Неточные совпадения
На улице было солнечно и холодно,
лужи, оттаяв за день, снова покрывались ледком, хлопотал ветер, загоняя в воду перья куриц, осенние кожаные листья, кожуру лука, дергал пальто Самгина, раздувал его тревогу… И, точно в ответ
на каждый толчок ветра, являлся вопрос...
Самгин вынул из кармана брюк часы, они показывали тридцать две минуты двенадцатого. Приятно было ощущать
на ладони вескую теплоту часов. И вообще все было как-то необыкновенно, приятно-тревожно. В небе тает мохнатенькое солнце медового цвета.
На улицу вышел фельдшер Винокуров с железным измятым ведром, со скребком, посыпал
лужу крови золою, соскреб ее снова в ведро. Сделал он это так же быстро и просто, как просто и быстро разыгралось все необыкновенное и страшное
на этом куске
улицы.
«Вероятно — приказчик», — соображал Самгин, разглядывая разношерстное воинство так же, как другие обыватели — домовладельцы, фельдшер и мозольный оператор Винокуров, отставной штабс-капитан Затесов — горбоносый высокий старик, глухой инженер Дрогунов — владелец прекрасной голубиной охоты. Было странно, что
на улице мало студентов и вообще мелких людей, которые, квартируя в домиках этой
улицы,
лудили самовары, заливали резиновые галоши, чинили велосипеды и вообще добывали кусок хлеба грошовым трудом.
Не пожелав остаться
на прения по докладу, Самгин пошел домой.
На улице было удивительно хорошо, душисто, в небе, густо-синем, таяла серебряная луна,
на мостовой сверкали
лужи, с темной зелени деревьев падали голубые капли воды; в домах открывались окна. По другой стороне узкой
улицы шагали двое, и один из них говорил...
Конечно, от этого страдал больше всего небогатый люд, а надуть покупателя благодаря «зазывалам» было легко.
На последние деньги купит он сапоги, наденет, пройдет две-три
улицы по
лужам в дождливую погоду — глядь, подошва отстала и вместо кожи бумага из сапога торчит. Он обратно в лавку… «Зазывалы» уж узнали зачем и
на его жалобы закидают словами и его же выставят мошенником: пришел, мол, халтуру сорвать, купил
на базаре сапоги, а лезешь к нам…
На окраинах существовал особый промысел. В дождливую погоду, особенно осенью, немощеный переулок представлял собой вязкое болото, покрытое
лужами, и надо меж них уметь лавировать, знать фарватер
улицы. Мальчишки всегда дежурили
на улице. Это лоцманы. Когда едет богатый экипаж — тут ему и беда.
В одной избе, состоящей чаще всего из одной комнаты, вы застаете семью каторжного, с нею солдатскую семью, двух-трех каторжных жильцов или гостей, тут же подростки, две-три колыбели по углам, тут же куры, собака, а
на улице около избы отбросы,
лужи от помоев, заняться нечем, есть нечего, говорить и браниться надоело,
на улицу выходить скучно — как всё однообразно уныло, грязно, какая тоска!
На улицах деревянные тротуары, всюду чистота и порядок, и даже
на отдаленных
улицах, где теснится беднота, нет
луж и мусорных куч.
Это уж слишком, кажется; но я уверяю, что много раз, выезжая или выходя рано утром
на охоту, находил я диких уток и голубей, сидевших
на грязи и
лужах среди
улицы.
По
улицам города я шатался теперь с исключительной целью — высмотреть, тут ли находится вся компания, которую Януш характеризовал словами «дурное общество»; и если Лавровский валялся в
луже, если Туркевич и Тыбурций разглагольствовали перед своими слушателями, а темные личности шныряли по базару, я тотчас же бегом отправлялся через болото,
на гору, к часовне, предварительно наполнив карманы яблоками, которые я мог рвать в саду без запрета, и лакомствами, которые я сберегал всегда для своих новых друзей.
Театр представляет шоссированную
улицу немецкой деревни. Мальчик в штанах стоит под деревом и размышляет о том, как ему прожить
на свете, не огорчая своих родителей. Внезапно в средину
улицы вдвигается обыкновенная русская
лужа, из которой выпрыгивает Мальчик без штанов.
На полных рысях неслась вице-губернаторская карета по главной Никольской
улице,
на которой полицеймейстер распорядился, чтоб все фонари горели светлейшим образом, но потом — чего никак не ожидал полицеймейстер — вице-губернатор вдруг повернул в Дворянскую
улицу, по которой ему вовсе не следовало ехать и которая поэтому была совершенно не освещена. В
улице этой чуть-чуть не попали им под дышло дрожки инспектора врачебной управы, тоже ладившие объехать
лужу и державшиеся к сторонке.
По временам она смотрела
на улицу и убеждалась, что
лужи делаются все больше и больше.
На улице было ветрено и тихо. Лишь изредка набегали тучки.
Лужи подсыхали. Небо бледно радовалось. Но тоскливо было
на душе у Передонова.
Пошли окуровские дожди, вытеснили воздух, завесили синие дали мокрыми туманами, побежали меж холмов холодные потоки, разрывая ямы в овраги,
на улицах разлились мутные
лужи, усеянные серыми пузырями, заплакали окна домов, почернели деревья, — захлебнулась земля водой.
А
на дворе между тем не
на шутку разыгралась весна. Крыши домов уж сухи;
на обнаженных от льдяного черепа
улицах стоят
лужи; солнце
на пригреве печет совершенно по-летнему. Прилетели с юга птицы и стали вить гнезда; жаворонок кружится и заливается в вышине колокольчиком. Поползли червяки; где-то в вскрывшемся пруде сладострастно квакнула лягушка. Огнем залило все тело молодой купчихи Бесселендеевой.
Длинные багровые полосы, пересекавшие главную
улицу — центр фабрик и деятельности, огни, повторявшиеся в
лужах, дикие взвизгивания и песни, глухо раздававшиеся внутри домов, страшная трескотня, производимая тысячью миткалевых станов
на всем ходу, — все это придавало Комареву какой-то фантастический вид, вовсе не свойственный обыкновенным деревням.
Наплакавшись, Егорушка вышел из хлева и, обходя
лужу, поплелся
на улицу. Как раз перед воротами
на дороге стояли возы. Мокрые подводчики с грязными ногами, вялые и сонные, как осенние мухи, бродили возле или сидели
на оглоблях. Егорушка поглядел
на них и подумал: «Как скучно и неудобно быть мужиком!» Он подошел к Пантелею и сел с ним рядом
на оглоблю.
Проехала печальная процессия, и
улица вновь приняла свой обычный вид. Тротуары ослизли,
на улице —
лужи светятся. Однако ж люди ходят взад и вперед — стало быть, нужно. Некоторые даже перед окном фруктового магазина останавливаются, постоят-постоят и пойдут дальше. А у иных книжки под мышкой — те как будто робеют. А вот я сижу дома и не робею. Сижу и только об одном думаю: сегодня за обедом кислые щи подадут…
Илья встал, подошёл к окну. Широкие ручьи мутной воды бежали около тротуара;
на мостовой, среди камней, стояли маленькие
лужи; дождь сыпался
на них, они вздрагивали: казалось, что вся мостовая дрожит. Дом против магазина Ильи нахмурился, весь мокрый, стёкла в окнах его потускнели, и цветов за ними не было видно.
На улице было пусто и тихо, — только дождь шумел и журчали ручьи. Одинокий голубь прятался под карнизом, усевшись
на наличнике окна, и отовсюду с
улицы веяло сырой, тяжёлой скукой.
По
улице метался сырой ветер, тени облаков ползали по земле, как бы желая вытереть
лужи,
на минуту выглядывала луна, и вода в
лужах, покрытая тонким льдом, блестела медью. В этот год зима упрямо не уступала место весне; ещё вчера густо падал снег.
День был холодный, пестрый, по синему, вымороженному зимою небу быстро плыли облака, пятна света и теней купались в ручьях и
лужах, то ослепляя глаза ярким блеском, то лаская взгляд бархатной мягкостью. Нарядно одетые девицы павами плыли вниз по
улице, к Волге, шагали через
лужи, поднимая подолы юбок и показывая чугунные башмаки. Бежали мальчишки с длинными удилищами
на плечах, шли солидные мужики, искоса оглядывая группу у нашей лавки, молча приподнимая картузы и войлочные шляпы.
Николай вытирал тряпкой какие-то медные прутья, он крякнул и хлестнул меня прутом по спине. Тогда я взял его в охапку, вынес
на улицу и посадил в
лужу воды у крыльца больницы. Он отнесся к этому спокойно, посидел минуту молча, вытаращив
на меня глаза, а потом встал, говоря...
Павел, кажется, совсем растерялся; как бы не понимая ничего, он переходил беспрестанно из комнаты матери в свой кабинет, глядел с четверть часа в окошко
на улицу, где, впрочем, ничего не было замечательного, кроме какого-то маленького мальчишки, ходившего босыми ногами по
луже.
Бегут ли под вечер ребята навстречу несущемуся с поля стаду — нежная головка младенца уже непременно мелькает в резвой, шумливой толпе; когда наступает сырая, холодная осень, сколько раз бедняжка, брошенный
на собственный произвол, заползает
на середину
улицы, покрытой топкою грязью и
лужами, и платится за такое удовольствие злыми недугами и смертию!
На дворе холодно; частый дождь превратил
улицу в грязную
лужу; густой туман затянул село, и едва виднеются сквозь мутную сквознину его ветхие лачуги и обнаженные нивы.
Дождь обрыдал тротуары,
лужами сжатый жулик,
мокрый, лижет
улиц забитый булыжником труп,
а
на седых ресницах —
да! —
на ресницах морозных сосулек
слезы из глаз —
да! —
из опущенных глаз водосточных труб.
Когда у Сазонки начинало ломить поясницу и одеревеневшие пальцы не держали иглы, он босиком и без подпояски, как был, выскакивал
на улицу, гигантскими скачками перелетал
лужи и присоединялся к играющим ребятам.
Она до того была занята своим делом, что
на повороте
улицы не заметила двух пьяных мужиков, лежавших в
луже поперек дороги, и чуть не шлепнулась через них со всего размаху; услыша неожиданно голос старосты, она подбежала к одному из них и, толкая его, принялась было передавать ему приказание барыни; но тщетны были ее старания; Демьян ничего и слышать не хотел.
Пролетело Рождество. Промчалась масленица. Заиграло солнышко
на поголубевшем по-весеннему небе. Быстрые ручьи побежали по
улицам, образуя
лужи и канавы… Снег быстро таял под волшебным веяньем весны. В воздухе носилось уже ее ароматное веяние.
Вторая неделя поста.
На улицах оттепель. Желтое небо не шлет ни дождя, ни снега.
Лужи и взломанные темно-бурые куски уличного льда — вот что видела Любаша Кречетова из окна гостиной Анны Серафимовны.
Притом, как человек, получивший воспитание в каких-то иезуитских школах, он знал отлично по-латыни и говорил
на этом языке с каким-то престарелым униатским попом, который проживал где-то
на Рыбальской
улице за
лужею.
В сумерках шел я вверх по Остроженской
улице. Таяло кругом, качались под ногами доски через мутные
лужи. Под светлым еще небом черною и тихою казалась мокрая
улица; только обращенные к западу стены зданий странно белели, как будто светились каким-то тихим светом. Фонари еще не горели. Стояла тишина, какая опускается в сумерках
на самый шумный город. Неслышно проехали извозчичьи сани. Как тени, шли прохожие.