! — сказал с досадой дядя, — тут отчасти я виноват, что не предупредил тебя; да я думал, что ты не до такой степени прост, чтоб через две недели знакомства давать деньги взаймы.
Нечего делать,
грех пополам, двенадцать с полтиной считай за мной.
—
Нечего нос на квинту сажать, — весело и бодро заговорил старик. — Поедем твои
грехи замаливать… Да обожди! Мою шубу надень! Пальто мое на тебя не влезет. Ишь ты дылда какая, прости господи!
Пока все это происходило, злобствующий молодой аптекарский помощник, с которым пани Вибель (
греха этого
нечего теперь таить) кокетничала и даже поощряла его большими надеждами до встречи с Аггеем Никитичем, помощник этот шел к почтмейстеру, аки бы к другу аптекаря, и, застав того мрачно раскладывавшим один из сложнейших пасьянсов, прямо объяснил, что явился к нему за советом касательно Herr Вибеля, а затем, рассказав все происшествие прошедшей ночи, присовокупил, что соскочивший со стены человек был исправник Зверев, так как на месте побега того был найден выроненный Аггеем Никитичем бумажник, в котором находилась записка пани Вибель, ясно определявшая ее отношения к господину Звереву.
— Что за вздор? — воскликнул тот с некоторой даже запальчивостью. — Дай бог, чтобы в России побольше было таких доносчиков! Я сам тысячекратно являлся таким изветчиком и никогда не смущался тем, помня, что, делая и говоря правду,
греха бояться
нечего.
Нечего правды таить, грозен был Иван Васильевич, да ведь сам бог поставил его над нами, и, видно, по божьей воле, для очищения
грехов наших, карал он нас.
— Отчего же там блины пекут? — спрашивает он, осклабляясь всем лицом своим, — ах, батюшки, да ведь и в самом деле, родительская сегодня! а я-то, ротозей, и позабыл! Ах,
грех какой! маменьку-то покойницу и помянуть будет
нечем!
— Не то чтоб жаль; но ведь, по правде сказать, боярин Шалонский мне никакого зла не сделал; я ел его хлеб и соль. Вот дело другое, Юрий Дмитрич, конечно, без
греха мог бы уходить Шалонского, да, на беду, у него есть дочка, так и ему нельзя… Эх, черт возьми! кабы можно было, вернулся бы назад!.. Ну, делать
нечего… Эй вы, передовые!.. ступай! да пусть рыжий-то едет болотом первый и если вздумает дать стречка, так посадите ему в затылок пулю… С богом!
Сначатия-то как словно не так, чтобы совсем ладно повела себя, а теперь,
грех сказать, попрекнуть
нечем!.
Домна Пантелевна. Озорство во мне есть, это уж
греха нечего таить! Подтрунить люблю, и чтобы стеснять себя в разговоре с тобой, так я не желаю.
— В Москве!.. Ну,
нечего сказать — satis pro peccatis!.. [получили по
грехам нашим!.. (лат.)] А впрочем, унывать не надобно: finis coronat opus — то есть: конец дело венчает; а до конца еще, кажется, далеко.
Ничипоренко объявил, что теперь
нечего размышлять; что больше здесь стоять невозможно; что, черт его знает, он, этот мужик, может издохнуть, а не издохнет, так кто-нибудь как на
грех подойдет и скажет, что они его убили и ограбили.
Мужики Ивана Гавриловича были народ исправный, молодцы в работе и не ленивцы; но
греха таить
нечего, любили попировать в денечек господень. Приволье было на то большое: в пяти верстах находился уездный город **… да что в пяти! в двух всего дядя Кирила такой держал кабак, что не нужно даже было и уездного города для их благополучия. Уж зато как настанет праздник, так просто любо смотреть: крик, потасовки, пляс, песни, ну, словом, такая гульня пойдет по всей улице, что без малого верст на десять слышно.
— Не добытчик! — проговорила старуха слезливо. — Мужики наши горькие, не в дом несут, а из дому. И Кирьяк пьет, и старик тоже,
греха таить
нечего, знает в трактир дорогу. Прогневалась царица небесная.
Ананий Яковлев.
Нечего мне, судырь, возражать, пускай болтает, что хочет; а я только то и знаю, что мой
грех до меня, видно, пришел, и никто тому не причинен.
— И в руки такую дрянь не возьму, — отвечал паломник. — Погляди-ка на орла-то — хорош вышел,
нечего сказать!.. Курица, не орел, да еще одно крыло меньше другого… Мой совет: спусти-ка ты до
греха весь пятирублевый струмент в Усту, кое место поглубже. Право…
— Без тебя знаю,
нечего учить-то меня! — подхватил Патап Максимыч. — А ты вот что скажи: когда вы пустяшных каких-нибудь
грехов целым собором замолить не сумеете, за что же вам деньги-то давать? Значит, все едино, что псу их под хвост, что вам на каноны…
— Что делать, сударыня? — продолжал Снежков. — Слабость, соблазн, на всякий час не устоишь. Немало Семена Елизарыча матушка Пульхерия началит. Журит она его, вычитает ему все, что следует, а напоследок смилуется и сотворит прощенье. «Делать
нечего, скажет,
грехи твои на себя вземлем, только веру крепко храни… Будешь веру хранить, о
грехах не тужи: замолим».
— Да вы, наконец, просто врете или ряхнулись совсем! Вы нам просто скажите; уж что? признайтесь, коль
грех такой есть! стыдиться-то
нечего! ряхнулся, батюшка, а?
— А потому, батенька, что вы,
нечего таки
греха таить, с ленцой… Ну, и ходите с перевальцем.
— Ин
нечего делать… Подь, Аннушка, отопри калитку да посвети гостье по крыльцу пройти, чтоб
грехом не зашиблась как-нибудь.
—
Нечего,
нечего потешаться! Нынче всем дают разводы, Саша, на себя
грех взведу и разведусь.
— Но как быть: через кого в этом удостовериться? Ни муж, ни Форов не могут ехать к этому герою… Евангел… но его даже
грех просить об этом. И за что подвергать кого-нибудь из них такому унижению? Да они и не пойдут: мужчины мелочны, чтобы смирить себя до этого…
Нечего раздумывать: я сама поеду к Горданову, сама все узнаю! Решено: я должна к нему ехать.
Киченье Бодростина слегка задело плебейские черты характера Синтянина, и он ядовито заметил, что ни в чем произошедшем с Глафирой чуда не видит и ничему не удивляется, ибо Глафире Васильевне прошли годы искать в жизни только одних удовольствий, а названным Бодростиным почтенным дамам-аристократкам вообще
нечего делать и они от скуки рады пристать ко всему, что с виду нравственно и дает какую-нибудь возможность докукой морали заглушать голос совести, тревожимый старыми
грехами.
— О-ох! — опять стонет старуха. — О-ох! Забыл меня бог! Не примает души. Он, батюшка, не вынет, сама не выйдет… О-ох!.. За
грехи, видно. И глотку промочить
нечем. Хоть бы напоследки чайку попить. О-ох!
Для чего же было ему, после тридцати лет стояния, слезать со скалы, идти многие дни с страшной истомой, чтобы прийти и увидеть в Дамаске… ту же темную скверну
греха, от которой он бежал из Византии? Нет, верно, не ангел божий его сюда послал, а искусительный демон!
Нечего больше и думать об этом, надо сейчас же встать и бежать.
— Да, мы не зарежем цыпленка, которого задавить можем, а натянем лук и пустим каленую стрелу в коршуна, что занесся высоко. Любо, как грохнет наземь!..
Греха таить
нечего, обоим нам обида кровная! Унижение паче гордости. Дело овечье протягивать голову под нож. Око за око, зуб за зуб — гласит Писание. Мы грешные люди: по-моему, за один глаз вырвать оба, за один зуб не оставить ни одного, хоть бы пришлось отдать душу сатане!
— Мариуле нужно было в Питер; мне везде хорошо, где со мною воля и насущный хлеб — бояться
нечего за старые
грехи мои: ты меня не признала, так никто не признает, — на игрище мы попали, потому что нас за это холят, да одевают, да кормят хорошо, а к тебе пришли за снадобьицем; вот и вся недолга.
Хотелось бы газетку без предварительной цензуры сварганить, отголоском Москвы ее сделать, серой Москвы — массы, а то сами знаете, какие у нас теперь газеты мелкой-то прессы: одна вопросами о духовенстве всем оскомину набила, другая — приставодержательством беглых профессоров занимается и в большую играет, а третья, смех и
грех, совсем либеральная шипучка, благо ее редактор заведение шипучих вод имеет; об остальных и говорить
нечего — все можно забить и дело сделать ахтительное.
— А плакать-то еще больше
грех, Ксения Яковлевна, — серьезным тоном сказал Ермак Тимофеевич. — Нам уж таиться от Семена Аникича
нечего, коли он тебя, девушка, невестой моей назвал.
— Есть тот
грех, таить
нечего, — согласился Семен Иоаникиевич.