Неточные совпадения
Аннушка проворно ушла в лес. Касьян поглядел за нею вслед, потом потупился и усмехнулся. В этой долгой усмешке, в немногих словах, сказанных им Аннушке, в самом звуке его голоса, когда он говорил с ней, была
неизъяснимая, страстная
любовь и нежность. Он опять поглядел в сторону, куда она пошла, опять улыбнулся и, потирая себе лицо, несколько раз покачал головой.
Любовь к художеству и художникам придает этим людям приторность
неизъяснимую; знаться с ними, с ними разговаривать — мучительно: настоящие дубины, вымазанные медом.
Лизавета Александровна вдруг покраснела. Она не могла внутренно не согласиться с племянником, что чувство без всякого проявления как-то подозрительно, что, может быть, его и нет, что если б было, оно бы прорвалось наружу, что, кроме самой
любви, обстановка ее заключает в себе
неизъяснимую прелесть.
Я ведь помню, когда ты был маленький, — прибавил он, смотря на меня с
неизъяснимым выражением
любви и счастья.
Ах, их сердца, иссушенные гордостию и неверием, не испытают никогда этой чистой, небесной
любви, этого
неизъяснимого спокойствия души… ты понимаешь меня, Рославлев!..
Если обыкновенному уму трудно вообразить сие
неизъяснимое счастие, то всякое чувствительное сердце представит себе душевное удовольствие нежной Праматери, когда священное потомство Ее расцветало пред нею; когда Она видела пред Собою и совершенство Ангельской красоты, и нравственное совершенство, и надежду
любви Своей, и надежду России!
Домине Галушкинский, редкий наставник наш, говаривал, что
любовь есть
неизъяснимое чувство; приятнее, полезнее и восхитительнее паче прочих горячих напитков; так же одуряющее самую умнейшую голову, вводящее, правда, часто в дураки: но состояние глупости сей так приятно, так восхитительно, так… Тут у нашего реверендиссиме кровь вступала в лицо, глаза блистали, как метеоры, он дрожал всем телом, задыхался… и падал в постель, точно как опьянелый.
Опять ночь, опять луна и опять странная,
неизъяснимая для меня смесь очарования
любви и мучений ущемленного самолюбия. Не игрушка ли… Чьи-то шаги под окном…
Капитан Петрович при слабом отблеске костра успел разглядеть горящие глаза Иоле, его воодушевленное лицо и молящую улыбку.
Неизъяснимое чувство
любви, жалости и сознания своего братского долга захватили этого пожилого офицера. Он понял, чего хотел Иоле, этот молодой орленок, горячий, смелый и отважный, достойный сын своего отца. Он понял, что юноша трепетал при одной мысли о возможности подобраться к неприятельскому судну и в отчаянном бою заставить замолчать австрийские пушки.
— Бедная Люда, бедная Люда, как тебе скучно будет одной! — каким-то унылым голосом проговорила она и вдруг, точно виноватая, добавила с
неизъяснимым чувством глубокой
любви и нежности...
— Радость моя!.. Когда я подумаю, какой опасности подвергаешься ты, доставляя мне эти минуты
неизъяснимого блаженства, я упрекаю себя за эгоистическое пользование твоею добротою. Я нахожу, что недостоин твоей
любви, которая для меня дороже жизни. Читая же в твоих чудных глазах ответное чувство, я мучаюсь, что заставляю тебя страдать и только… Ты должна считать меня бессердечным…
Стыдливость, страх,
любовь под видом тоски
неизъяснимой долго боролись в ней и привели ее в лихорадочное состояние.
Вдохновенная своею
любовью, она, казалось, видела кого-то сходящего с неба, и глаза ее блистали дивным,
неизъяснимым восторгом.
Близость этой женщины, ненавистной до безграничной
любви и вместе с тем любимой до безграничной ненависти, трепет ее молодого, роскошного тела, фосфорический блеск ее глаз во мраке того убежища
любви, которое невольно навевало на Григория Семеновича рой воспоминаний о пережитых им часах
неизъяснимого блаженства, привели его в исступленное состояние: он позабыл на мгновение измену этой полулежавшей в его объятиях страстно любимой им женщины и крепко сжал ее в этих объятиях, весь отдавшись обаянию минуты.