Неточные совпадения
«Стало быть, не оставил же еще совсем разум, стало быть, есть же соображение и память, коли сам спохватился и догадался! — подумал он с торжеством, глубоко и радостно вздохнув всею грудью, — просто слабосилие лихорадочное, бред
на минуту», — и он вырвал всю подкладку из
левого кармана панталон.
В эту минуту луч солнца осветил его
левый сапог:
на носке, который выглядывал из сапога, как будто показались знаки.
Тем временем Разумихин пересел к нему
на диван, неуклюже, как медведь, обхватил
левою рукой его голову, несмотря
на то, что он и сам бы мог приподняться, а правою поднес к его рту ложку супу, несколько раз предварительно подув
на нее, чтоб он не обжегся.
По прежнему обхватил он
левою рукой голову больного, приподнял его и начал поить с чайной ложечки чаем, опять беспрерывно и особенно усердно подувая
на ложку, как будто в этом процессе подувания и состоял самый главный и спасительный пункт выздоровления.
Склонившись над водою, машинально смотрел он
на последний розовый отблеск заката,
на ряд домов, темневших в сгущавшихся сумерках,
на одно отдаленное окошко, где-то в мансарде, по
левой набережной, блиставшее, точно в пламени, от последнего солнечного луча, ударившего в него
на мгновение,
на темневшую воду канавы и, казалось, со вниманием всматривался в эту воду.
Но лодки было уж не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся в воду. Работы было немного: утопленницу несло водой в двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою рукою,
левою успел схватиться за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили
на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро, приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье руками. Она ничего не говорила.
С
левой стороны,
на самом сердце, было зловещее, большое, желтовато-черное пятно, жестокий удар копытом.
Она уставилась было взглядом
на золотой лорнет Петра Петровича, который он придерживал в
левой руке, а вместе с тем и
на большой, массивный, чрезвычайно красивый перстень с желтым камнем, который был
на среднем пальце этой руки, — но вдруг и от него отвела глаза и, не зная уж куда деваться, кончила тем, что уставилась опять прямо в глаза Петру Петровичу.
Она так
на него и накинулась, посадила его за стол подле себя по
левую руку (по правую села Амалия Ивановна) и, несмотря
на беспрерывную суету и хлопоты о том, чтобы правильно разносилось кушанье и всем доставалось, несмотря
на мучительный кашель, который поминутно прерывал и душил ее и, кажется, особенно укоренился в эти последние два дня, беспрерывно обращалась к Раскольникову и полушепотом спешила излить перед ним все накопившиеся в ней чувства и все справедливое негодование свое
на неудавшиеся поминки; причем негодование сменялось часто самым веселым, самым неудержимым смехом над собравшимися гостями, но преимущественно над самою хозяйкой.
Почти то же самое случилось теперь и с Соней; так же бессильно, с тем же испугом, смотрела она
на него несколько времени и вдруг, выставив вперед
левую руку, слегка, чуть-чуть, уперлась ему пальцами в грудь и медленно стала подниматься с кровати, все более и более от него отстраняясь, и все неподвижнее становился ее взгляд
на него.
— Вот ключ! (Он вынул его из
левого кармана пальто и положил сзади себя
на стол, не глядя и не оборачиваясь к Дуне.) Берите; уходите скорей!..
Неточные совпадения
По
левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком
на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг
на друга глазами.
На всей базарной площади // У каждого крестьянина, // Как ветром, полу
левую // Заворотило вдруг!
Служивого задергало. // Опершись
на Устиньюшку, // Он поднял ногу
левую // И стал ее раскачивать, // Как гирю
на весу; // Проделал то же с правою, // Ругнулся: «Жизнь проклятая!» — // И вдруг
на обе стал.
Бурмистра речь покорная // Понравилась помещику: // Здоровый глаз
на старосту // Глядел с благоволением, // А
левый успокоился:
На минуту Боголепов призадумался, как будто ему еще нужно было старый хмель из головы вышибить. Но это было раздумье мгновенное. Вслед за тем он торопливо вынул из чернильницы перо, обсосал его, сплюнул, вцепился
левой рукою в правую и начал строчить: