Неточные совпадения
— Ну, так доволен своим днем. И я тоже. Во-первых, я решил две шахматные
задачи, и одна очень мила, — открывается пешкой. Я тебе покажу. А потом думал о
нашем вчерашнем разговоре.
Постепенно начиналась скептическая критика «значения личности в процессе творчества истории», — критика, которая через десятки лет уступила место неумеренному восторгу пред новым героем, «белокурой бестией» Фридриха Ницше. Люди быстро умнели и, соглашаясь с Спенсером, что «из свинцовых инстинктов не выработаешь золотого поведения», сосредоточивали силы и таланты свои на «самопознании», на вопросах индивидуального бытия. Быстро подвигались к приятию лозунга «
наше время — не время широких
задач».
Странное, однако, чувство одолело меня, когда решено было, что я еду: тогда только сознание о громадности предприятия заговорило полно и отчетливо. Радужные мечты побледнели надолго; подвиг подавлял воображение, силы ослабевали, нервы падали по мере того, как наступал час отъезда. Я начал завидовать участи остающихся, радовался, когда являлось препятствие, и сам раздувал затруднения, искал предлогов остаться. Но судьба, по большей части мешающая
нашим намерениям, тут как будто задала себе
задачу помогать.
— Если бы была задана психологическая
задача: как сделать так, чтобы люди
нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно.
Воля к победе должна быть поставлена в зависимость от
наших творческих исторических
задач, а не от
наших отрицательных оценок нравственных свойств немцев.
Наши максималисты в революционные годы тоже были старыми, не возрожденными людьми, плохим человеческим материалом для дела освобождения, — клетки их душ были не подготовлены для выполнения исторической
задачи.
Нам, русским, необходимо духовное воодушевление на почве осознания великих исторических
задач, борьба за повышение ценности
нашего бытия в мире, за
наш дух, а не на почве того сознания, что немцы злодеи и безнравственны, а мы всегда правы и нравственно выше всех.
Но работа сознания в этом направлении должна быть плодотворной и для практических
задач, для всего направления
нашей мировой и внутренней политики.
Должна ли ослабеть от этого
наша воля к победе,
наше сознание исторических
задач, падает ли от этого оправдание войны?
Величайшая
наша моральная
задача — переход от фикций к реальностям, преодоление гипноза слов.
Над этими самостоятельными
задачами мысль
наша слишком мало работает.
Перед
нашей мыслью совершенно конкретно стоит
задача осознания мировой роли России, Англии и Германии и их взаимоотношений.
Традиционный характер
нашего мышления очень плохо приспособлен к постановке творческих исторических
задач, к мировым перспективам.
Стоим ли мы на высоте этих выпавших на
нашу долю
задач?
В письме говорилось о важных «в
наше время»
задачах печати, и брат приглашался содействовать пробуждению общественной мысли в провинции присылкой корреспонденции, заметок и статей, касающихся вопросов местной жизни.
И теперь, когда я пишу эти воспоминания, над
нашей страной вновь висят тяжкие
задачи нового времени, и опять что-то гремит и вздрагивает, поднятое, но еще не поставленное на место.
В конце концов, философия всегда догматична, и
задача лишь в том, чтобы
наш догматизм был как можно более сознательным и критическим, чтобы онтологические предпосылки были как можно более осмысленными.
При
нашей постановке вопроса между знанием и верой не существует той противоположности, которую обыкновенно предполагают, и
задача совсем не в том заключается, чтобы взаимно ограничить области знания и веры, допустив их лишь в известной пропорции.
О! вы, доселе бесплодно трудившиеся над познанием существенности души и как сия действует на телесность
нашу, се трудная вам предлежит
задача на испытание.
Я бы отозвался опять стихами, но нельзя же задавать вечные
задачи. Что скажет добрый
наш Павел Сергеевич, если странникопять потребует альбом для нового отрывка из недоконченного романа, который, как вы очень хорошо знаете, не должен и не может иметь конца? Следовательно...
Горько слышать, что
наше 19 октября пустеет: видно, и чугунное кольцо истирается временем. Трудная
задача так устроить, чтоб оно не имело влияние на здешнее хорошее. Досадно мне на
наших звездоносцев; кажется, можно бы сбросить эти пустые регалии и явиться запросто в свой прежний круг. [Имеются в виду лицеисты 1-го выпуска, получившие по своей чиновничьей службе большие ордена.]
— Тут все дело в узкости. Надо, чтоб не было узких забот только о себе или только о тех, кого сама родила.
Наши силы — достояние общественное, и терпеться должно только то, что полезно, — опять поучал Белоярцев. —
Задача в том, чтоб всем равно было хорошо, а не в том, чтобы некоторым было отлично.
— Это другое дело! то совсем другое дело, да и то об этом про всякий случай надо рассудить: можем ли мы, при
нашей социальной
задаче, иметь какие-нибудь отношения к полиции.
Помните, что
наше время — не время широких
задач!
Затем, очень лестно отозвавшись об ополчении, которому предстоит в близком будущем выполнение славной
задачи умиротворения, он перешел от внешних врагов к внутренним (он первый употребил это выражение, и так удачно, что после того оно вполне акклиматизировалось в
нашем административном обиходе), которых разделил на две категории. К первой он отнес беспокойных людей вообще и критиков в особенности.
— Прекрасно-с. Сядемте и будемте обсуждать предмет ваших желаний со всех сторон. Но прежде всего прошу вас: будемте обсуждать именно тот вопрос, по поводу которого вы удостоили меня посещением. Остережемся от набегов в область других вопросов, ибо
наше время — не время широких
задач. Будем скромны, mesdames! He станем расплываться! Итак, вы говорите, что вам угодно посещать университетские курсы?
— Хорошо вам толковать, Яков Яковлевич, — вступился Вершинин, — когда у вас ни кола ни двора. Отказали от места, поступил на другое — и вся недолга. На докторов теперь везде спрос, а
нашему брату получить место —
задача не маленькая.
Упомянув о значении капитализма, как общественно-прогрессивного деятеля, поскольку он, при крупной организации промышленного производства, возвышает производительность труда, и далее, поскольку он расчищает почву для принципа коллективизма, Прозоров указал на то, что развитие
нашего отечественного капитализма настойчиво обходит именно эту свою прямую
задачу и, разрушив старые крепостные формы промышленности, теперь развивается только на счет технических улучшений, почти не увеличивая числа рабочих даже на самый ничтожный процент, не уменьшая рабочего дня и не возвышая заработной платы.
— И я тоже не желаю, а потому и стою, покамест, во всеоружии. Следовательно, возвращайтесь каждый к своим обязанностям, исполняйте ваш долг и будьте терпеливы. Tout est a refaire — вот девиз
нашего времени и всех людей порядка; но
задача так обширна и обставлена такими трудностями, что нельзя думать о выполнении ее, покуда не наступит момент. Момент — это сила, это conditio sine qua non. [необходимое условие (лат.)] Правду ли я говорю?
Теперь, спустя двадцать лет, он говорит: «
Задача, предстоящая
нашему сословию, скромна, но в высшей степени плодотворна.
— Но я не выполнил бы своей
задачи, если б, ввиду настоящего умилительного торжества, не упомянул и о другой, вечно присущей сердцам
нашим, имениннице — о
нашей дорогой, далекой родине.
Точь-в-точь как у нас журналист Менандр, который в «Старейшей Пенкоснимательнице» все надседался-курлыкал:
наше время не время широких
задач! курлыкал да курлыкал, а пришел тайный советник Петр Толстолобов, крикнул: ты что тут революцию распространяешь… брысь! — и слопал Менандра!
Мне не стать, да и не сумею я, рассказывать об иных вещах. Об административных ошибках рассуждать тоже не мое дело, да и всю эту административную сторону я устраняю совсем. Начав хронику, я задался другими
задачами. Кроме того, многое обнаружится назначенным теперь в
нашу губернию следствием, стоит только немножко подождать. Однако все-таки нельзя миновать иных разъяснений.
— Нам известно, что на
наше прекрасное отечество обращен таинственный index [перст (лат.).] как на страну, наиболее способную к исполнению великой
задачи.
Одним словом, положение, постепенно осложняясь, сделалось под конец настолько грозным, что урядник
наш оказался не на высоте своей
задачи. И, когда настало время идти дальше, он растерянно предложил мне...
К
нашему счастью, обвинитель слишком увлекся щегольскою стороной своей
задачи и потому был чересчур уж блестящ.
— Нет-с, еще надо набавить. Извольте писать. «Как он взял письмо, собственноручно мною отданное на почту, я этого не могу разгадать, но зато это же самое может вам свидетельствовать об отважности и предприимчивости этого мерзавца, поставившего себе
задачей не отступать от меня и мучить меня, пока вы его не устроите на хорошее жалованье. Заклинаю вас общим
нашим благополучием сделать для него даже то, чего невозможно, ибо иначе он клянется открыть все, что мы делали в глупую пору
нашего революционерства».
Ведь если поставить себе
задачей запутать человека так, чтобы он не мог с здоровым умом выбраться из внушенных ему с детства двух противоположных миросозерцаний, то нельзя ничего придумать сильнее того, что совершается над всяким молодым человеком, воспитываемым в
нашем так называемом христианском обществе.
— Дурному всяк поверит! Народ у нас злой, всё может быть. А кто она — это дело не
наше. Нам — одно: живи незаметно, как мы живём, вот вся
задача!
— Это очень мешает иногда, — сказала постоялка задумчиво. — Да… есть теперь люди, которые начали говорить, что
наше время — не время великих
задач, крупных дел, что мы должны взяться за простую, чёрную, будничную работу… Я смеялась над этими людьми, но, может быть, они правы! И, может быть, простая-то работа и есть величайшая
задача, истинное геройство!
«
Наше время не время широких
задач!» — восклицали мы и с непреоборимой серьезностью корпели над рапортами, ведомостями, решениями и предписаниями.
Кроме того, что эта
задача мне непосильная, я очень хорошо понимаю, что в
нашем суровом климате совершенно обойтись без водки столь же трудно, как, например, жителю пламенной Италии трудно обойтись без макарон и без живительных лучей солнца, а обитателю более умеренной полосы, немцу — без кружки пива и колбасы.
Фрези Грант, хотя была доброй девушкой, — вот, скажем, как
наша Дэзи… Обратите внимание, джентльмены, на ее лицо при этих моих словах. Так я говорю о Фрези. Ее все любили на корабле. Однако в ней сидел женский черт, и, если она что-нибудь задумывала, удержать ее являлось
задачей.
Да, в этом
задача нашего века, и я хочу деятельно участвовать в ее разрешении.
Следя пристальнее за этой мыслью, всматриваясь в нее дольше и глубже, замечаешь, что это стремление к новому, более естественному устройству отношений заключает в себе сущность всего, что мы называем прогрессом, составляет прямую
задачу нашего развития, поглощает всю работу новых поколений.
Задачу эту пытались разрешать
наши писатели, но всегда более или менее неудачно.
Ведь это именно те самые «бредни», о которых я столько раз уж упоминал и которые способны лишь извратить
наши взгляды на
задачи настоящего!
Пора наконец убедиться, что
наше время — не время широких
задач и что тот, кто, подобно автору почтенного рассуждения:"Русский романс: Чижик! чижик! где ты был? — перед судом здравой критики", сумел прийти к разрешению своей скромной
задачи — тот сделал гораздо более, нежели все совокупно взятые утописты-мечтатели, которые постановкой"широких"
задач самонадеянно волнуют мир, не удовлетворяя оного".
Нагибин принял Прокопа с тою дружескою любезностью, которою отличаются вообще помпадуры новейшего закала, а во время
нашего переезда к Донону (мы ехали в четвероместной коляске) был даже очарователен. Он не переставал делать Прокопу вопросы, явно свидетельствовавшие, что он очень серьезно смотрит на предстоящую ему
задачу.
Отсюда — неприятное двоегласие, неестественное сидение между двумя стульями, которое разрешается скукой, апатией, равнодушием ко всем интересам, стоящим несколько выше"куска"; отсюда — крики:"не расплывайтесь!","не забудьте, что
наше время — не время широких
задач!"и т. п.