Неточные совпадения
Так, знаете, шел-шел и вдруг
падает мертв, головою в землю… как бы сраженный
небесной стрелой.
Опенкин за обедом, пока еще не опьянел, продолжал чествовать бабушку похвалами, называл Верочку с Марфенькой
небесными горлицами, потом, опьяневши, вздыхал, сопел, а после обеда ушел на сеновал
спать.
— В Царство-то
Небесное не широко растворены ворота, не легко в них
попасть. Иной хоть и раб, а милость Божья не покроет его.
Любовь Андреевна(глядит в окно на сад). О, мое детство, чистота моя! В этой детской я
спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось. (Смеется от радости.) Весь, весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы
небесные не покинули тебя… Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое!
Пищик. Я полнокровный, со мной уже два раза удар был, танцевать трудно, но, как говорится,
попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй. Здоровье-то у меня лошадиное. Мой покойный родитель, шутник, царство
небесное, насчет нашего происхождения говорил так, будто древний род наш Симеоновых-Пищиков происходит будто бы от той самой лошади, которую Калигула посадил в сенате… (Садится.) Но вот беда: денег нет! Голодная собака верует только в мясо… (Храпит и тотчас же просыпается.) Так и я… могу только про деньги…
Бывало, Агафья, вся в черном, с темным платком на голове, с похудевшим, как воск прозрачным, но все еще прекрасным и выразительным лицом, сидит прямо и вяжет чулок; у ног ее, на маленьком креслице, сидит Лиза и тоже трудится над какой-нибудь работой или, важно поднявши светлые глазки, слушает, что рассказывает ей Агафья; а Агафья рассказывает ей не сказки: мерным и ровным голосом рассказывает она житие пречистой девы, житие отшельников, угодников божиих, святых мучениц; говорит она Лизе, как жили святые в пустынях, как спасались, голод терпели и нужду, — и царей не боялись, Христа исповедовали; как им птицы
небесные корм носили и звери их слушались; как на тех местах, где кровь их
падала, цветы вырастали.
Героем моим, между тем, овладел страх, что вдруг, когда он станет причащаться, его
опалит небесный огонь, о котором столько говорилось в послеисповедных и передпричастных правилах; и когда, наконец, он подошел к чаше и повторил за священником: «Да будет мне сие не в суд и не в осуждение», — у него задрожали руки, ноги, задрожали даже голова и губы, которыми он принимал причастие; он едва имел силы проглотить данную ему каплю — и то тогда только, когда запил ее водой, затем поклонился в землю и стал горячо-горячо молиться, что бог допустил его принять крови и плоти господней!
Вопиют грешники и грешницы ко господу:"Господи, избавь нас от реки огненной, от реки огненной, муки вековечныя, от скрежета ужасного зубовного и от тьмы несветимыя! господи! не вели
палить наших лиц огню-жупелу, остуди наши гортани росою
небесною!
Праведниками чрез то могут быть; нам так вот, мужикам, не под силу того, и в царство-то
небесное не за что
попасть!
— Отцы мои
небесные! да что же это за наказание такое? — вопросил я, возведя глаза мои к милосердному небу. — Ко мне-то что же за дело? Я-то что же такое сочинил?.. Меня только всю мою жизнь ругают и уже давно доказали и мою отсталость, и неспособность, и даже мою литературную… бесчестность… Да, так, так: нечего конфузиться — именно бесчестность. Гриша, — говорю, — голубчик мой: поищи там на полках хороших газет, где меня ругают, вынеси этим господам и скажи, что они не туда
попали.
— Ага, испугалась, спасенная душа!.. — потешался довольный Лапшин. — А как, бабушка, ты думаешь,
попадет из нас кто-нибудь в Царствие
Небесное?.. А я тебе прямо скажу: всех нас на одно лыко свяжут да в самое пекло. Вуколку первого, а потом Липачка, Плинтусова… Компания!.. Ох, бабушка, бабушка, бить-то нас некому, по правде сказать!
Душевное просветление Маркушки не в силах было переступить через эту грань: еще допустить в Царство
Небесное Кайло и Пестеря, пожалуй, можно, но чтобы впустить туда Оксю с Лапухой… Нет, этого не могло быть! В Маркушке протестовало какое-то физическое чувство против такого применения христианского принципа всепрощения. Он готов был поручиться чем угодно, что Окся и Лапуха не
попадут в селения праведных…
— Батюшки! Царица
небесная! — воскликнула старушка,
падая на колени, и боязливо, все еще как бы глазам не веря, принялась озираться во все стороны.
Раз — это еще в деревне было — застала я его в саду с одною дамой, и ушла я… ушла, куда глаза мои глядят, и не знаю, как очутилась на паперти,
упала на колени: «Царица, говорю,
небесная!» А на дворе ночь, месяц светит…
Ни единый волос не
падает с головы без воли отца
небесного, — другими словами, в природе и в человеческой среде ничто не творится так себе.
Небо между голыми сучьями было золотисто-желтое и скорей походило на осеннее; и хотя все лица, обращенные к закату, отсвечивали теплым золотом и были красивы какой-то новой красотой, — улыбающееся лицо Колесникова резко выделялось неожиданной прозрачностью и как бы внутренним светом. Черная борода лежала как приклеенная, и даже несчастная велосипедная шапочка не так смущала глаз: и на нее
пала крупица красоты от
небесных огней.
Так и шло время. Свыклась Настя с Крылушкиным и Митревной и была у них вместо дочери любимой. Все к ней всё с смешком да с шуточкой. А когда и затоскует она, так не мешают ей, не лезут, не распытывают, и она, перегрустивши, еще крепче их любила. Казалось Насте, что в рай
небесный она
попала и что уж другого счастья ей никакого не нужно.
Там две барышни маленькие
спали: одна из них, Машенька (царство ей
небесное, умерла уже она), была любимица Настина.
— Мать царица
небесная! Вот напасть-то на мою головушку бедную, — проговорила Настя, вздохнув, и, пожав плечами, пошла опять своей дорогой.
— Ай, батенька, царица
небесная! Да чтой-то это такое, поглядеть надо, — проговорил добряк и заглянул в спальню. Михайло Егорыч лежал вверх лицом сначала неподвижно, потом приподнял левой рукой правую, подержал ее в воздухе и отпустил; она, как плеть,
упала на постель.
— Ишь, валится… Штыком заденешь, че-ерт! — сердито кричит он, отклоняясь от штыка упавшего солдата, который чуть не
попал ему острием в глаз. — Господи! Царица
Небесная! За что ты на нас посылаешь? Кабы не живодер этот, и сам бы, кажись,
упал.
— Наконец того, приходит тот принц к своей супруге и начал ей про все выговаривать. Наконец того, она… Лютиков,
спишь, что ли?.. Ну,
спи, Христос с тобой, Господи, Царица
Небесная… Преподобных отец наших… — шепчет рассказчик и стихает.
— Мой сыночек весь день мучился, — сказала Липа. — Глядит своими глазочками и молчит, и хочет сказать и не может. Господи батюшка, царица
небесная! Я с горя так всё и
падала на пол. Стою и
упаду возле кровати. И скажи мне, дедушка, зачем маленькому перед смертью мучиться? Когда мучается большой человек, мужик или женщина, то грехи прощаются, а зачем маленькому, когда у него нет грехов? Зачем?
Так точно вечернее облако, покуда солнце не коснулось до небосклона, принимает вид
небесного города, блестит золотыми краями и обещает чудеса воображению, но солнце закатилось, дунул ветер — и облако растянулось, померкло, — и, наконец,
упадает росою на землю!
Мало, видно, он башки-то своей бережет; ему бы только на других указывать, того не зная, что, царство
небесное, старый господин мой теперь, умираючи, изволил мне приказывать: «Калистрат, говорит, теперь сын мой остается в цветущих летах, не прикинь ты его!» Так я помню эти слова ихние, и всегда, в чем ни на есть господская воля, исполню ее: барин теперь приказал мне, чтобы волоса с головы бабы его не
пало от него, и я вот при вас, Сергей Васильич, говорю, что ежели я, мало-мальски что услышу, — завтра же сделаю об ней распоряжение — на барский двор пшеницу мыть на всю зиму, на те: властвуй, командуй!
— Умер?! Царство
небесное новопреставленному отроку Семёну! — молитвенно сказала Матрёна и вслед за тем начала свирепо плеваться — мыло
попало в рот.
Весь земная
падает, весь
небесная создается.
Пизарро, захваченный в плен мексиканцами со всей свитою и в оковах ожидающий казни, предсказывает потемнение солнца как знамение гнева
небесного; солнце в предписанную минуту помрачается (все это происходит на сцене), и победители
упадают к ногам побежденных, освобождают их и признают своими повелителями.
Трилецкий. Если умер, то царство ему
небесное, а если же еще продолжает борьбу за существование, то напрасно ты говоришь страшные слова… Не пойду я к лавочнику! Мне
спать хочется!
— Ай, батюшки! Совсем позабыла!.. — вскликнула Фленушка, внезапно прервав песню. —
Спишь все, — обратилась она к задремавшей под унылую свадебную песню Параше. — Смотри, дева, не проспи Царства
Небесного!.. А еще невеста!.. Срам даже смотреть-то на тебя!
— Ну, брат, в этот скит, как в Царство
Небесное, сразу не
попадешь, — сказал Патап Максимыч паломнику.
Но при этом забывают о том, что наша земля, рассматриваемая из тех мировых пространств, так же представляется одной из
небесных звезд и что жители тех миров с таким же правом могли бы показать на землю и сказать: «Видите вон ту звезду — место вечного блаженства,
небесный приют, приготовленный для нас, куда мы когда-нибудь
попадем».
— Слышали, родной, слышали…
Пали и к нам вести об его кончине, — говорила Татьяна Андревна. — Мы все как следует справили, по-родственному: имечко святое твоего родителя в синодик записали, читалка в нашей моленной наряду с другими сродниками поминает его… И в Вольске при часовне годовая была по нем заказана, и на Иргизе заказывали, и на Керженце, и здесь, на Рогожском. Как следует помянули Федора Меркулыча, дай Господи ему Царство
Небесное, — три раза истово перекрестясь, прибавила Татьяна Андревна.
Небесный огонь бога
опалил женщину, и она погибла.
Александра Ивановна прервала поток красноречия Глафиры, заметив, что она высказалась не против раскаяния, а против перевертничества и отступничества и, так сказать, искания
небесных благ земными путями; из чего выходило, что Синтянина, вовсе не желая бросить камней в огород Бодростиной, беспрестанно в него
попадала.
Когда мы подросли, с нами стали читать обычные молитвы: на сон грядущий, «Отче наш», «Царю
небесный». Но отвлеченность этих молитв мне не нравилась. Когда нам было предоставлено молиться без постороннего руководства, я перешел к прежней детской молитве, но ввел в нее много новых, более практических пунктов: чтоб разбойники не
напали на наш дом, чтоб не болел живот, когда съешь много яблок. Теперь вошел еще один пункт, такой...
— Немой он, говорить не может сыздетства, — объяснил странник. — Ну, хорошо, ладно! — продолжал он прежним голосом. — Увидали мы с ним — смутились в сердце своем,
пали наземь. И взмолился я к владычице
небесной: «Мать пресвятая богородица, утешение всех скорбящих! Будет ли товарищу моему спасение, отверзятся ли ему уста?» И случилось тут знамение… Глянула на нас матушка, за уголышек ризу взяла свою и три раза его вот благословила, раз! два! и три! — больше ничего.
Тогда уж князь-от в немилости был, в
опале то есть, а вот как, бывало, родитель мой — дай ему бог царство
небесное, а вам добро здоровье — порасскажет про те годы, как князь-от Алексей Юрьич в настоящей своей поре был и в Питере «во-времени» находился, а в Заборье бывал только наездами, так вот тогда точно что жизнь была золотая.
— «Что делать? Что делать?..» — передразнил князь архимандрита. — Ишь какой недогадливый!.. Да долго ль, в самом деле, мне просить молитв у тебя?.. Свят ты человек пред господом, доходна твоя молитва до царя
небесного? Помолись же обо мне, пожалуйста, сделай милость, помолись хорошенько, замоли грехи мои… Страшен ведь час-от смертный!.. К дьяволам бы во ад не
попасть!.. Ух, как прискорбна душа!.. Спаси ее, отче святый, от огня негасимого…
—
Спят покойнички,
спят родимые! — бормочет прохожий, громко вздыхая. —
Спят и богатые, и бедные, и мудрые, и глупые, и добрые, и лютые. Всем им одна цена. И будут
спать до гласа трубного. Царство им
небесное, вечный покой.
— Царь
Небесный! Мать Святая Богородица, Владычица, Заступница наша! Вот уж зелье-то к нам в дом
попало! Жизнь мою изглодала она, баронесса эта. Кажинный день вспоминаешь Сашу. Ангел Господень была. Родная ты наша! Веселится, чай, теперь твоя светлая душенька на небесах!..
И чем прогневили только Владыку
Небесного, что послал Он на нас бедных
напасть такую лютую.
И чем прогневали только Владыку
Небесного, что послал Он на нас, громких,
напасть такую лихую.
— Да ежели мне и
попадет. Ужели претерпеть нельзя из-за Царицы
Небесной?
Он едет в условленный час, но боится, чтобы клевреты Бирона не подшутили вновь над ним; он страшится за Мариорицу и молит все силы
небесные сохранить ее от новой беды, а ему не дать
упасть в борьбе неравной.
— Оказия, — разводил, между тем, руками староста, разглядывая труп, — и ведь надо же было ей в невод
попасть… Да и не впору, потому граф за последние дни и так туча тучей ходит, а тут эдакая
напасть, прости Господи, нанесла ее нелегкая… царство ей
небесное, тоже могилку свою, чай, ищет, сердешная.
Глеб Алексеевич спустился с дивана,
упал на колени перед киотом, откуда на него с
небесным состраданием смотрели лики святых, освещенные лампадою. Он вспомнил то утро, после той ночи, когда он приехал домой, в первый раз встретившись с Дарьей Николаевной: он избегал смотреть тогда на укоризненно обращенные к нему лики святых, изображенных на наследственных иконах рода Салтыковых.
— На кой туда ляд идти, — недоумевал старик. — И с чего это ты, горбун, закуралесил, какую ночь полунощничаешь… Петухи давно пропоют, а ему чем бы
спать, работать приспичит… Чего теперь в саду делать. Кошек гонять, так и их, чай, нет; это не то, что при вечной памяти Григорие Александровиче… Царство ему
небесное, место покойное!
— Более, говорит, тридцати лет не пели молебнов и не ставили свечей. Как услыхал я это, у меня сердце
упало. Оно и впрямь икону-то Ея, Царицы
Небесной, что у Варварских ворот, совсем позабыли, точно ее и не было.
Покрутил Сундуков головой… Ах ты, Царица
Небесная! Ужели русскому генералиссимусу из-за такой последней твари не
спать?.. Ишь, как притомился!