Неточные совпадения
— Ну, — чего там годить? Даже — досадно. У каждой нации есть царь,
король, своя
земля, отечество… Ты в солдатах служил? присягу знаешь? А я — служил. С японцами воевать ездил, — опоздал,
на мое счастье, воевать-то. Вот кабы все люди евреи были, у кого нет земли-отечества, тогда — другое дело. Люди, милый человек, по
земле ходят, она их за ноги держит, от своей
земли не уйдешь.
Ехали оба рыцаря
на жалованную
королем землю, за Карпат.
Верхний этаж, о семи окнах
на улицу, занимала сама хозяйка, в нижнем помещался странствующий полководец, Полкан Самсоныч Редедя, года полтора тому назад возвратившийся из
земли зулусов, где он командовал войсками
короля Сетивайо против англичан, а теперь, в свободное от междоусобий время, служивший по найму метрдотелем у Фаинушки, которая с великими усилиями переманила его от купца Полякова.
Многое еще рассказывал Морозов про дела государственные, про нападения крымцев
на рязанские
земли, расспрашивал Серебряного о литовской войне и горько осуждал Курбского за бегство его к
королю. Князь отвечал подробно
на все вопросы и наконец рассказал про схватку свою с опричниками в деревне Медведевке, про ссору с ними в Москве и про встречу с юродивым, не решившись, впрочем, упомянуть о темных словах последнего.
Разноцветные зонтики, шляпы женщин, красные и голубые шары в руках детей, точно причудливые цветы, и всюду, как самоцветные камни
на пышной мантии сказочного
короля, сверкают, смеясь и ликуя, дети, веселые владыки
земли.
— Ну, нет!.. Нет!.. — заговорил Бегушев, замотав головой и каким-то трагическим голосом. — Пусть лучше сойдет
на землю огненный дождь, потоп, лопнет кора земная, но я этой курицы во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый [Курица во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый. — Имеется в виду французский
король Генрих IV (1553–1610), якобы выражавший желание, чтобы у каждого французского крестьянина была к обеду курица.], миру не желаю.
— Высока премудрость эта, не досягнуть её нашему разуму. Мы — люди чернорабочие, не нам об этом думать, мы
на простое дело родились. Покойник князь Юрий семь тысяч книг перечитал и до того в мысли эти углубился, что и веру в бога потерял. Все
земли объездил, у всех
королей принят был — знаменитый человек! А построил суконную фабрику — не пошло дело. И — что ни затевал, не мог оправдать себя. Так всю жизнь и прожил
на крестьянском хлебе.
— Главное в крестьянской жизни — это, брат, свобода! Хозяин ты есть сам себе. У тебя твой дом — грош ему цена, да он твой. У тебя
земля своя — и того ее горсть, да она твоя!
Король ты
на своей
земле!.. У тебя есть лицо… Ты можешь от всякого требовать уважения к себе… Так ли? — воодушевленно закончил Челкаш.
Он корону примет.
К престолу Карлус призван всей
землей —
Он отказаться от него не может.
Приветствую отныне
королемЕго я свейским, Карлусом Девятым!
И если брат наш Карлус с нами хочет
Пребыть в любви — пусть продолжает он
Вести войну с Литвою неуклонно,
Ливонию ж с Эстонией признает
Землею русской. Мы ему
на том
Наш вечный мир и дружбу обещаем!
Твой брат,
король на Польше,
Король на Свее и великий князь
Земли литовской, Третий Жигимонт,
Прислал тебе со мною, Львом Сапегой,
Его короны канцлером, поклон
И гратуляцию
на царстве!
Коль Жигимонта свейским
королемПризнаешь ты и титул обещаешь
Ему давать, который у него
Его ж правитель, Карлус, отымает,
Эстонию ж
землей признаешь польской —
То мы тебе Ливонию уступим
И грамоту согласны подписать
На вечный мир с Москвою!
Среди равных себе романтики не могут признать главу, и Новалис, один из немецких романтиков, прямо говорит: „
Король — это человек, исполняющий
на земле роль небесного Провидения“.
Король, краснея и смеясь в то же время, дает шпоры лошади, так что сидящая у него за спиной маска летит вверх ногами через зад коня
на землю.
Все усилия воеводы привлечь население остались без успеха; после чтения манифеста от польского
короля, начинались обещания,
на которые воевода даже сделался щедр до нелепости: отдавал всю
землю и все угодья, обещал уничтожение рекрутских наборов, беспошлинную продажу вина, с назначением только по 15 копеек серебром с души годовых повинностей; но ничто не произвело ни малейшего действия, и даже к уничтожению по кабакам патентов население не оказывало никакого сочувствия; воевода наконец мог убедиться, что
на мыльных пузырях не долететь ему до Волги.
За ужасными словами редукция и ликвидация [Редукция и ликвидация имений — изъятие у феодальной лифляндской аристократии правительством шведского
короля Карла XI перешедших в ее руки государственных
земель.] последовало дело, и отчины, без всякого уважения давности и законности, были отрезаны и отписаны
на короля.
Ты, галицкий князь Осьмомысл Ярослав,
Высоко ты сидишь
на престоле своем златокованом,
Подпер Угрские горы полками железными,
Заступил ты путь
королю,
Затворил Дунаю ворота,
Бремена через облаки мечешь,
Рядишь суды до Дуная,
И угроза твоя по
землям течет,
Ворота отворяешь к Киеву,
Стреляешь в султанов с златого престола отцовского
через дальние
земли.
В 1739 году новый герцог получил инвеституру
на свою
землю через депутацию в Варшаве, у трона
короля.
Несмотря
на все это, нерешительность
короля была побеждена, когда Наполеон нанес Пруссии сильнейшее оскорбление: заняв некоторые ее
земли, он объявил, что желает отдать Ганновер Англии.
О. Василию пришлось низко наклониться, чтобы принять исповедь калеки, и в открыто спокойном зловонии его тела, в паразитах, липко ползавших по его голове и шее, как сам он ползал по
земле, попу открылась вся ужасная, не допустимая совестью постыдная нищета этой искалеченной души. И с грозной ясностью он понял, как ужасно и безвозвратно лишен этот человек всего человеческого,
на что он имел такое же право, как
короли в своих палатах, как святые в своих кельях. И содрогнулся.