Неточные совпадения
Содержание было
то самое, как он ожидал, но форма была неожиданная и особенно
неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама хотела ехать, но раздумала, зная, что это будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что делать».
Он прочел письма. Одно было очень
неприятное — от купца, покупавшего лес в имении жены. Лес этот необходимо было продать; но теперь, до примирения с женой, не могло быть о
том речи. Всего же
неприятнее тут было
то, что этим подмешивался денежный интерес в предстоящее дело его примирения с женою. И мысль, что он может руководиться этим интересом, что он для продажи этого леса будет искать примирения с женой, — эта мысль оскорбляла его.
Увидев Алексея Александровича с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною фигурой, в круглой шляпе, с немного-выдающеюся спиной, он поверил в него и испытал
неприятное чувство, подобное
тому, какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий в этом источнике собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду.
Неприятнее всего была
та первая минута, когда он, вернувшись из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены в руке, не нашел жены в гостиной; к удивлению, не нашел ее и в кабинете и наконец увидал ее в спальне с несчастною, открывшею всё, запиской в руке.
Доктор остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия вод никакого. Он предписал как можно больше движения физического и как можно меньше умственного напряжения и, главное, никаких огорчений,
то есть
то самое, что было для Алексея Александровича так же невозможно, как не дышать; и уехал, оставив в Алексее Александровиче
неприятное сознание
того, что что-то в нем нехорошо и что исправить этого нельзя.
Прежде она одевалась для себя, чтобы быть красивой и нравиться; потом, чем больше она старелась,
тем неприятнее ей становилось одеваться; она видела, как она подурнела.
Гостиница эта уже пришла в это состояние; и солдат в грязном мундире, курящий папироску у входа, долженствовавший изображать швейцара, и чугунная, сквозная, мрачная и
неприятная лестница, и развязный половой в грязном фраке, и общая зала с пыльным восковым букетом цветов, украшающим стол, и грязь, пыль и неряшество везде, и вместе какая-то новая современно железнодорожная самодовольная озабоченность этой гостиницы — произвели на Левиных после их молодой жизни самое тяжелое чувство, в особенности
тем, что фальшивое впечатление, производимое гостиницей, никак не мирилось с
тем, что ожидало их.
Разговор между обедавшими, за исключением погруженных в мрачное молчание доктора, архитектора и управляющего, не умолкал, где скользя, где цепляясь и задевая кого-нибудь за живое. Один раз Дарья Александровна была задета за живое и так разгорячилась, что даже покраснела, и потом уже вспомнила, не сказано ли ею чего-нибудь лишнего и
неприятного. Свияжский заговорил о Левине, рассказывая его странные суждения о
том, что машины только вредны в русском хозяйстве.
И что они были счастливы своею любовью, это заключало в себе
неприятный намек на
тех, которые
того же хотели и не могли, — и им было совестно.
Он уже забыл о минутном
неприятном впечатлении и наедине с нею испытывал теперь, когда мысль о ее беременности ни на минуту не покидала его,
то, еще новое для него и радостное, совершенно чистое от чувственности наслаждение близости к любимой женщине.
Но в
том напряжении и
тех грезах, которые наполняли ее воображение, не было ничего
неприятного и мрачного; напротив, было что-то радостное, жгучее и возбуждающее.
Прелесть, которую он испытывал в самой работе, происшедшее вследствие
того сближение с мужиками, зависть, которую он испытывал к ним, к их жизни, желание перейти в эту жизнь, которое в эту ночь было для него уже не мечтою, но намерением, подробности исполнения которого он обдумывал, — всё это так изменило его взгляд на заведенное у него хозяйство, что он не мог уже никак находить в нем прежнего интереса и не мог не видеть
того неприятного отношения своего к работникам, которое было основой всего дела.
Он чувствовал, что любовь, связывавшая его с Анной, не была минутное увлечение, которое пройдет, как проходят светские связи не оставив других следов в жизни
того и другого, кроме приятных или
неприятных воспоминаний.
Как бы
то ни было, когда он простился с ним на седьмой день, пред отъездом его в Москву, и получил благодарность, он был счастлив, что избавился от этого неловкого положения и
неприятного зеркала. Он простился с ним на станции, возвращаясь с медвежьей охоты, где всю ночь у них было представление русского молодечества.
Помещики встали, и Свияжский, опять остановив Левина в его
неприятной привычке заглядывать в
то, что сзади приемных комнат его ума, пошел провожать своих гостей.
— Что такое Вронский? — сказал Левин, и лицо его из
того детски-восторженного выражения, которым только что любовался Облонский, вдруг перешло в злое и
неприятное.
— Ах, ужаснее всего мне эти соболезнованья! — вскрикнула Кити, вдруг рассердившись. Она повернулась на стуле, покраснела и быстро зашевелила пальцами, сжимая
то тою,
то другою рукой пряжку пояса, которую она держала. Долли знала эту манеру сестры перехватывать руками, когда она приходила в горячность; она знала, как Кити способна была в минуту горячности забыться и наговорить много лишнего и
неприятного, и Долли хотела успокоить ее; но было уже поздно.
Мысль о
том, что новый начальник может нехорошо принять его, было это другое
неприятное обстоятельство.
Обед, вина, сервировка — всё это было очень хорошо, но всё это было такое, какое видела Дарья Александровна на званых обедах и балах, от которых она отвыкла, и с
тем же характером безличности и напряженности; и потому в обыкновенный день и в маленьком кружке всё это произвело на нее
неприятное впечатление.
Вступив в разговор с юношей, Катавасов узнал, что это был богатый московский купец, промотавший большое состояние до двадцати двух лет. Он не понравился Катавасову
тем, что был изнежен, избалован и слаб здоровьем; он, очевидно, был уверен, в особенности теперь, выпив, что он совершает геройский поступок, и хвастался самым
неприятным образом.
Самые разнообразные предположения
того, о чем он сбирается говорить с нею, промелькнули у нее в голове: «он станет просить меня переехать к ним гостить с детьми, и я должна буду отказать ему; или о
том, чтобы я в Москве составила круг для Анны… Или не о Васеньке ли Весловском и его отношениях к Анне? А может быть, о Кити, о
том, что он чувствует себя виноватым?» Она предвидела всё только
неприятное, но не угадала
того, о чем он хотел говорить с ней.
В новых судебных учреждениях он не одобрял
тех условий, в которые была поставлена адвокатура. Но он до сих пор не имел дела до адвокатуры и потому не одобрял ее только теоретически; теперь же неодобрение его еще усилилось
тем неприятным впечатлением, которое он получил в приемной адвоката.
Другое немножко
неприятное было
то, что новый начальник, как все новые начальники, имел уж репутацию страшного человека, встающего в 6 часов утра, работающего как лошадь и требующего такой же работы от подчиненных.
Но эти
неприятные известия потонули в
том море добродушия и веселости, которые всегда были в нем и особенно усилились Карлсбадскими водами.
То не было отражение жара душевного или играющего воображения:
то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный; взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе
неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен.
Хорошо
то, что она сейчас только, как видно, выпущена из какого-нибудь пансиона или института, что в ней, как говорится, нет еще ничего бабьего,
то есть именно
того, что у них есть самого
неприятного.
Исполненный
неприятных ощущений, он
тот же час спрятался в угол, закрыл себя кожею и задернул занавески.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в
то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда
неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
Приходит муж. Он прерывает
Сей
неприятный tête-а-tête;
С Онегиным он вспоминает
Проказы, шутки прежних лет.
Они смеются. Входят гости.
Вот крупной солью светской злости
Стал оживляться разговор;
Перед хозяйкой легкий вздор
Сверкал без глупого жеманства,
И прерывал его меж
темРазумный толк без пошлых
тем,
Без вечных истин, без педантства,
И не пугал ничьих ушей
Свободной живостью своей.
«Может, впрочем, она и всегда такая, да я в
тот раз не заметил», — подумал он с
неприятным чувством.
Если же и было что-нибудь в этой довольно красивой и солидной физиономии действительно
неприятное и отталкивающее,
то происходило уж от других причин.
Амалия Ивановна, тоже предчувствовавшая что-то недоброе, а вместе с
тем оскорбленная до глубины души высокомерием Катерины Ивановны, чтобы отвлечь
неприятное настроение общества в другую сторону и кстати уж чтоб поднять себя в общем мнении, начала вдруг, ни с
того ни с сего, рассказывать, что какой-то знакомый ее, «Карль из аптеки», ездил ночью на извозчике и что «извозчик хотель его убиваль и что Карль его ошень, ошень просиль, чтоб он его не убиваль, и плакаль, и руки сложиль, и испугаль, и от страх ему сердце пронзиль».
— Нет, учусь… — отвечал молодой человек, отчасти удивленный и особенным витиеватым тоном речи, и
тем, что так прямо, в упор, обратились к нему. Несмотря на недавнее мгновенное желание хотя какого бы ни было сообщества с людьми, он при первом, действительно обращенном к нему, слове вдруг ощутил свое обычное
неприятное и раздражительное чувство отвращения ко всякому чужому лицу, касавшемуся или хотевшему только прикоснуться к его личности.
Мне было досадно, однако ж, что не мог отблагодарить человека, выручившего меня если не из беды,
то по крайней мере из очень
неприятного положения.
Базаров тихонько двинулся вперед, и Павел Петрович пошел на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета… «Он мне прямо в нос целит, — подумал Базаров, — и как щурится старательно, разбойник! Однако это
неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов…» Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и в
то же мгновенье раздался выстрел. «Слышал, стало быть ничего», — успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку.
Ужас, испытанный Климом в
те минуты, когда красные, цепкие руки, высовываясь из воды, подвигались к нему, Клим прочно забыл; сцена гибели Бориса вспоминалась ему все более редко и лишь как
неприятное сновидение. Но в словах скептического человека было что-то назойливое, как будто они хотели утвердиться забавной, подмигивающей поговоркой...
Это было всего
неприятнее и
тем более неприятно, что в двух-трех местах слова Инокова оказались воспроизведенными почти буквально.
Но спорить и думать о такой организации ему мешало
неприятное, даже тягостное впечатление: он был уверен, что пять минут
тому назад мимо его прошел Тагильский.
Отношение к этой женщине не определялось. Раздражали
неприятная ее самоуверенность и властность, раздражало и
то, что она заставила высказаться. Последнее было особенно досадно. Самгин знал, что он никогда еще и ни с кем не говорил так, как с нею.
Сознание ошибки возникло сейчас же после
того, как Безбедов сказал о задатках и фокусах. Вообще в словах Безбедова незаметно появилось что-то
неприятное. Особенно смущало Самгина
то, что он подумал о себе...
Самгин сердился на Лютова за
то, что он вовлек его в какую-то
неприятную и, кажется, опасную авантюру, и на себя сердился за
то, что так легко уступил ему, но над злостью преобладало удивление и любопытство. Он молча слушал раздраженную воркотню Лютова и оглядывался через плечо свое: дама с красным зонтиком исчезла.
Туробоев пришел вечером в крещеньев день. Уже по
тому, как он вошел, не сняв пальто, не отогнув поднятого воротника, и по
тому, как иронически нахмурены были его красивые брови, Самгин почувствовал, что человек этот сейчас скажет что-то необыкновенное и
неприятное. Так и случилось. Туробоев любезно спросил о здоровье, извинился, что не мог прийти, и, вытирая платком отсыревшую, остренькую бородку, сказал...
В окна заглянуло солнце, ржавый сумрак музея посветлел, многочисленные гребни штыков заблестели еще холоднее, и особенно ледянисто осветилась железная скорлупа рыцарей. Самгин попытался вспомнить стихи из былины о
том, «как перевелись богатыри на Руси», но ‹вспомнил› внезапно кошмар, пережитый им в ночь, когда он видел себя расколотым на десятки, на толпу Самгиных. Очень
неприятное воспоминание…
Самгин молча пожал плечами, чувствуя, что вопросы Макарова принимают все более
неприятный характер. А
тот продолжал...
Вообще — не хватало людей, даже
тех, которые раньше казались
неприятными, лишними.
Открытие
тем более
неприятное, что оно раздражило интерес к этой женщине, как будто призванной заместить в его жизни Марину.
И мешал грузчик в красной рубахе; он жил в памяти
неприятным пятном и, как бы сопровождая Самгина, вдруг воплощался
то в одного из матросов парохода,
то в приказчика на пристани пыльной Самары, в пассажира третьего класса, который, сидя на корме, ел орехи, необыкновенным приемом раскалывая их: положит орех на коренные зубы, ударит ладонью снизу по челюсти, и — орех расколот.
Самгин пил кофе, читая газету, не следил за глупостями
неприятного гостя, но
тот вдруг заговорил тише и как будто разумнее...
— Нормальный организм требует устранения нездоровых и
неприятных раздражений, — сердито заворчал Макаров, развязывая пакеты с бинтами, ватой. — Это — закон биологии. А мы от скуки, от безделья встречаем нездоровые раздражения, как праздники. В
том, что некоторые полуидиоты…
Он заботился только о
том, чтоб не раздражать ее, и, когда видел жену в дурном настроении, уходил от нее, считая, что так всего лучше избежать возможных
неприятных бесед и сцен.