Неточные совпадения
Рассказ лился за рассказом. Няня повествовала с пылом, живописно, с увлечением, местами вдохновенно, потому что сама вполовину верила рассказам. Глаза старухи искрились огнем; голова дрожала от волнения;
голос возвышался до
непривычных нот.
— Не согласны, потому дело
непривычное. Как было, так и пускай будет. Семена бы только отменить, — послышались
голоса.
Охрипшие и надсаженные
голоса арфисток неприятно резали
непривычное ухо; на каждом шагу так и обдавало ярмарочным кабаком с его убогой роскошью и беспросыпным, отчаянным пьянством.
Назанский умолк. Видимо, его утомил
непривычный нервный подъем. Через несколько минут он продолжал вяло, упавшим
голосом...
Воздух был свеж, полон особого внутреннего запаха; роса тяжелыми, беловатыми массами подавалась назад, оставляя за собою миллионы блестящих капель; пурпуровое освещение и
непривычные тени придавали что-то новое, странно изящное деревьям, крестьянским избам, всему окружающему; птицы пели на разные
голоса; небо было чисто.
— Вестимо, батюшка Архип Кудимович, — отвечал женский
голос, перерываемый частым кашлем, — вестимо! ты человек добрый; да дело-то мое
непривычное.
Но
непривычная работа скоро утомила Боброва. Жилы в висках стали биться с горячечной быстротой и напряженностью, кровь из раны потекла по щеке теплой струей. Безумная вспышка энергии прошла, а внутренний, посторонний,
голос заговорил громко и насмешливо...
Голос, которым произнесены были эти слова, прозвучал такою
непривычною твердостию в ушах Глеба, что, несмотря на замешательство, в котором находились его чувства и мысли, он невольно обернулся и с удивлением посмотрел на сына.
— Что, хлопец, проняло тебя? — услышал он вдруг над своей головой густой
голос, звучавший с
непривычной мягкостью.
Своим ровным, резким
голосом она нанизывала фразу за фразой, строго покрикивая на нерадивую, поминутно отстающую от подруг Машу Рыжову или на маленькую, болезненную Чуркову, украшавшую то и дело чернильными кляксами свою тетрадь, но при этом лицо ее все еще хранило то недавнее выражение радости, с которым она вошла объявить счастливую весть о выздоровлении Наташи, а глаза смотрели мягче и добрее, каким-то совсем новым и
непривычным им взглядом.
— Девоньки миленькие, стриженьки, голубоньки! — лепечет возбужденная и красная, как рак, Женя. — Мне к баронессину рожденью подушку гладью кончать надо, спешить, каждый час дорог, а нынче особенно… Ведь завтра-то рожденье — отсылать надо… А тут Павлы Артемьевнина комната не убрана. Дорушка Иванова, либо ты, Дуняша Прохорова, уберите кто-нибудь! Ради господа, за меня! — И
голос обычно грубоватой, любившей покомандовать Жени зазвучал
непривычными ему мягкими нотами. Дорушка и Дуня испуганно переглянулись.
Голос больного юноши зазвучал
непривычными ему сильными нотами. Глаза горели решительностью. Он смело взял Тасю из рук дяди и бережно передал ее госпоже Раевой.
— Тася! Тася! Что с тобою? Я не узнаю мою девочку! — произнесла укоризненно Нина Владимировна. — Сейчас же попроси прощения у Марьи Васильевны! — добавила она с
непривычной строгостью в
голосе.
— И ты думаешь, мне это приятно, девочка? — И в
голосе моего отца послышались
непривычные для моего уха нотки грусти.
У каждого из них свое лицо: есть рыжие, как глина, и смуглые, как арабы; у одного на лице волос едва пробивается, у другого всё лицо космато, как у зверя; у каждого своя рваная шапка, свои лохмотья, свой
голос, но, тем не менее, все они
непривычному глазу кажутся одинаковыми, так что долго нужно побыть между ними, чтобы научиться разбирать, кто из них Митрий, кто Иван, кто Кузьма.
Были страшны и ее мертвецкое лицо, и эта
непривычная забота, и загадочная решительность слов; и они пошли. В тот день на Финском заливе была буря, как назвал это Михаил Михайлович, и сильный ветер забирался в рот и уши, мешая говорить; негромко плескался прибой, но вдалеке что-то сильно и угрожающе ревело одинаковым
голосом: точно с самим собою разговаривал кто-то угрюмый, впавший в отчаяние. И там вспыхивал и погасал маяк.
— Ну, Фимка, так и быть, даю слово, в честь нынешнего дня, больше бить тебя не буду, — с
непривычною мягкостью в
голосе сказала ей Дарья Николаевна.
— А я еще не успела отдохнуть как следует, не могла уснуть никак, эта
непривычная встреча так взволновала меня… я до сих пор совсем, как разбитая… с дороги верно… — слабым
голосом произнесла она.