Неточные совпадения
Городской бульвар
на высоком
берегу Волги, с площадкой перед кофейной. Направо (от актеров) — вход в кофейную, налево — деревья; в глубине низкая чугунная решетка, за ней — вид
на Волгу,
на большое пространство: леса, села и проч.
На площадке столы и стулья: один стол
на правой стороне, подле кофейной, другой —
на левой.
В одно из воскресений Борис, Лидия, Клим и сестры Сомовы пошли
на каток, только что расчищенный у
городского берега реки. Большой овал сизоватого льда был обставлен елками, веревка, свитая из мочала, связывала их стволы. Зимнее солнце, краснея, опускалось за рекою в черный лес, лиловые отблески ложились
на лед. Катающихся было много.
Утром я только что проснулся, как увидел в каюте своего
городского слугу, который не успел с вечера отправиться
на берег и ночевал с матросами.
Двухмесячное пребывание в деревне, или, правильнее сказать, в недостроенном домишке
на берегу озера, чистый воздух, свобода, уженье, к которому я пристрастился, как только может пристраститься ребенок, — все это так разнилось с нашей
городской жизнью, что Уфа мне опостылела.
Крутогорск расположен очень живописно; когда вы подъезжаете к нему летним вечером, со стороны реки, и глазам вашим издалека откроется брошенный
на крутом
берегу городской сад, присутственные места и эта прекрасная группа церквей, которая господствует над всею окрестностью, — вы не оторвете глаз от этой картины.
В третьем часу пополудни площадь уже пуста; кой-где перерезывают ее нехитрые экипажи губернских аристократов, спешащих в собор или же в
городской сад, чтобы оттуда поглазеть
на народный праздник. Народ весь спустился вниз к реке и расселся
на бесчисленное множество лодок, готовых к отплытию вслед за великим угодником.
На берегу разгуливает праздная толпа горожанок, облаченных в лучшие свои одежды.
–…есть указания в
городском архиве, — поспешно вставил свое слово рассказчик. — Итак, я рассказываю легенду об основании города. Первый дом построил Вильямс Гобс, когда был выброшен
на отмели среди скал. Корабль бился в шторме, опасаясь неизвестного
берега и не имея возможности пересечь круговращение ветра. Тогда капитан увидел прекрасную молодую девушку, вбежавшую
на палубу вместе с гребнем волны. «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба!» — сказала она можно понять как чувствовавшему себя капитану.
— Знаете ли вы, — сказал он, — о Вильямсе Гобсе и его странной судьбе? Сто лет назад был здесь пустой, как луна,
берег, и Вильямс Гобс, в силу предания которому верит, кто хочет верить, плыл
на корабле «Бегущая по волнам» из Европы в Бомбей. Какие у него были дела с Бомбеем, есть указания в
городском архиве.
Через несколько минут большой дощаник отчалил от
берега и, пристав к тому месту, где дожидались проезжие, перевез их с немалым трудом и опасностию
на городскую сторону Волги.
Летними вечерами заречные собирались под ветлы,
на берег Путаницы, против
городского бульвара, и, лежа или сидя
на песке, завистливо смотрели вверх:
на красном небе четко вырезаны синеватые главы церквей, серая, точно из свинца литая, каланча, с темной фигурой пожарного
на ней, розовая, в лучах заката, башня
на крыше Фогелева дома.
Лежат они у корней ветел, точно куча сора, намытого рекой, все в грязных лохмотьях, нечесаные, ленивые, и почти
на всех лицах одна и та же маска надменного равнодушия людей многоопытных и недоступных чувству удивления. Смотрят полусонными глазами
на мутную воду Путаницы,
на рыжий обрыв
городского берега и в белесое окуровское небо над бульваром.
Рыжий глинистый обрыв
городского берега был укреплен фашинником, а вдоль обрыва город устроил длинный бульвар, густо засадив его тополем, акациями, липой; в центре бульвара голова и Покивайко выстроили за свой счет красную беседку, с мачтой
на крыше, по праздникам
на мачте трепался национальный флаг.
Утомленный
городской скукой, я хотел бы еще раз послушать рев великана озера и промчаться по его
берегу на моей Зорьке…
Направо от слободы, по течению,
берег подымался горой, и
на нем сверкали стеклами и белыми стенами
городские постройки, и виднелась темная полоса столпившегося
на берегу народа.
Белые, чистенькие, по большей части одноэтажные домики. Изредка лишь попадаются трехэтажные здания
на главной улице и
на городской площади. Это — казенные здания, правительственные дома. И роскошный поэтичный парк, разбитый
на старых валах крепости, над самым
берегом реки.
Каждое утро я совершала небольшие прогулки в окрестностях Гори, то горными тропинками, то низменным
берегом Куры… Часто я проезжала
городским базаром, гордо восседая
на коне, в моем алом атласном бешмете, в белой папахе, лихо заломленной
на затылок, похожая скорее
на маленького джигита, нежели
на княжну славного аристократического рода.
Шествие направлялось от
городского гористого
берега киевского к пологому черниговскому, где тогда тотчас же у окончания моста были «виньолевские постройки»: дома, службы и прочее. Гораздо далее была слободка, а потом известный «броварской лес», который тогда еще не был вырублен и разворован, а в нем еще охотились
на кабанов и
на коз.
Прусский военачальник направился к Кольберу левым
берегом Ворты. Суворов с сотнею казаков переправился вплавь через реку Истцу, сделал ночной переход более чем в 40 верст, подошел к Ландсбергу
на Ворте, разбил
городские ворота, положил до 50 прусских гусар и сжег половину моста
на Ворте, так что Платен должен был наводить понтоны и собирать местные лодки, через что и потерял немало времени.
Прошло часа три в ожидании знаменитого гостя. Между тем небольшая двухвесельная лодка подошла к пристани. В ней сидели два финна в простых крестьянских одеждах, больших и широкополых шляпах, опущенных, по обыкновению,
на самые глаза. Один усердно работал веслами, другой управлял рулем. Лодку не пустили
на пристань, и она должна была подойти к
берегу несколько подальше. Старик, сидевший у руля, вышел
на берег и начал пробираться к
городскому дому.
Взглянешь в середнее окно — Великая улица по
берегу Москвы-реки, река в излучинах своих от монастыря Симонова до Воробьева села и все Замоскворечье как
на блюдечке; ближе, под тобою, по
городской горе взбираются избы одна над другою, держась за Константино-Еленовскую улицу, и видно все
на дворах, будто
на своем; еще ближе под тобою яблонный сад: кажется, вот все былинки в нем перечтешь.
Она стояла невдалеке от тайги, близ обширных, принадлежащих Петру Иннокентьевичу, приисков, а самая постройка дома, где за последние два десятка лет почти безвыездно, кроме трех-четырех зимних месяцев, жил семидесятилетний хозяин, отличалась
городской архитектурой, дом был двухэтажный, с высоким бельведером и высился над остальными постройками и казармами для присковых рабочих, окруженный прекрасным садом,
на высоком в этом месте
берегу Енисея.