Неточные совпадения
По
левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком
на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг
на друга глазами.
На всей базарной площади
У каждого крестьянина,
Как ветром, полу
левуюЗаворотило вдруг!
Служивого задергало.
Опершись
на Устиньюшку,
Он поднял ногу
левуюИ стал ее раскачивать,
Как гирю
на весу;
Проделал то же с правою,
Ругнулся: «Жизнь проклятая!» —
И вдруг
на обе стал.
Бурмистра речь покорная
Понравилась помещику:
Здоровый глаз
на старосту
Глядел с благоволением,
А
левый успокоился...
На минуту Боголепов призадумался, как будто ему еще нужно было старый хмель из головы вышибить. Но это было раздумье мгновенное. Вслед за тем он торопливо вынул из чернильницы перо, обсосал его, сплюнул, вцепился
левой рукою в правую и начал строчить...
Голова у этого другого градоначальника была совершенно новая и притом покрытая лаком. Некоторым прозорливым гражданам показалось странным, что большое родимое пятно, бывшее несколько дней тому назад
на правой щеке градоначальника, теперь очутилось
на левой.
Львов в домашнем сюртуке с поясом, в замшевых ботинках сидел
на кресле и в pince-nez с синими стеклами читал книгу, стоявшую
на пюпитре, осторожно
на отлете держа красивою рукой до половины испеплившуюся сигару.
Фру-Фру вскинула
левую ногу
на галоп и сделала два прыжка и, сердясь
на натянутые поводья, перешла
на тряскую рысь, вскидывавшую седока.
Левин боялся немного, что он замучает лошадей, особенно и
левого, рыжего, которого он не умел держать; но невольно он подчинялся его веселью, слушал романсы, которые Весловский, сидя
на козлах, распевал всю дорогу, или рассказы и представления в лицах, как надо править по-английски four in hand; [четверкой;] и они все после завтрака в самом веселом расположении духа доехали до Гвоздевского болота.
Она положила, согнувши,
левую руку
на его плечо, и маленькие ножки в розовых башмаках быстро, легко и мерно задвигались в такт музыки по скользкому паркету.
Когда Вронский опять навел в ту сторону бинокль, он заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно смеется и беспрестанно оглядывается
на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не видит и, очевидно, не хочет видеть того, что происходит в соседней ложе.
На лице Яшвина было то выражение, которое бывало
на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал всё глубже и глубже в рот свой
левый ус и косился
на ту же соседнюю ложу.
Васеньке чрезвычайно понравилась степная донская лошадь
на левой пристяжке. Он всё восхищался ею...
Несмотря
на самую резкую противоположность в привычках и во взглядах и
на то, что
Львов был старше Левина, они в эту зиму очень сошлись и полюбили друг друга.
― Ах, Кити мне поручила что-то переговорить с вами об Облонском, ― сказал он, когда
Львов остановился
на лестнице, провожая жену и его.
— Ну, теперь расходимся, — сказал Степан Аркадьич и, прихрамывая
на левую ногу и держа ружье наготове и посвистывая собаке, пошел в одну сторону. Левин с Весловским пошли в другую.
— A, да! — сказал он
на то, что Вронский был у Тверских, и, блеснув своими черными глазами, взялся за
левый ус и стал заправлять его в рот, по своей дурной привычке.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком в
левой руке, так что воск капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом
на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты
на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
И Корсунский завальсировал, умеряя шаг, прямо
на толпу в
левом углу залы, приговаривая: «pardon, mesdames, pardon, pardon, mesdames» и, лавируя между морем кружев, тюля и лент и не зацепив ни за перышко, повернул круто свою даму, так что открылись ее тонкие ножки в ажурных чулках, а шлейф разнесло опахалом и закрыло им колени Кривину.
Но Каренина не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила брата
левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз, смотрел
на нее и, сам не зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел в вагон.
— Этот сыр не дурен. Прикажете? — говорил хозяин. — Неужели ты опять был
на гимнастике? — обратился он к Левину,
левою рукой ощупывая его мышцу. Левин улыбнулся, напружил руку, и под пальцами Степана Аркадьича, как круглый сыр, поднялся стальной бугор из-под тонкого сукна сюртука.
«И стыд и позор Алексея Александровича, и Сережи, и мой ужасный стыд — всё спасается смертью. Умереть — и он будет раскаиваться, будет жалеть, будет любить, будет страдать за меня». С остановившеюся улыбкой сострадания к себе она сидела
на кресле, снимая и надевая кольца с
левой руки, живо с разных сторон представляя себе его чувства после ее смерти.
Сначала мешала возня и ходьба; потом, когда тронулся поезд, нельзя было не прислушаться к звукам; потом снег, бивший в
левое окно и налипавший
на стекло, и вид закутанного, мимо прошедшего кондуктора, занесенного снегом, с одной стороны, и разговоры о том, какая теперь страшная метель
на дворе, развлекали ее внимание.
— Теперь переложите меня
на левую сторону и идите спать, — проговорил он.
Львов, женатый
на Натали, сестре Кити, всю свою жизнь провел в столицах и за границей, где он и воспитывался и служил дипломатом.
Он закидывает голову назад, когда говорит, и поминутно крутит усы
левой рукой, ибо правою опирается
на костыль.
Мне как-то раз случилось прожить две недели в казачьей станице
на левом фланге; тут же стоял батальон пехоты; офицеры собирались друг у друга поочередно, по вечерам играли в карты.
К третьей пуговице пристегнута была бронзовая цепочка,
на которой висел двойной лорнет; эполеты неимоверной величины были загнуты кверху в виде крылышек амура; сапоги его скрыпели; в
левой руке держал он коричневые лайковые перчатки и фуражку, а правою взбивал ежеминутно в мелкие кудри завитой хохол.
Я стал
на углу площадки, крепко упершись
левой ногою в камень и наклонясь немного наперед, чтобы в случае легкой раны не опрокинуться назад.
Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые лица: прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим
левым глазом так, как будто бы говорил: «Пойдем, брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу», — человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, — которые все приветствовали его, как старинного знакомого,
на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.
А между тем появленье смерти так же было страшно в малом, как страшно оно и в великом человеке: тот, кто еще не так давно ходил, двигался, играл в вист, подписывал разные бумаги и был так часто виден между чиновников с своими густыми бровями и мигающим глазом, теперь лежал
на столе,
левый глаз уже не мигал вовсе, но бровь одна все еще была приподнята с каким-то вопросительным выражением.
Чичиков выпустил из рук бумажки Собакевичу, который, приблизившись к столу и накрывши их пальцами
левой руки, другою написал
на лоскутке бумаги, что задаток двадцать пять рублей государственными ассигнациями за проданные души получил сполна. Написавши записку, он пересмотрел еще раз ассигнации.
Дамы наперерыв принялись сообщать ему все события, рассказали о покупке мертвых душ, о намерении увезти губернаторскую дочку и сбили его совершенно с толку, так что сколько ни продолжал он стоять
на одном и том же месте, хлопать
левым глазом и бить себя платком по бороде, сметая оттуда табак, но ничего решительно не мог понять.
Плюшкин приласкал обоих внуков и, посадивши их к себе одного
на правое колено, а другого
на левое, покачал их совершенно таким образом, как будто они ехали
на лошадях, кулич и халат взял, но дочери решительно ничего не дал; с тем и уехала Александра Степановна.
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили приметы;
Таинственно ей все предметы
Провозглашали что-нибудь,
Предчувствия теснили грудь.
Жеманный кот,
на печке сидя,
Мурлыча, лапкой рыльце мыл:
То несомненный знак ей был,
Что едут гости. Вдруг увидя
Младой двурогий лик луны
На небе с
левой стороны...
Прощай, свидетель падшей славы,
Петровский замок. Ну! не стой,
Пошел! Уже столпы заставы
Белеют; вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы,
львы на воротах
И стаи галок
на крестах.
Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года;
Синея блещут небеса.
Еще прозрачные леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью
полевойЛетит из кельи восковой.
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят, и соловей
Уж пел в безмолвии ночей.
Хладнокровие, с которым он отзывался об обстоятельстве, казавшемся мне столь важным, успокоило меня, и я поспешил в гостиную, совершенно позабыв об уродливой перчатке, которая была надета
на моей
левой руке.
В самом деле, это была картина довольно смелая: запорожец как
лев растянулся
на дороге.
Бросила прочь она от себя платок, отдернула налезавшие
на очи длинные волосы косы своей и вся разлилася в жалостных речах, выговаривая их тихим-тихим голосом, подобно когда ветер, поднявшись прекрасным вечером, пробежит вдруг по густой чаще приводного тростника: зашелестят, зазвучат и понесутся вдруг унывно-тонкие звуки, и ловит их с непонятной грустью остановившийся путник, не чуя ни погасающего вечера, ни несущихся веселых песен народа, бредущего от
полевых работ и жнив, ни отдаленного тарахтенья где-то проезжающей телеги.
На вершине ее покачивалось несколько стебельков
полевого былья, и над ними поднималась в небе луна в виде косвенно обращенного серпа из яркого червонного золота.
И все стали переходить, кто
на правую, кто
на левую сторону.
— Теперь отделяйтесь, паны-братья! Кто хочет идти, ступай
на правую сторону; кто остается, отходи
на левую! Куды бо́льшая часть куреня переходит, туды и атаман; коли меньшая часть переходит, приставай к другим куреням.
Тарас поглядел
на этого Соломона, какого ещё не было
на свете, и получил некоторую надежду. Действительно, вид его мог внушить некоторое доверие: верхняя губа у него была просто страшилище; толщина ее, без сомнения, увеличилась от посторонних причин. В бороде у этого Соломона было только пятнадцать волосков, и то
на левой стороне.
На лице у Соломона было столько знаков побоев, полученных за удальство, что он, без сомнения, давно потерял счет им и привык их считать за родимые пятна.
Может быть, нашла и забыла?» Схватив
левой рукой правую,
на которой было кольцо, с изумлением осматривалась она, пытая взглядом море и зеленые заросли; но никто не шевелился, никто не притаился в кустах, и в синем, далеко озаренном море не было никакого знака, и румянец покрыл Ассоль, а голоса сердца сказали вещее «да».
— У самых моих ног. Кораблекрушение причиной того, что я, в качестве берегового пирата, могу вручить тебе этот приз. Яхта, покинутая экипажем, была выброшена
на песок трехвершковым валом — между моей
левой пяткой и оконечностью палки. — Он стукнул тростью. — Как зовут тебя, крошка?
«Стало быть, не оставил же еще совсем разум, стало быть, есть же соображение и память, коли сам спохватился и догадался! — подумал он с торжеством, глубоко и радостно вздохнув всею грудью, — просто слабосилие лихорадочное, бред
на минуту», — и он вырвал всю подкладку из
левого кармана панталон.
В эту минуту луч солнца осветил его
левый сапог:
на носке, который выглядывал из сапога, как будто показались знаки.
Она уставилась было взглядом
на золотой лорнет Петра Петровича, который он придерживал в
левой руке, а вместе с тем и
на большой, массивный, чрезвычайно красивый перстень с желтым камнем, который был
на среднем пальце этой руки, — но вдруг и от него отвела глаза и, не зная уж куда деваться, кончила тем, что уставилась опять прямо в глаза Петру Петровичу.
Но лодки было уж не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся в воду. Работы было немного: утопленницу несло водой в двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою рукою,
левою успел схватиться за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили
на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро, приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье руками. Она ничего не говорила.
По прежнему обхватил он
левою рукой голову больного, приподнял его и начал поить с чайной ложечки чаем, опять беспрерывно и особенно усердно подувая
на ложку, как будто в этом процессе подувания и состоял самый главный и спасительный пункт выздоровления.