Неточные совпадения
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда
на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные,
по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и
кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России
кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
—
По пьяному делу. Воюем, а? — спросил он, взмахнув стриженой, ежовой головой. — Кошмар! В 12-м году Ванновский говорил, что армия находится в положении бедственном: обмундирование плохое, и его недостаточно, ружья устарели, пушек — мало, пулеметов — нет, кормят солдат подрядчики, и — скверно, денег
на улучшение продовольствия — не имеется,
кредиты — запаздывают, полки — в долгах. И при всем этом — втюрились в драку ради защиты Франции от второго разгрома немцами.
Было у него еще одно развлечение, в которое он втянулся незаметно, мало-помалу, — это
по вечерам вынимать из карманов бумажки, добытые практикой, и, случалось, бумажек — желтых и зеленых, от которых пахло духами, и уксусом, и ладаном, и ворванью, — было понапихано во все карманы рублей
на семьдесят; и когда собиралось несколько сот, он отвозил в Общество взаимного
кредита и клал там
на текущий счет.
Вся постройка и починка делалась в
кредит,
на выплату. Платили
по мелочам, а главный расчет производился два раза в год —
на Пасху и
на Рождество.
Старик Щербаков был истинным другом актеров и в минуту безденежья, обычно к концу Великого поста, кроме
кредита по ресторану, снабжал актеров
на дорогу деньгами, и никто не оставался у него в долгу.
После пьяной ночи такой страховидный дядя вылезает из-под нар, просит в
кредит у съемщика стакан сивухи, облекается в страннический подрясник, за плечи ранец, набитый тряпьем,
на голову скуфейку и босиком, иногда даже зимой
по снегу, для доказательства своей святости, шагает за сбором.
— И вот я взял себе за Сарочкой небольшое приданое. Что значит небольшое приданое?! Такие деньги,
на которые Ротшильд и поглядеть не захочет, в моих руках уже целый капитал. Но надо сказать, что и у меня есть кое-какие сбережения. Знакомые фирмы дадут мне
кредит. Если господь даст, мы таки себе будем кушать кусок хлеба с маслицем и
по субботам вкусную рыбу-фиш.
Традиция, в силу которой главная привлекательность жизни
по преимуществу сосредоточивается
на борьбе и отыскивании новых горизонтов, с каждым днем все больше и больше теряет
кредит.
Знает ли он, что вот этот самый обрывок сосиски, который как-то совсем неожиданно вынырнул из-под груды загадочных мясных фигурок, был вчера ночью обгрызен в Maison d'Or [«Золотом доме» (ночной ресторан)] генерал-майором Отчаянным в сообществе с la fille Kaoulla? знает ли он, что в это самое время Юханцев,
по сочувствию, стонал в Красноярске, а члены взаимного поземельного
кредита восклицали: «Так вот она та пропасть, которая поглотила наши денежки!» Знает ли он, что вот этой самой рыбьей костью (
на ней осталось чуть-чуть мясца) русский концессионер Губошлепов ковырял у себя в зубах, тщетно ожидая в кафе Риш ту же самую Кауллу и мысленно ропща: сколько тыщ уж эта шельма из меня вымотала, а все только одни разговоры разговаривает!
На другой день, впрочем, пани Вибель эту сторону жизни успела
на время обеспечить себе
кредитом в съестных и бакалейных лавках, придя в которые, она с гонором объявила сидельцам, что будет присылать свою девушку Танюшу, составлявшую единственное крепостное достояние ее шляхетского наследства, и та будет брать запасы
на книжку,
по которой сама пани как-нибудь зайдет и расплатится.
— Но, послушайте, голубчик вы мой, — возразил доктор, сбитый с толку пылкостью Боброва, — тогда, по-вашему, лучше будет возвратиться к первобытному труду, что ли? Зачем же вы все черные стороны берете? Ведь вот у нас, несмотря
на вашу математику, и школа есть при заводе, и церковь, и больница хорошая, и общество дешевого
кредита для рабочих…
— Теперь не узнаете. Носит подвесную бороду, а Безухий и ходит и спит, не снимая телячьей шапки с лопастями: ухо скрывает. Длинный, худющий, черная борода… вот они сейчас перед вами ушли от меня втроем. Злые.
На какой хошь фарт пойдут. Я их,
по старому приятству, сюда в каморку пускаю, пришли в бедственном положении, пока что в
кредит доверяю. Болдохе сухими две красненьких дал… Как откажешь? Сейчас!
— И я говорю: совершенно незачем. Потому деньги дадены твоим отцом, а почет тебе должен пойти
по наследству. Почет — те же деньги… с почетом торговому человеку везде
кредит, всюду дорога… Ты и выдвигайся вперед, чтобы всяк тебя видел и чтоб, ежели сделал ты
на пятак, —
на целковый тебе воздали… А будешь прятаться — выйдет неразумие одно.
Зять накупил тысяч
на двадцать хлеба, половину
на деньги, половину в долг под тещину поруку; снарядил
на ее же
кредит баржи и отправился от пристани вниз
по реке, но, как известно, беда одна не любит ходить, а всегда ведет за собою другую, и зять нашей старушки потонул, спасая груз своего разбившегося каравана, и сразу нанес семейству старушки такой удар, что дела их зашатались.
Она светилась, огни танцевали, гасли и вспыхивали.
На Театральной площади вертелись белые фонари автобусов, зеленые огни трамваев; над бывшим Мюр и Мерилизом, над десятым надстроенным
на него этажом, прыгала электрическая разноцветная женщина, выбрасывая
по буквам разноцветные слова: «Рабочий
кредит». В сквере против Большого театра, где бил ночью разноцветный фонтан, толклась и гудела толпа. А над Большим театром гигантский рупор завывал...
Амелия Корниус! Четыре месяца вы давали мне в
кредит комнату, завтрак и обед, и я до сих пор не заплатил вам, —
по малодушию или легкомыслию, — не знаю, но не заплатил.
На днях мы выясним этот вопрос.
Другие являли из себя еще более печальный пример: ради утехи душевной, они, прямо же из присутствия, обыкновенно проходили в какое-нибудь в
кредит верящее трактирное заведение, а оттуда уже ночью
по заборам, а иногда и
на четвереньках переправлялись домой или попадали в часть.
— Ну,
на первое время в Варшаве этого будет очень и очень достаточно, а если бы там, сверх ожидания, вдруг понадобились деньги, то я вам перед отъездом дам один адрес и маленький бланк; с этим бланком вы явитесь
по адресу, и вам в известной степени будет открыт
кредит.
Прокламация должна быть кратка и отпечатана убористо, шрифтом боргесом или петитом, бумагу можно достать в
кредит — это опять же Александр Иванович с Трюбнером сварганят, тем паче, что печать с бумагой будет единственная услуга, которую Россия с них потребует, потому что,
по моему крайнему убеждению, Герцен слишком уж отстал и ни
на что более не пригоден.
— Тяжеленьки условия, Никита Федорыч, оченно даже тяжеленьки, — покачивая головой, говорил Марко Данилыч. — Этак, чего доброго, пожалуй, и покупателей вам не найти… Верьте моему слову — люди мы бывалые, рыбное дело давно нам за обычай. Еще вы с Дмитрием-то Петровичем
на свет не родились, а я уж давно всю Гребновскую вдоль и поперек знал… Исстари
на ней
по всем статьям повелось, что без
кредита сделать дела нельзя. Смотрите, не пришлось бы вам товар-от у себя
на руках оставить.
— Слышал, Марко Данилыч, новости какие? Меркулов да Веденеев только что получили наши деньги, в другую коммерцию пустились. Красный товар закупают, и все без
кредита,
на чистоган. А товар все такой, что к киргизам да к калмыкам идет, — красные плисы, позументы, бахту, бязь и разное другое
по этой же самой части.
— Мы с Никитой Федорычем решили вести дела безо всякого
кредита,
на чистые. Сами не будем векселей давать и от других не станем брать. Спору нет, эти векселя надежные — и Столбов, и Сумбатов люди крепкие, об Василье Васильиче Водопьянове и говорить нечего, да ведь уплата-то
по их векселям после спуска флага.
— Мы знаем свою цену, — надменно взглянув
на Лебякина, прошипел Орошин. — Хочешь дешево у них купить, припасай больше наличных. Мы возьмем свое, у нас все
по старине будет —
кредит, как бывало, а цены, какие меж собой постановим… Так али нет, Марко Данилыч?
С одной стороны угрожающий
по этому случаю скандал, а с другой — подрыв
кредита раздражал его безмерно, и смущенный старик доверял свою досаду одной Казимире, но та
на эту пору тоже не находила у себя для него запаса утешений.
Были в то время толки (и до сих пор они не прекратились), будто граф Алексей Орлов, оскорбленный падением
кредита, сам вошел в сношения с самозванкой, принял искреннее участие в ее предприятии, хотел возвести ее
на престол, чтобы, сделавшись супругом императрицы Елизаветы II, достичь того положения, к которому тщетно стремился брат его вскоре
по воцарении Екатерины [М. Н. Лонгинов в статье своей «Княжна Тараканова», напечатанной в «Русском вестнике», 1859 г., № 24, говорит, будто Алексей Орлов еще в январе 1774 года, то есть за десять месяцев до получения повеления Екатерины захватить самозванку (12 ноября 1774 г.), посылал к ней в Рим офицера Христенека с приглашением приехать к нему и что таким образом он в 1774 году играл в двойную игру.
Князь Лимбург
на последние остававшиеся у него денежные средства устроил отъезд своей возлюбленной, достав ей, хотя с большим трудом,
на дорогу денег, кроме того, открыл ей
кредит у находившегося в Аугсбурге трирского министра Горнштейна и даже отдал ей деньги, приготовленные
на собственную поездку в Вену к императору,
по делам притязаний
на Шлезвиг — Голштейн. Зато принцесса обещала сама впоследствии съездить к императору и выхлопотать это дело.
— Мой клиент — мужчина 52 лет… Несмотря
на такой возраст, он еще имеет людей, которые дают ему взаймы. Так, у него два портных, шьющих
на него в
кредит. В лавочках отпускают ему
по книжке сколько угодно. Никто лучше его не может уходить от извозчиков в проходные ворота и т. д. Не стану распространяться в похвалах его деловитости, скажу только для полной характеристики, что он ухитряется даже в аптеке забирать в
кредит.
Что говорить, человек он «рисковый», всегда разбрасывался, новую идею выдумает и кинется вперед
на всех парах, но сметки он и знаний — огромных,
кредитом пользовался
по всей Волге громадным; самые прожженные кулаки верили ему
на слово. «Усатин себя заложит, да отдаст в срок»: такая прибаутка сложилась про него давным-давно.
Теркин слушал его, опустив немного голову. Ему было не совсем ловко. Дорогой,
на извозчике, тот расспрашивал про дела, поздравил Теркина с успехом; про себя ничего еще не говорил. «История»
по акционерному обществу до уголовного разбирательства не дошла, но
кредит его сильно пошатнула. С прошлого года они нигде не сталкивались, ни в Москве, ни
на Волге. Слышал Теркин от кого-то, что Усатин опять выплыл и чуть ли не мастерит нового акционерного общества.
Ему делали
кредит еще
на четверть суммы; остальную четверть надо было добыть
на днях, там, ниже Саратова, у одного благоприятеля, бывшего еще так недавно его патроном и наставником
по делецкой части, Усатина.
Издатель предложил: до осени платить мне ежемесячно определенную сумму. Стало быть, я не обязан был сейчас же выкладывать капитал. И
по типографии я мог сразу пользоваться
кредитом. А со второго года издания я обязан был выплачивать род аренды
на известный срок. В случае нарушения с моей стороны контракта я должен был заплатить неустойку в десять тысяч рублей.
В долгу, как в шелку, он вечно нуждался в деньгах,
кредит же почти исчез после того, как он принужден был снять военный мундир, имевший большое значение в глазах и поставщиков, и ростовщиков того времени. Бесконтрольное и безотчетное распоряжение хотя и незначительным состоянием его кузины было ему
на руку; он, что называется, оперился и пошел чертить, так что домой не появлялся подчас
по нескольку дней.
Вскоре
по выходе в офицеры и достижении совершеннолетия он быстро прокутил доставшееся ему после родителей незначительное состояние и стал жить неведомо чем, частью
на счет своих товарищей, а частью в
кредит, пока последний не иссяк, но не оставлял своих привычек и своей страсти к игре.
Лихие люди занимались своим разбойничьим делом, чтобы жить, а жить,
по их мнению, было пить, и если дядя Тимоха за дневную добычу открывал
кредит на неделю, причем мерой объявлялась душа пьющего, цена эта уже была высшею и божескою.
Лично для Николая Герасимовича такой большой
кредит в Париже был, конечно, не нужен, но он был необходим для Мадлен, которая очень много тратила
на свой туалет, Савин же не имел всегда достаточно денег, чтобы платить
по всем этим колоссальным счетам разных Doucet, Viraux, Reitfern, Rodrigue и других.
Полный брюнет был богатый помещик одной из приволжских губерний, первый раз приехавший в Петербург Петр Александрович Колзаков, а изящный блондин — отставной корнет Аркадий Осипович Хмыров, проживший
на своем веку не одно состояние, и теперь, в ожидании наследства, живущий в
кредит, открытый, впрочем, ему почти везде в широком размере. Сосед Колзакова,
по бывшему своему именью, Хмыров, был с ним приятелем, но несколько лет уже как совершенно потерял его из виду, продавши имение.
Мадлен де Межен сообщила Савину, что она все распродала в Париже, даже сдала их общую квартиру
на Avenu Villier, оставив только необходимые вещи, и что
по уплате долгов у нее осталось двадцать пять тысяч франков, которые она положила
на текущий счет в «Лионский
кредит».
На отцов, впрочем, пущенные свахами сплетни не действовали, они по-прежнему продолжали уважать Горбачева за честность, опытность, богатство и поддержку
кредитом, всегда находимым ими у Афанасия Афанасьевича. Породниться с ним, конечно, никто бы из них не отказался, но из-за баб ссориться с всегда нужным человеком им было далеко не с руки.