Неточные совпадения
Но не ушел, а, присев
на ступень
кухонного крыльца, почесывая плечо, пробормотал...
Флигель этот стоял
на дворе, был обширен и прочен; в нем же определил Федор Павлович быть и кухне, хотя кухня была и в доме: не любил он
кухонного запаха, и кушанье приносили через двор зимой и летом.
А между тем слова старика открывали перед молодым существом иной мир, иначе симпатичный, нежели тот, в котором сама религия делалась чем-то
кухонным, сводилась
на соблюдение постов да
на хождение ночью в церковь, где изуверство, развитое страхом, шло рядом с обманом, где все было ограничено, поддельно, условно и жало душу своей узкостью.
На кухонном крыльце появляется Ипат, зевает и чешет брюхо.
Отдача каторжных в услужение частным лицам находится в полном противоречии со взглядом законодателя
на наказание: это — не каторга, а крепостничество, так как каторжный служит не государству, а лицу, которому нет никакого дела до исправительных целей или до идеи равномерности наказания; он — не ссыльнокаторжный, а раб, зависящий от воли барина и его семьи, угождающий их прихотям, участвующий в
кухонных дрязгах.
Апрельское солнце ласково заглядывало в кухню, разбегалось игравшими зайчиками по выбеленным стенам и заставляло гореть, как жар, медную посуду, разложенную
на двух полках над
кухонным залавком.
Я внимательно наблюдал, как она обдавала миндаль кипятком, как счищала с него разбухшую кожицу, как выбирала миндалины только самые чистые и белые, как заставляла толочь их, если пирожное приготовлялось из миндального теста, или как сама резала их ножницами и, замесив эти обрезки
на яичных белках, сбитых с сахаром, делала из них чудные фигурки: то венки, то короны, то какие-то цветочные шапки или звезды; все это сажалось
на железный лист, усыпанный мукою, и посылалось в
кухонную печь, откуда приносилось уже перед самым обедом, совершенно готовым и поджарившимся.
Mademoiselle Лебядкина, которую я так желал видеть, смирно и неслышно сидела во второй комнате в углу, за тесовым
кухонным столом,
на лавке.
Потом гостиница с вонючим коридором, слабо освещенным коптящею керосиновой лампой; номер, в который она, по окончании спектакля, впопыхах забегает, чтоб переодеться для дальнейших торжеств, номер с неприбранной с утра постелью, с умывальником, наполненным грязной водой, с валяющеюся
на полу простыней и забытыми
на спинке кресла кальсонами; потом общая зала, полная
кухонного чада, с накрытым посредине столом; ужин, котлеты под горошком, табачный дым, гвалт, толкотня, пьянство, разгул…
Готовились к поверке; начало рассветать; в кухне набралась густая толпа народу, не в прорез. Арестанты толпились в своих полушубках и в половинчатых шапках у хлеба, который резал им один из кашеваров. Кашевары выбирались артелью, в каждую кухню по двое. У них же сохранялся и
кухонный нож для резания хлеба и мяса,
на всю кухню один.
Жила себе собака, спала
на дворе, ела
кухонные выброски и никакого особенного интереса ни в ком не возбуждала, однако всех знала и всех в остроге считала своими хозяевами.
Я снова посудником
на пароходе «Пермь», белом, как лебедь, просторном и быстром. Теперь я «черный» посудник или «
кухонный мужик», я получаю семь рублей в месяц, моя обязанность — помогать поварам.
В доме все было необъяснимо странно и смешно: ход из кухни в столовую лежал через единственный в квартире маленький, узкий клозет; через него вносили в столовую самовары и кушанье, он был предметом веселых шуток и — часто — источником смешных недоразумений.
На моей обязанности лежало наливать воду в бак клозета, а спал я в кухне, против его двери и у дверей
на парадное крыльцо: голове было жарко от
кухонной печи, в ноги дуло с крыльца; ложась спать, я собирал все половики и складывал их
на ноги себе.
Они и теперь приходили к моему хозяину утром каждого воскресенья, рассаживались
на скамьях вокруг
кухонного стола и, ожидая хозяина, интересно беседовали. Хозяин шумно и весело здоровался с ними, пожимая крепкие руки, садился в передний угол. Появлялись счеты, пачка денег, мужики раскладывали по столу свои счета, измятые записные книжки, — начинался расчет за неделю.
Толпа напирала
на Веригу. Слышалась площадная брань. Верига спокойно стоял пред дверью и уговаривал ближайших прекратить бесчинство.
Кухонный мальчик приотворил дверь сзади Вериги и шепнул...
Однако я успел осмотреться вокруг себя. Большую часть избы занимала огромная облупившаяся печка. Образов в переднем углу не было. По стенам, вместо обычных охотников с зелеными усами и фиолетовыми собаками и портретов никому не ведомых генералов, висели пучки засушенных трав, связки сморщенных корешков и
кухонная посуда. Ни совы, ни черного кота я не заметил, но зато с печки два рябых солидных скворца глядели
на меня с удивленным и недоверчивым видом.
Все уговаривали Гордея Евстратыча переделать эту печь и поставить
на ее место обыкновенную
кухонную, а затем другую, «голанку», — и места бы много очистилось, да и дров пошло бы вдвое меньше.
После обеда, довольно плохого и неопрятного, Андрей Ефимыч ходит по своим комнатам, скрестив
на груди руки, и думает. Бьет четыре часа, потом пять, а он все ходит и думает. Изредка поскрипывает
кухонная дверь, и показывается из нее красное, заспанное лицо Дарьюшки.
И для меня теперь представлялось крайне любопытным, как уживутся в одной квартире эти два существа — она, домовитая и хозяйственная, со своими медными кастрюлями и с мечтами о хорошем поваре и лошадях, и он, часто говоривший своим приятелям, что в квартире порядочного, чистоплотного человека, как
на военном корабле, не должно быть ничего лишнего — ни женщин, ни детей, ни тряпок, ни
кухонной посуды…
Когда она прошла мимо Евсея, не заметив его, он невольно потянулся за нею, подошёл к двери в кухню, заглянул туда и оцепенел от ужаса: поставив свечу
на стол, женщина держала в руке большой
кухонный нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув голову, она дотронулась руками до своей полной шеи около уха, поискала
на ней чего-то длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо положила нож
на стол, и руки её опустились вдоль тела…
В Москве долгое время добивался он какого ни
на есть местишка, чтобы прохарчиться до весны, да ничего не вышло. Обошел фабрики, конторы, трактиры, просился в «
кухонные мужики» — не берут, рекомендацию требуют, а в младшие дворники и того больше.
Проснувшиеся птицы высыпали из курятника
на двор, и сразу поднялся отчаянный гвалт. Особенно шумели куры. Они бегали по двору, лезли к
кухонному окну и неистово кричали...
Наконец дверь отворялась и замученный денщик объявлял: «Кушать готово!» В столовой встречал их багровый, распаренный в
кухонной духоте и сердитый Самойленко; он злобно глядел
на них и с выражением ужаса
на лице поднимал крышку с супника и наливал обоим по тарелке и, только когда убеждался, что они едят с аппетитом и что кушанье им нравится, легко вздыхал и садился в свое глубокое кресло.
Желая быть
на своем месте, я открыл шкапчик дяди Гро согнутым гвоздем, как делал это всегда, если мне не хватало чего-нибудь по
кухонной части (затем запирал), и поставил тарелку с яблоками, а также синий графин, до половины налитый водкой, и вытер пальцем стаканы.
Часть стены тотчас вывалилась полукругом, образовав полку с углублением за ней, где вспыхнул свет; за стеной стало жужжать, и я не успел толком сообразить, что произошло, как вровень с упавшей полкой поднялся из стены род стола,
на котором были чашки, кофейник с горящей под ним спиртовой лампочкой, булки, масло, сухари и закуски из рыбы и мяса, приготовленные, должно быть, руками
кухонного волшебного духа, — столько поджаристости, масла, шипенья и аромата я ощутил среди белых блюд, украшенных рисунком зеленоватых цветов.
Я выглянул в окно и увидал
на кухонном крыльце Вермана. Истомина уж не было и помину. Соваж стоял с взъерошенными волосами, и в левой руке у него было другое полено.
Истомин одним прыжком очутился
на окошке, открыл раму и выскочил
на железную крышу
кухонного крыльца.
А тут заворочался
на полу хозяин, загремела ухватом кухарка, вышибая
кухонную дверь, и Янсон убежал в поле.
Наталья рубит
кухонным ножом лёд в медном тазу, хрустящие удары сопровождает лязг меди и всхлипывания женщины. Никите видно, как её слёзы падают
на лёд. Жёлтенький луч солнца проник в комнату, отразился в зеркале и бесформенным пятном дрожит
на стене, пытаясь стереть фигуры красных, длинноусых китайцев
на синих, как ночное небо, обоях.
В это время из
кухонной двери вырвалась яркая полоса света и легла
на траву длинным неясным лучом;
на пороге показалась Аксинья. Она чутко прислушалась и вернулась, дверь осталась полуотворенной, и в свободном пространстве освещенной внутри кухни мелькнул знакомый для меня силуэт. Это была Наська… Она сидела у стола, положив голову
на руки; тяжелое раздумье легло
на красивое девичье лицо черной тенью и сделало его еще лучше.
А тем временем короткая летняя ночь проходила, луна спряталась за крутую крышу высоких амбаров и глядела
на землю искоса, тусклее и тусклее; с
кухонной крыши раздался пронзительный кошачий дуэт; потом послышались плевок, сердитое фырканье, и вслед за тем два или три кота, оборвавшись, с шумом покатились по приставленному к крыше пуку теса.
Лидочка де Руни, Милочка Литовцева, Анна Евграфовна, старший бухгалтер Дрозд, инструктор Гитис, Номерацкий, Иванов, Мушка, регистраторша, кассир — словом, вся канцелярия не сидела
на своих местах за
кухонными столами бывшего ресторана «Альпийской розы», а стояла, сбившись в тесную кучку, у стены,
на которой гвоздем была прибита четвертушка бумаги.
По должности они исполняли разные унизительные поручения, как-то: чистили тазы, выносили умывальные лоханки, провожали гулять комнатных собачек и бегали скороходами
на посылках за
кухонными людьми и
на деревню.
Есть ему не хотелось, но когда снизу, из столовой «Эврика», принесли обед, он принудил себя съесть несколько ложек красного борща, отдававшего грязной
кухонной тряпкой, и половину бледной волокнистой котлеты с морковным соусом. После обеда ему захотелось пить. Он послал мальчишку за квасом и лег
на кровать.
Мать спала, обессилев от целого дня работы и выпитой водки. В маленькой комнатке, за перегородкой, горела
на столе
кухонная лампочка, и слабый желтоватый свет ее с трудом проникал через закопченное стекло, бросая странные тени
на лицо Сашки и его отца.
По темной, крутой лестнице я поднялся во второй этаж и позвонил. В маленькой комнатке сидел у стола бледный человек лет тридцати, в синей блузе с расстегнутым воротом; его русые усы и бородка были в крови, около него
на полу стоял большой глиняный таз; таз был полон алою водою, и в ней плавали черные сгустки крови. Молодая женщина, плача, колола
кухонным ножом лед.
Но ничто так не тяжело, как стоять
на одном месте перед
кухонным столом и чистить картошку. Голову тянет к столу, картошка рябит в глазах, нож валится из рук, а возле ходит толстая, сердитая хозяйка с засученными рукавами и говорит так громко, что звенит в ушах. Мучительно также прислуживать за обедом, стирать, шить. Бывают минуты, когда хочется, ни
на что не глядя, повалиться
на пол и спать.
Около очагов имеются полочки,
на которых всегда можно увидеть одну или две бутылки, деревянные корытца, берестяную посуду, поварешку,
кухонный нож и коробку с палочками для еды.
С другого дня наступило затишье.
Кухонная жизнь пошла своим чередом, словно извозчика и
на свете не было. Изредка только нянька одевалась в новую шаль, принимала торжественно-суровое выражение и уходила куда-то часа
на два, очевидно, для переговоров… Пелагея с извозчиком не видалась, и, когда ей напоминали о нем, она вспыхивала и кричала...
За
кухонным столом,
на котором обыкновенно рубят мясо и крошат лук, сидел большой, плотный мужик в извозчичьем кафтане, рыжий, бородатый, с большой каплей пота
на носу.
Жена, даже плохая, должна принести с собою: a) побольше мебели и рояль; b) одну перину
на лебяжьем пуху и три одеяла: шёлковое, шерстяное и бумажное; c) два меховых салопа, один для праздников, другой для будней; d) побольше чайной,
кухонной и обеденной посуды; e) 18 сорочек из лучшего голландского полотна, с отделкой; 6 кофт из такого же полотна с кружевной отделкой; 6 кофт из нансу; 6 пар панталон из того же полотна и столько же пар из английского шифона...
На плите не было горшка с похлебкой, a с вышины
кухонной полки раздавалось какое-то подозрительное чавканье и причмокивание.
Воротился он в сумерки, с большим букетом подснежников, и установил его в стеклянной банке посреди
кухонного стола. Сели пить чай. Иван Ильич по-прежнему недоброжелательно поглядывал
на Леонида. Он спросил...
На завтра был решен мой побег. Ни одна душа не догадывалась о нем. Целые три недели готовилась я к нему. В маленьком узелочке были сложены лаваши и лобии, которые я ежедневно откладывала от обеда и незаметно уносила к себе. Мой маленький кинжал, остро отточенный мною
на кухонной точилке, во время отлучки Барбале, тоже лежал под подушкой… Я уже сходила
на кладбище проститься с могилками мамы и Юлико и поклясться еще раз моей неразрывной клятвой у праха деды.
Сидели в просторной, богато обставленной зале и пили чай. Стол освещался двумя
кухонными лампочками со стеклами. Чай разливался настоящий.
На дне двух хрустальных сахарниц лежало по горсточке очень мелко наколотого сахару. Было вволю хлеба и сыра брынзы, пахнувшего немытыми овцами. Стояло десяток бутылок кислого болгарского вина.
Еще вчера
кухонный мужик рассказывал ему, что
на Яузе, как раз там, где они теперь катались, московские жулики собираются к ночи, делят добычу, ночуют, кутят. Позднее и пошаливают, коли удастся напасть
на запоздавшего дачника, особливо барыню.
Скоро
на пороге показалась Машя, покрасневшая от
кухонного жара и с большим черным хлебом
на плече; красиво изгибаясь под тяжестью хлеба, она побежала через двор к гумну, шмыгнула через плетень и, окунувшись в облако золотистой половы, скрылась за арбами.
Тася поглядела вправо. Окошко кассы было закрыто. Лестница освещалась газовым рожком;
на противоположной стене, около зеркала, прибиты две цветных афиши — одна красная, другая синяя — и белый лист с печатными заглавными строками. Левее выглядывала витрина с красным фоном, и в ней поллиста, исписанного крупным почерком, с какой-то подписью. По лестнице шел половик, без ковра. Запах сеней сменился другим, сладковатым и чадным, от курения порошком и
кухонного духа, проползавшего через столовые.
Обыкновенно
на бедного осла валят всё, что вздумается, не стесняясь ни количеством, ни громоздкостью:
кухонный скарб, мебель, кровати, бочки, мешки с грудными младенцами… так что навьюченный азинус представляет из себя громадный, бесформенный ком, из которого еле видны кончики ослиных копыт.
1 марта. — Вчера вызывали Шерстобитова
на бюро, он все отрицал, но Темка и другие ребята
на мои ловкие вопросы понемногу рассказали все его художества.
На следующий день, то есть сегодня, хотели вызвать жену Шерстобитова и сказали ему это. Он вылетел бомбой из бюро, побежал домой, повесил петлю
на гвоздь и хотел вешаться; так застала его жена, войдя из кухни. Тогда он с
кухонным ножом выскочил
на двор, но поцарапал слегка руку и бросил нож.