Неточные совпадения
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор
чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных
улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Бывают же странности: никто-то не заметил тогда
на улице, как она ко мне прошла, так что в городе так это и кануло. Я же нанимал квартиру у двух чиновниц, древнейших старух, они мне и прислуживали, бабы почтительные, слушались меня во всем и по моему приказу замолчали потом обе, как
чугунные тумбы. Конечно, я все тотчас понял. Она вошла и прямо глядит
на меня, темные глаза смотрят решительно, дерзко даже, но в губах и около губ, вижу, есть нерешительность.
Это был высокий, сухой и копченый человек, в тяжелом тулупе из овчины, с жесткими волосами
на костлявом, заржавевшем лице. Он ходил по
улице согнувшись, странно качаясь, и молча, упорно смотрел в землю под ноги себе. Его
чугунное лицо, с маленькими грустными глазами, внушало мне боязливое почтение, — думалось, что этот человек занят серьезным делом, он чего-то ищет, и мешать ему не надобно.
На улице. Ветер. Небо из несущихся
чугунных плит. И так, как это было в какой-то момент вчера: весь мир разбит
на отдельные, острые, самостоятельные кусочки, и каждый из них, падая стремглав,
на секунду останавливался, висел передо мной в воздухе — и без следа испарялся.
Заря еще не занималась; все спало в Нижнем Новгороде; во всех домах и среди опустелых его
улиц царствовала глубокая тишина; и только изредка
на боярских дворах ночные сторожа, стуча сонной рукою в
чугунные доски, прерывали молчание ночи.
Конечно, эта обширная площадь не длиннее ста шагов и гораздо у́же всякой широкой петербургской или берлинской
улицы, но в сравнении с коридорами и ущелинами, которые данцигские жители не стыдятся называть
улицами и переулками, она действительно походит
на что-то огромное, и если б средину ее не занимал
чугунный Нептун
на дельфинах, из которых льется по праздникам вода, то этот Ланг-Газ был бы, без сомнения, гораздо просторнее московского Екзерцир-гауза!
День был холодный, пестрый, по синему, вымороженному зимою небу быстро плыли облака, пятна света и теней купались в ручьях и лужах, то ослепляя глаза ярким блеском, то лаская взгляд бархатной мягкостью. Нарядно одетые девицы павами плыли вниз по
улице, к Волге, шагали через лужи, поднимая подолы юбок и показывая
чугунные башмаки. Бежали мальчишки с длинными удилищами
на плечах, шли солидные мужики, искоса оглядывая группу у нашей лавки, молча приподнимая картузы и войлочные шляпы.
— Ах, как можно, как можно! Этакого другого города… да где вы найдете? Помилуйте. А правда ли-с, что теперь, говорил мне как-то проезжий офицер,
на Екатерининской
улице чугунная мостовая положена?
Улица, залитая солнечным светом, пестрела яркими пятнами кумачовых рубах и веселым оскалом белых зубов, грызущих подсолнухи; играли вразброд гармоники, стучали
чугунные плиты о костяшки, и голосисто орал петух, вызывая
на бой соседского петуха.
Стихло в гостинице, лишь изредка слышится где-то в дальних коридорах глухой топот по
чугунному полу запоздавшего постояльца да либо зазвенит замок отпираемой двери… Прошумело
на улице и тотчас стихло, — то перед разводкой моста через Оку возвращались с ярманки последние горожане… Тишина ничем не нарушается, разве где в соседних квартирах чуть слышно раздается храп, либо кто-нибудь впросонках промычит, пробормочет что-то и затем тотчас же стихнет.
Большое коричневое здание
на перекрестке двух
улиц. Вокруг дома сад, опоясанный
чугунным поясом решетки. А кругом дома, огромные, чуть не до неба (таково было мнение Дуни) и рядом маленькие, словно избы вперемежку поставленные с большими.
Вход в замок через трое ворот: Воскресенские, с портиками и колоннами полированного гранита, с украшениями из пудожского камня, ведут в главный двор;
на этот двор позволялось въезжать лишь членам императорского семейства и посланникам, Рождественские —
чугунные со стороны Большой Садовой
улицы, и Зачатьевские — с Фонтанки.