Неточные совпадения
В комнате было душно, но окна она не отворила; с лестницы несло вонью, но дверь на лестницу была не затворена; из внутренних помещений, сквозь непритворенную дверь,
неслись волны табачного дыма, она кашляла, но дверь не притворяла.
В третьей
комнате что-то зарыдало и заплакало разрывающим душу тихим рыданием. Из двух первых
комнат все встали и пошли к дверям, откуда
несся мерный плач.
Она прибавила свет, вернулась на свое место и села
в своей любимой позе — по-турецки. Оба молчали. Слышно было, как далеко, за несколько
комнат, тренькало разбитое фортепиано,
несся чей-то вибрирующий смех, а с другой стороны — песенка и быстрый веселый разговор. Слов не было слышно. Извозчик громыхал где-то по отдаленной улице…
Евсеич отдал нас с рук на руки Матвею Васильичу, который взял меня за руку и ввел
в большую неопрятную
комнату, из которой
несся шум и крик, мгновенно утихнувший при нашем появлении, —
комнату, всю установленную рядами столов со скамейками, каких я никогда не видывал; перед первым столом стояла, утвержденная на каких-то подставках, большая черная четвероугольная доска; у доски стоял мальчик с обвостренным мелом
в одной руке и с грязной тряпицей
в другой.
Но повел нас не
в нижний этаж, где ютилось его семейство и откуда
неслись раздирающие крики малолетних евреев, а наверх,
в комнаты, выговоренные князем для себя, на случай приезда.
Ахилла задрожал и, раскрыв глаза, увидал, что он действительно спал, что на дворе уже утро; красный огонь погребальных свеч исчезает
в лучах восходящего солнца,
в комнате душно от нагару,
в воздухе
несется заунывный благовест, а
в двери
комнаты громко стучат.
Он был дома:
в открытые окна из
комнат на улицу
несся его громкий, немного сиплый хохот. Шум пролетки, подъехавшей к дому, заставил Игната выглянуть
в окно, и при виде сына он радостно крикнул...
Даже
в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее,
несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его
в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к своему брату
в четвертый или третий этаж,
в две небольшие
комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже
в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть
в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни
в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
(Дверь за Бессеменовым затворяется, и конца речи не слышно.
Комната пуста. С двух сторон
в нее
несется шум: звуки голосов из
комнаты Бессеменовых, тихий говор, стоны и возня из
комнаты Татьяны. Тетерев вносит ведро воды, ставит у двери и осторожно стучит
в нее пальцем. Степанида отворяет дверь, берет ведро и тоже выходит
в комнату, отирая пот с лица.)
Татьяна(хрипло кричит). Спасите… мама… спасите… спасите!.. (Бессеменов и Акулина Ивановна выбегают из
комнаты Петра и бегут на крик молча, у двери
в комнату они на секунду останавливаются, как бы не решаясь войти, и затем бросаются
в дверь оба вместе. Навстречу им
несутся крики Татьяны.) Горит… о-о! Больно… пить! Дайте пить!.. спасите!..
Но все это нужно было делать с разумною осторожностью, чтобы не отпугивать среду:
в школу ходил также меламед [Меламед — учитель еврейской духовной школы.], и
в известные часы,
в промежуток между другими уроками, из классных
комнат неслось тонкое, многоголосое жужжание.
Из
комнаты выходит наш герой,
И, пробираясь длинным коридором,
Он видит Катерину пред собой,
Приветствует ее холодным взором,
И мимо. Вот он
в комнате другой:
Вот стул с дрожащей ножкою и рядом
Кровать; на ней, закрыта, кверху задом
Храпит Параша, отвернув лицо.
Он плащ надел и вышел на крыльцо,
И вслед за ним
несутся восклицанья,
Чтобы не смел забыть он обещанья...
Полный темными впечатлениями ночи, Алексей Степанович неохотно повернулся от стены — и был ослеплен ярким светом, наполнявшим
комнату.
В окно падал золотой столб солнечного света, и
в нем весело поблескивал пыхтевший самовар, а снаружи
неслись бодрые звуки голосов и отчаянно-звонкое щебетание воробьев. Никита, подававший самовар, открыл окно, и оттуда несло ароматным теплом, ласкавшим горло и щекотавшим
в носу. Первый раз за неделю выглянуло солнышко, и все радовалось ему.
О, какая это была минута! я уткнулся лицом
в спинку мягкого кресла и плакал впервые слезами неведомого мне до сей поры счастья, и это довело меня до такого возбуждения, что мне казалось, будто
комната наполняется удивительным тихим светом, и свет этот плывет сюда прямо со звезд, пролетает
в окно, у которого поют две пожилые женщины, и затем озаряет внутри меня мое сердце, а
в то же время все мы — и голодные мужики и вся земля —
несемся куда-то навстречу мирам…
Александра Ивановна выскользнула из-за занавесы и, тщательно притворив дверь
в комнату больной, открыла настежь окно и
в немом ужасе прислушивалась к неописуемому реву и треску, который
несся по лесу. Ей смутно представлялись слышанные полуслова и полунамеки; она не могла дать себе отчета, долго ли пробыла здесь, как вдруг увидала бегущую изо всех сил по дому человеческую фигуру с криком: «Убился, упал с моста… наповал убит!»
Неудержимо
несясь с этими кликами безумного из
комнаты в комнату, он стремительно обежал все пункты, где надеялся найти Глафиру Васильевну, и унять его не было никакой возможности. Горданов сам был смущен и потерян. Он не ожидал такой выходки, пытался было поймать Жозефа и схватить его за руку, но тот отчаянно вырвался и, бросаясь вперед с удвоенною быстротой, кричал...
Между тем из своей
комнаты выбежала Сова, забыв снять папильотки,
в которые всегда закручивала свои жиденькие волосы на ночь, a из противоположной половины дома вихрем
неслась Анна Андреевна, истерически выкрикивая...
Все примолкли. Зато из залы и из соседней
комнаты несся все тот же пьяный гул… Хор подхватывал куплеты. Цыганский женский голос
в нос, с шутовским вывертом, прозудел...
Угрюмый, невыспавшийся, я сидел на постели. Жарко было
в комнате и душно. Из залы, из кухни, из коридора непрерывно
несся захлебывающийся криками голос Анны Петровны.
В тон ему истерично заливались-кудахтали куры
в курятнике.
Как два раненые зверя
в клетке, мечемся мы из одного конца
комнаты в другой, смотрим друг на друга разбегающимися глазами и снова бегаем взад и вперед. Не помню, сколько времени проходит, но меня неожиданно огорошивает собственное мое имя, произнесенное где-то за глухой стеной. Едва не сбив с ног моего коллегу,
несусь на сцену с оторопелым видом и нелепыми движениями.
Ни слушать, ни сидеть я не
в силах. Вскакиваю со своего места и
несусь в боковую
комнату. Там мечется с папиросой
в зубах Боря Коршунов.
Она послушно последовала за ним во вторую
комнату, где уже был накрыт роскошный завтрак. От поставленных
в их отсутствие на стол блюд с изысканными и дорогими кушаньями
несся раздражающий аппетит запах.
Такие, или почти такие вопросы не давали покоя несчастному Степану ни тогда, как он как вихрь
несся по столбовым дорогам, ни тогда, когда он, утомленный бешеной ездой, отдыхал
в отведенной ему лучшей станционной
комнате.
Слуга исполнил требуемое, дрова весело затрещали
в камине, а из наполненного стакана
несся по
комнате аромат крепкого пунша. Евгений Николаевич запер дверь номера на ключ и принялся за разборку бумаг.
Быстро, быстро
несутся воспоминания, приближаясь к роковому моменту. Первые лекции, экзамены, кружок товарищей, споры, — споры без конца на отвлеченные темы
в наполненной табачным дымом
комнате, мечты об идеалах, славе, исполненном долге…
И когда остался один, без револьвера, который носил столько лет, с полуоткрытой дверью,
в которую
неслись издали чужие, незнакомые голоса и тихое позвякивание шпор, — почувствовал он всю громаду бремени, которое взвалил на плечи свои. Тихо прошелся по
комнате и, обратясь лицом
в сторону, где должны были находиться те, произнес...