Неточные совпадения
Сережа, и прежде робкий в отношении к отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать
молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том, друг или враг Вронский, чуждался отца. Он, как бы прося защиты, оглянулся
на мать. С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович между тем, заговорив с гувернанткой, держал сына за
плечо, и Сереже было так мучительно неловко, что Анна видела, что он собирается плакать.
Нужно заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем в глаза и все вдруг заговорят в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши
плечи, та уверена заранее, что все
молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело станут повторять в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой
плечи», — а
на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если же и взглянут, то как
на что-то постороннее.
— Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор в пьяном виде с чужими, да-с! А господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно. И
на плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, — бог с ним! А вот бродил тут
молодой человек, Иноков, даже у меня был раза два… невозможно вообразить,
на какое дело он способен!
— Я — приезжий, адвокат, — сказал он первое, что пришло в голову, видя, что его окружают нетрезвые
люди, и не столько с испугом, как с отвращением, ожидая, что они его изобьют. Но
молодой парень в синей, вышитой рубахе, в лаковых сапогах, оттолкнул пьяного в сторону и положил ладонь
на плечо Клима. Самгин почувствовал себя тоже как будто охмелевшим от этого прикосновения.
И дерзкий
молодой человек осмелился даже обхватить меня одной рукой за
плечо, что было уже верхом фамильярности. Я отстранился, но, сконфузившись, предпочел скорее уйти, не сказав ни слова. Войдя к себе, я сел
на кровать в раздумье и в волнении. Интрига душила меня, но не мог же я так прямо огорошить и подкосить Анну Андреевну. Я вдруг почувствовал, что и она мне тоже дорога и что положение ее ужасно.
Свежее лицо с завидным румянцем и ласковыми серыми глазами манило своей девичьей красой; тяжелая русая коса и точно вылепленные из алебастра
плечи могли нагнать тоску
на любого молодца, конечно, не из разряда «почти
молодых людей», предпочитающих немного тронувшийся товар.
Она пошла домой. Было ей жалко чего-то,
на сердце лежало нечто горькое, досадное. Когда она входила с поля в улицу, дорогу ей перерезал извозчик. Подняв голову, она увидала в пролетке
молодого человека с светлыми усами и бледным, усталым лицом. Он тоже посмотрел
на нее. Сидел он косо, и, должно быть, от этого правое
плечо у него было выше левого.
Матери хотелось сказать ему то, что она слышала от Николая о незаконности суда, но она плохо поняла это и частью позабыла слова. Стараясь вспомнить их, она отодвинулась в сторону от
людей и заметила, что
на нее смотрит какой-то
молодой человек со светлыми усами. Правую руку он держал в кармане брюк, от этого его левое
плечо было ниже, и эта особенность фигуры показалась знакомой матери. Но он повернулся к ней спиной, а она была озабочена воспоминаниями и тотчас же забыла о нем.
Сзади нее, выглядывая из-за ее
плеча, стоял рослый
молодой человек в светлой паре, с надменным лицом и с усами вверх, как у императора Вильгельма, даже похожий несколько
на Вильгельма.
— Вчера меня известили из их глупого комитета, чрез Высоцкого, что
на меня рассчитывают и приглашают
на этот завтрашний праздник в число распорядителей, или как их… в число тех шести
молодых людей, которые назначены смотреть за подносами, ухаживать за дамами, отводить гостям место и носить бант из белых с пунсовыми лент
на левом
плече.
Особенно же выделялись из свиты два
человека: один —
молодой, тонкий, как женщина, в поясе и широкий в
плечах, с чуть пробивающейся русой бородкой, красавец с бараньими глазами, — это был Элдар, и другой, кривой
на один глаз, без бровей и без ресниц, с рыжей подстриженной бородой и шрамом через нос и лицо, — чеченец Гамзало.
Человек шесть мужиков выскочили из сарая, схватили пики и стали по ранжиру вдоль стены; вслед за ними вышел
молодой малой, в казачьем сером полукафтанье, такой же фуражке и с тесаком, повешенным через
плечо на широком черном ремне. Подойдя к Зарецкому, он спросил очень вежливо: кто он и откуда едет?
Оттого, что свет мелькал и дым от костра несло
на ту сторону, нельзя было рассмотреть всех этих
людей сразу, а видны были по частям то мохнатая шапка и седая борода, то синяя рубаха, то лохмотья от
плеч до колен и кинжал поперек живота, то
молодое смуглое лицо с черными бровями, такими густыми и резкими, как будто они были написаны углем.
— Здравствуйте, — проговорил он сиплым голосом и с теми особенными подергиваньями
плеч и головы, которые я всегда замечал у избаловавшихся и самоуверенных
молодых людей. — Думал в университет, а попал к вам. Грудь что-то заложило. Дайте-ка сигарку. — Он прошел через всю комнату, вяло волоча ноги и не вынимая рук из карманов панталон, и грузно бросился
на диван.
— Резкий
человек был, бесстрашной породы. Генерал так даже позеленел и говорит ему: «Я вам,
молодой человек, не сераскир! Не сераскир-с, а государя моего статский советник! Прошу не забывать-с…» Дмитрий Орестович повели этак
плечом и говорят: «Ну, там какой бы ни было, а что напрасно беспокоитесь, это верно». И вышел, а генерал повернулся ко мне: «Помни, говорит, ты это: никогда я тебе этого не забуду, ни-ког-да-с…» Вот, милостивые господа, какова правда
на свете… Студент нагрубил, а Кругликов отвечай!..
Когда он откинул свой треух
на плечи, я увидал
молодое, раскрасневшееся от мороза лицо мужчины лет тридцати; крупные черты его были отмечены тем особенным выражением, какое нередко приходилось мне замечать
на лицах старост арестантских артелей и вообще
на лицах
людей, привыкших к признанию и авторитету в своей среде, но в то же время вынужденных постоянно держаться настороже с посторонними.
Вдруг в той стороне, где стоял хорошенький прапорщик со взводом, послышалось недружное и негромкое ура. Оглянувшись
на этот крик, я увидел
человек тридцать солдат, которые с ружьями в руках и мешками
на плечах насилу-насилу бежали по вспаханному полю. Они спотыкались, но всё подвигались вперед и кричали. Впереди их, выхватив шашку, скакал
молодой прапорщик.
Я, смирный, добродушный
молодой человек, знавший до сих пор только свои книги, да аудиторию, да семью и еще несколько близких
людей, думавший через год-два начать иную работу, труд любви и правды; я, наконец, привыкший смотреть
на мир объективно, привыкший ставить его перед собою, думавший, что всюду я понимаю в нем зло и тем самым избегаю этого зла, — я вижу все мое здание спокойствия разрушенным, а самого себя напяливающим
на свои
плечи то самое рубище, дыры и пятна которого я сейчас только рассматривал.
Мое село, Державино, ведь не с большим сто верст от имения вашего батюшки (сто верст считалось тогда соседством в Оренбургской губернии)…» Гаврила Романыч подозвал к себе моего брата, приласкал его, потрепав по
плечу, и сказал, что он прекрасный
молодой человек, что очень рад его дружбе с своими Капнистами, и прибавил: «Да тебе не пора ли
на ученье? приятели твои, я видел, ушли».
— Молодость! — молвил старый Снежков, улыбаясь и положив руку
на плечо сыну. — Молодость, Патап Максимыч, веселье
на уме… Что ж?..
Молодой квас — и тот играет, а коли млад
человек не добесится, так
на старости с ума сойдет… Веселись, пока молоды. Состарятся, по крайности будет чем
молодые годы свои помянуть. Так ли, Патап Максимыч?
— Слушай-ка, что я скажу тебе, — положив руку
на плечо Алексея и зорко глядя ему в глаза, молвил Патап Максимыч. —
Человек ты
молодой, будут у тебя другой отец, другая мать… Их-то станешь ли любить?.. Об них-то станешь ли так же промышлять, будешь ли покоить их и почитать по закону Божьему?..
Дегтярев подошел к вазе и лениво сунул в нее руку… Лев Саввич приподнялся и впился в него глазами…
Молодой человек вытащил из вазы небольшой пакет, оглядел его со всех сторон и пожал
плечами, потом нерешительно распечатал, опять пожал
плечами и изобразил
на лице своем крайнее недоумение; в пакете были две радужные бумажки!
— Шабаш! — раздался
молодой окрик гардемарина, сидевшего
на руле адмиральского катера, и через минуту
на палубу «Коршуна» вошел небольшого роста
человек, лет сорока с небольшим, в сюртуке с адмиральскими погонами и с аксельбантами через
плечо, со своим
молодым флаг-офицером.
Двое солдат тащили куда-то старого галичанина, приговаривая что-то
на своем непонятном для
молодых людей языке. В эту минуту двое других бросились к ним. Огромный венгерец, объяснявшийся по-галицийски, подскочил к Игорю и изо всей силы тряхнул его за
плечо.
— Потише,
молодой человек, — сказал с важностью художник, положа свою руку
на плечо рыцаря, — умерь свою горячность: она ничего не поможет твоему делу.
«Очень рад, очень рад с вами познакомиться,
молодой человек, — сказал сенатор, положив руку
на плечо Пшеницына.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с
молодым человеком, и ему
на мгновение из-за спин и затылков
людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные
плечи больного, приподнятые кверху
людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова.