Неточные совпадения
Шлюпки не пристают здесь, а выскакивают с бурунами
на берег, в кучу мелкого щебня. Гребцы, засучив панталоны, идут в воду и тащат шлюпку до сухого места, а потом вынимают и
пассажиров. Мы почти бегом бросились
на берег по площади, к ряду домов и к бульвару, который упирается в море.
На «Байкале» мне рассказывали, что один
пассажир, человек уже пожилой и чиновный, когда пароход остановился
на дуйском рейде, долго всматривался в
берег и наконец спросил: — Скажите, пожалуйста, где же тут
на берегу столб,
на котором вешают каторжников и потом бросают их в воду?
На судне все разделяли это мнение, и один из
пассажиров, человек склонный к философским обобщениям и политической шутливости, заметил, что он никак не может понять: для чего это неудобных в Петербурге людей принято отправлять куда-нибудь в более или менее отдаленные места, от чего, конечно, происходит убыток казне
на их провоз, тогда как тут же, вблизи столицы, есть
на Ладожском
берегу такое превосходное место, как Корела, где любое вольномыслие и свободомыслие не могут устоять перед апатиею населения и ужасною скукою гнетущей, скупой природы.
На место Максима взяли с
берега вятского солдатика, костлявого, с маленькой головкой и рыжими глазами. Помощник повара тотчас послал его резать кур: солдатик зарезал пару, а остальных распустил по палубе;
пассажиры начали ловить их, — три курицы перелетели за борт. Тогда солдатик сел
на дрова около кухни и горько заплакал.
За кормою, вся в пене, быстро мчится река, слышно кипение бегущей воды, черный
берег медленно провожает ее.
На палубе храпят
пассажиры, между скамей — между сонных тел — тихо двигается, приближаясь к нам, высокая, сухая женщина в черном платье, с открытой седой головою, — кочегар, толкнув меня плечом, говорит тихонько...
Боясь сделать усилие, чтобы вырваться из губящих нас условий только потому, что будущее не вполне известно нам, мы похожи
на пассажиров тонущего корабля, которые бы, боясь сесть в лодку, перевозящую их
на берег, забились бы в каюту и не хотели бы выходить из нее; или
на тех овец, которые от страха огня, охватившего двор, жмутся под сарай и не выходят в открытые ворота.
Большая (и с большою грязью) дорога шла каймою около сада и впадала в реку; река была в разливе;
на обоих
берегах стояли телеги, повозки, тарантасы, отложенные лошади, бабы с узелками, солдаты и мещане; два дощаника ходили беспрерывно взад и вперед; битком набитые людьми, лошадьми и экипажами, они медленно двигались
на веслах, похожие
на каких-то ископаемых многоножных раков, последовательно поднимавших и опускавших свои ноги; разнообразные звуки доносились до ушей сидевших: скрип телег, бубенчики, крик перевозчиков и едва слышный ответ с той стороны, брань торопящихся
пассажиров, топот лошадей, устанавливаемых
на дощанике, мычание коровы, привязанной за рога к телеге, и громкий разговор крестьян
на берегу, собравшихся около разложенного огня.
Пассажиры толпились
на правом борту, у перил, лицом к
берегу. Называли вслух места и фамилии владельцев.
На середине палубы, около люка, двое музыкантов — скрипка и арфа — играли вальс, и избитый, пошлый мотив звучал необыкновенно красиво и бодро в морском воздухе.
Бывшие
на пароходе
пассажиры торопливо стали сходить
на берег и рассыпались по набережной.
Англичанка еще спала, и Ашанин снова смотрел
на берег вместе с французами-пассажирами, ехавшими в Сайгон и желавшими поскорее взглянуть
на свою новую колонию, которую так расхваливали парижские газеты, прославляя мудрость императора Наполеона III.
Французы-пассажиры радостно смотрели
на родные
берега.
Через несколько минут он простился с англичанкой и был награжден одной из тех милых улыбок, которую вспоминал очень часто в первые дни и реже в последующие, простился с капитаном и с несколькими знакомыми
пассажирами и сел
на шлюпку, которая повезла его с небольшим чемоданом
на берег, где он никого не знал, и где приходилось ему устраиваться.
Когда имущество было уложено и все
пассажиры сели
на свои места, лодки отчалили от
берега.
Ни кучке местных жителей, собравшихся к прибытию парохода, ни взволнованным происшествием
пассажирам отошедших от пристани парохода и баржи не могло прийти и в голову, что им довелось быть свидетелями кровавого эпилога страшной жизненной драмы, начавшейся много лет тому назад в Москве и что эти два трупа, лежащие рядом под рогожей
на печальном, неприютном
берегу сибирской реки, дополнили лишь серию других трупов близких им людей, похороненных в России, по которым победоносно прошел один человек.
Вернувшись
на пароход, Шатов в рубку потребовал себе лист бумаги, перо и чернильницу и стал писать. Написав несколько строк, он сложил бумагу и положил ее себе в карман, потом, вернувшись в каюту, вынул из кобуры револьвер и поднялся
на палубу. Она, как и все каюты, была пуста.
Пассажиры, обрадовавшись остановке, высыпали
на берег.