Неточные совпадения
У всякого есть свой задор: у одного задор обратился
на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие
места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена;
пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как бы пройтиться
на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе к личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было.
Он хорошо помнил опыт Москвы
пятого года и не выходил
на улицу в день 27 февраля. Один, в нетопленой комнате, освещенной жалким огоньком огарка стеариновой свечи, он стоял у окна и смотрел во тьму позднего вечера, она в двух
местах зловеще, докрасна раскалена была заревами пожаров и как будто плавилась, зарева росли, растекались, угрожая раскалить весь воздух над городом. Где-то далеко не торопясь вползали вверх разноцветные огненные шарики ракет и так же медленно опускались за крыши домов.
У одного забота: завтра в присутственное
место зайти, дело
пятый год тянется, противная сторона одолевает, и он пять лет носит одну мысль в голове, одно желание: сбить с ног другого и
на его падении выстроить здание своего благосостояния.
Ночью вывешивались вместо шаров фонари: шар — белый фонарь, крест — красный. А если красный фонарь сбоку,
на том
месте, где днем — красный флаг, — это сбор всех частей. По третьему номеру выезжали пожарные команды трех частей, по
пятому — всех частей.
Он погордился, погорячился; произошла перемена губернского начальства в пользу врагов его; под него подкопались, пожаловались; он потерял
место и
на последние средства приехал в Петербург объясняться; в Петербурге, известно, его долго не слушали, потом выслушали, потом отвечали отказом, потом поманили обещаниями, потом отвечали строгостию, потом велели ему что-то написать в объяснение, потом отказались принять, что он написал, велели подать просьбу, — одним словом, он бегал уже
пятый месяц, проел всё; последние женины тряпки были в закладе, а тут родился ребенок, и, и… «сегодня заключительный отказ
на поданную просьбу, а у меня почти хлеба нет, ничего нет, жена родила.
— Подумайте сами, мадам Шойбес, — говорит он, глядя
на стол, разводя руками и щурясь, — подумайте, какому риску я здесь подвергаюсь! Девушка была обманным образом вовлечена в это… в как его… ну, словом, в дом терпимости, выражаясь высоким слогом. Теперь родители разыскивают ее через полицию. Хорошо-с. Она попадает из одного
места в другое, из
пятого в десятое… Наконец след находится у вас, и главное, — подумайте! — в моем околотке! Что я могу поделать?
Он, однакоже, жил не
на Васильевском острову, а в двух шагах от того
места, где умер, в доме Клугена, под самою кровлею, в
пятом этаже, в отдельной квартире, состоящей из одной маленькой прихожей и одной большой, очень низкой комнаты с тремя щелями наподобие окон.
Но набоб уже не слыхал этого шепота, потому что обратился в самое постыдное бегство, точно за ним по
пятам гнался целый ад; Прасковья Семеновна стояла
на прежнем
месте и грозила кулаком ему вслед, а потом дико захохотала
на весь сад.
Заняв потом
место чиновника особых поручений
пятого класса, он, в продолжение четырех лет, получил коллежского советника, Владимира
на шею и назначен был, наконец, исправляющим должность M-го вице-губернатора.
Я отдал ему фотографии и недели через две получил билет и печатный список корреспондентов
на коронацию, в котором значился и я корреспондентом «Нового времени». Кроме меня, в списке стояло еще четыре корреспондента этой газеты, а
пятым сам А.С. Суворин. Мне там было делать нечего, я преспокойно работал для «Русских ведомостей», а благодаря марке «Нового времени» везде имел первое
место.
Про одного говорили: «строгонек!»; про другого: «этот подтянет!»; про третьего: «всем был бы хорош, да жена у него анафема!»; про четвертого: «вы не смотрите, что он рот распахня ходит, а он бедовый!»; про
пятого прямо рассказывали, как он, не обнаружив ни малейшего колебания, пришел в какое-то присутственное
место и прямо сел
на тот самый закон, который, так сказать, регулировал самое существование того
места.
Почти ни одна деревня припущенников, по окончании договорного срока, не оставила земель башкирских; из этого завелись сотни дел, которые обыкновенно заканчиваются тем, что припущенники оставляются
на местах своего жительства в нарезкой им пятнадцатидесятинной пропорции
на каждую ревизскую душу по
пятой ревизии… и вот как перешло огромное количество земель Оренбургской губернии в собственность татар, мещеряков, чуваш, мордвы и других казенных поселян.
В десятый день января тысяча семьсот семьдесят
пятого года, в восемь или девять часов пополуночи, приехали мы
на Болото;
на середине его воздвигнут был эшафот, или лобное
место, вкруг коего построены были пехотные полки.
Пятое. Удочку должно закидывать, не шлепая по воде удилищем, всегда подальше и потом привесть
на то
место,
на котором вы назначаете держаться наплавку (не дав крючку лечь
на дно); закинутую же удочку никак не должно подтаскивать к берегу, а если это нужно, то вынуть ее совсем и закинуть ближе: подтаскивая, сейчас заденешь за какую-нибудь неровность дна.
Когда мы подоспели, Венцель в
пятый раз вел остаток своей роты
на турок, засыпавших его свинцом.
На этот раз стрелки ворвались в деревню. Немногие из защищавших ее в этом
месте турок успели убежать. Вторая стрелковая рота потеряла в два часа боя пятьдесят два человека из ста с небольшим. Наша рота, мало принимавшая участия в деле, — несколько человек.
Вдруг рядом, в казарме
пятой роты, быстро раскрывается наружу входная дверь, и дверной блок пронзительно взвизгивает
на весь двор.
На секунду в слабом свете распахнутой двери мелькает фигура солдата в шинели и в шапке. Но дверь тотчас же захлопнулась, увлекаемая снова взвизгнувшим блоком, и в темноте нельзя даже определить ее
места. Вышедший из казармы солдат стоит
на крыльце; слышно, как он крякает от свежего воздуха и сильно потирает руками одна о другую.
— Постой! — сказал
на это татарин. — Не надо к старосте. Твой конь, говоришь?.. Ну и бери его! Проклятая животина!
Пятый год еду
на ней, и все как будто ни с
места… Пешие люди то и дело обгоняют меня; хорошему татарину даже стыдно.
Глядя
на мебель, можно было подумать, что отец Яков ходил по дворам и собирал ее по частям: в одном
месте дали ему круглый стол
на трех ногах, в другом — табурет, в третьем — стул с сильно загнутой назад спинкой, в четвертом — стул с прямой спинкой, но с вдавленным сиденьем, а в
пятом — расщедрились и дали какое-то подобие дивана с плоской спинкой и с решетчатым сиденьем.
А в
пятый год так раздышался, что и бабу в Питер выписал, еще у меня спорей пошло: она была, надо сказать, окромя красоты из лица, женщина умная, расторопная, чистоту любила
на всяком
месте.
— Прибыли мы к кордону
на самый канун Лазарева воскресенья. Пасха в том году была ранняя, а по тем
местам еще
на середокрестной рéки прошли,
на пятой травка по полям зеленела. Из Москвы поехали — мороз был прежестокий, метель, вьюга, а недели через полторы, как добрались до кордона, весна там давно началась…
— Хвоста судачьего не продавывал, — с досадой ответил Марко Данилыч. — Всего
пятый день караван
на место поставили. Какой тут торг?.. Запоздал — поздно пришел,
на самом стрежне вон меня поставили.
— Так-то у нас в сорок
пятом году солдатик один в это
место контужен был, — сказал Антонов, когда мы надели шапки и сели опять около огня, — так мы его два дня
на орудии возили… помнишь Шевченку, Жданов?.. да так и оставили там под деревом.
— Я такие
места гнездами называю, Василий Иваныч, — отозвался Хрящев своим особым тоном, какой он пускал, когда говорил по душе. — Вот, изволите видеть, под елями-то, даже и в таких гнездах, всякий злак произрастает; а под соснами не было бы и
на одну
пятую. Рябина и сюда пробралась. Презорство! Зато и для желудка облегчительна… И богородицыны слезки!
Она только что перед тем вышла, уже пожилой женщиной, по любви за Аврамова, любителя из офицеров, который и добился
места в труппе, и вскоре так жестоко поплатилась за свою запоздалую страсть, разорилась и кончила нищетой: четыре
пятых ее жалованья отбирали
на покрытие долгов, наделанных ее супругом, который, бросив ее, скрылся в провинцию, где долго играл, женился и сделался даже провинциальной известностью.
Статья была напечатана более полутора лет назад с журнале «Начало», закрытом цензурою
на пятой книжке, Михайловский выкопал теперь эту статью и с неистовою резкостью обрушился
на нее, — точнее,
на комментарии Богучарского к одному
месту из Глеба Успенского.
Его шея, которую только что обхватывали мягкие пахучие руки, казалось ему, была вымазана маслом;
на щеке около левого уса, куда поцеловала незнакомка, дрожал легкий, приятный холодок, как от мятных капель, и чем больше он тер это
место, тем сильнее чувствовался этот холодок; весь же он от головы до
пят был полон нового, странного чувства, которое всё росло и росло…
В нейгаузенской долине, где
пятами своими упираются горы ливонские и псковские, проведена, кажется, самою природою граница между этими странами. Новый Городок (Нейгаузен) есть уже страж древней России: так думали и князья русские, утверждаясь
на этом
месте. Отважные наездники в поле, они были нередко политики дальновидные, сами не зная того.
Около половины
пятого пришло приказание отступать, задерживаясь
на удобных
местах, и весь отряд постепенно стал втягиваться в долину и отходить.
— Ах он, воевода дырявый! Да что ж он — о двух головах? Тебе, Губареву, да колокольчики воспрещать?.. Который сына такого произвел,
пятой роты Галицкого полка, Петра Губарева?.. По всей империи из всех солдат первый. Обдумай сам, гордый старик, — как исправника порешишь, так и будет. Хочь с
места его долой, хочь в женский монастырь
на покаяние. Воля твоя.
Облегчением для народа была и новая система воинской повинности. Россия разделена была
на пять полос, по которым производился набор: брали солдат только с одной
пятой населения, притом по человеку со ста. Дорожа рабочими руками, не казнили народ, постепенно устраняли пытки — беглых оставляли работать
на новых
местах.
Предание говорит, что
на лобном
месте видели какого-то некреста, ругавшегося над головою Волынского и будто произнесшего при этом случае: «Попру
пятою главу врага моего». По бородавке
на щеке, глупо-умильной роже, невольническим ухваткам можно бы подумать, что этот изверг был… Но нет, нет, сердце отказывается верить этому преданию.