Мужчины были одеты по-китайски. Они носили куртку, сшитую из синей дабы, и такие же штаны. Костюм женщин более сохранил свой
национальный характер. Одежда их пестрела вышивками по борту и по краям подола была обвешана побрякушками. Выбежавшие из фанз грязные ребятишки испуганно смотрели на нас. Трудно сказать, какого цвета была у них кожа: на ней были и загар, и грязь, и копоть. Гольды эти еще знали свой язык, но предпочитали объясняться по-китайски. Дети же ни 1 слова не понимали по-гольдски.
Неточные совпадения
Возвращение к собственной почве, к своей
национальной стихии так легко принимает в России
характер порабощенности, приводит к бездвижности, обращается в реакцию.
Прямолинейная демократическая метафизика как будто бы не требует перевоспитания личного и
национального, выработки
характера, дисциплины воли личной и общественной, внутренней духовной работы.
Демократия, как ценность, есть уже образовавшийся народный
характер, выработанная личность, способная обнаружить себя в
национальной жизни.
На поверхности
национальной жизни всегда будут существовать духовные центры, но не должно это носить
характера духовной бюрократизации жизни.
«Гроза» не случится у француженки; ну, да это из того слоя, которому вы еще, по его невежеству, позволяете иметь некоторые
национальные особенности
характера, а я вот вам возьму драму из того слоя, который сравнен цивилизациею-то с Парижем и, пожалуй, с Лондоном.
В Москве есть особая varietas [разновидность (лат.).] рода человеческого; мы говорим о тех полубогатых дворянских домах, которых обитатели совершенно сошли со сцены и скромно проживают целыми поколениями по разным переулкам; однообразный порядок и какое-то затаенное озлобление против всего нового составляет главный
характер обитателей этих домов, глубоко стоящих на дворе, с покривившимися колоннами и нечистыми сенями; они воображают себя представителями нашего
национального быта, потому что им «квас нужен, как воздух», потому что они в санях ездят, как в карете, берут за собой двух лакеев и целый год живут на запасах, привозимых из Пензы и Симбирска.
Бедная Радугина в простоте души своей была уверена, что высочайшая степень просвещения, до которой Россия могла достигнуть, состояла в совершенном отсутствии оригинальности, собственного
характера и
национальной физиономии; одним словом: заслужить название обезьян Европы — была, по мнению ее, одна возможная и достижимая цель для нас, несчастных северных варваров.
Плод многих годов, бесчисленных опытов — прекрасный плод не награжденных ни славою, ни почестьми бескорыстных трудов великих гениев — созревает; истинное просвещение разливается по всей стране; мы не презираем и не боготворим иностранцев; мы сравнялись с ними; не желаем уже знать кое-как все, а стараемся изучить хорошо то, что знаем; народный
характер и физиономия образуются, мы начинаем любить свой язык, уважать отечественные таланты и дорожить своей
национальной славою.
Туманная, наклонная к созерцанию и мистицизму фантазия германских народов развернулась во всем своем бесконечном
характере, приняв в себя и переработав христианство; но с тем вместе она придала религии
национальный цвет, и христианство могло более дать, нежели романтизм мог взять; даже то, что было взято ею, взято односторонно и, развившись — развилось на счет остальных сторон.
С другой стороны, матушка, презирая ничтожный польский
характер, отразившийся между прочим в поступках старого Пенькновского, всегда считала обязанностью относиться к полякам с бесконечною снисходительностию, «как к жалкому народу, потерявшему
национальную самостоятельность», что, по ее мнению, влекло за собою и потерю лучших духовных доблестей; но чуть только Альтанский, питавший те же самые чувства, но скрывавший их, дал волю своему великодушию и с состраданием пожал руку молодому Пенькновскому, который кичился позором своего отца, — матери это стало противно, и она не могла скрывать своего презрения к молодому Кошуту.
Слишком известна условная ложь суждений представителей одних национальностей о представителях других национальностей, одного сословия — о представителях других сословий, тут веками накопляется ложь, которая в сознании
национальном и классовом приобретает
характер нормативный, почитается за добро.
Русский коммунизм трудно понять вследствие двойного его
характера. С одной стороны он есть явление мировое и интернациональное, с другой стороны — явление русское и
национальное. Особенно важно для западных людей понять
национальные корни русского коммунизма, его детерминированность русской историей. Знание марксизма этому не поможет.
Русским не хватает
характера, это должно быть признано нашим
национальным дефектом.