Неточные совпадения
Последний воротился тогда
в Иркутск сухим путем (и я примкнул к его свите), а пароход и при нем баржу, открытую большую
лодку, где
находились не умещавшиеся на пароходе люди и провизия, предоставил адмиралу. Предполагалось употребить на это путешествие до Шилки и Аргуни, к месту слияния их,
в местечко Усть-Стрелку, месяца полтора, и провизии взято было на два месяца, а плавание продолжалось около трех месяцев.
Тазы на Такеме те же, что и
в Южно-Уссурийском крае, только менее подвергшиеся влиянию китайцев. Жили они
в фанзах, умели делать
лодки и лыжи, летом занимались земледелием, а зимой соболеванием. Говорили они по-китайски, а по-удэгейски знали только счет да отдельные слова. Китайцы на Такеме были полными хозяевами реки; туземцы забиты и, как везде,
находились в неоплатных долгах.
Это было для нас непоправимым несчастьем.
В лодке находилось все наше имущество: теплая одежда, обувь и запасы продовольствия. При себе мы имели только то, что могли нести: легкую осеннюю одежду, по одной паре унтов, одеяла, полотнища палаток, ружья, патроны и весьма ограниченный запас продовольствия. Я знал, что к северу, на реке Един, еще живут удэгейцы, но до них было так далеко и они были так бедны, что рассчитывать на приют у них всего отряда нечего было и думать.
Вода
в реке стояла на прибыли, и потому вброд ее перейти было нельзя. У китайцев
нашлась небольшая
лодка. Мы перевезли
в ней седла и грузы, а коней переправили вплавь.
На порогах вода
находится в волнении,
лодка качается, и потому сохранять равновесие
в ней еще труднее.
Хор мыслей пролетел и утих. Прошло некоторое время,
в течение которого я сознавал, что делаю и где
нахожусь; затем такое сознание стало появляться отрывками. Иногда я старался понять, вспомнить — с кем и когда сидела
в лодке молодая женщина
в кружевном платье.
Раз даже,
в ненастный, дождливый день, они причалили к площадке;
лодка была до того полна народу, что погружалась
в воду до борта; немало также воды
находилось в самой
лодке.
Достигнув того места на конце площадки, куда обыкновенно причаливались
лодки, Ваня увидел, что челнока не было. Никто не мог завладеть им, кроме Гришки. Глеб пошел
в Сосновку, лежавшую, как известно, на этой стороне реки. На берегу
находилась одна только большая четырехвесельная
лодка, которою не мог управлять один человек. Ваня недолго раздумывал. Снять с себя одежду, привязать ее на голову поясом — было делом секунды; он перекрестился и бросился
в воду.
— По обыску
в лодке нашлись съестные припасы; гребцы объявили, что везли их
в Данциг для стола французского коменданта, генерала Раппа…
Однажды этот человек, работая над прокладкой телеграфного подводного кабеля, должен был опуститься на дно, на сравнительно небольшую глубину. Но едва только он достиг ногами почвы и сигнализировал об этом наверх веревкой, как сейчас же на
лодке уловили его новый тревожный сигнал: «Подымайте наверх!
Нахожусь в опасности!»
Покуда она не вышла
в материк, где могла погрузиться глубоко, она производила такое волнение, что, если б мы не
находились от нее
в нескольких саженях, то
лодка могла бы опрокинуться.
Наконец, ключи
нашлись. Тогда оказалось, что не хватает двух весел. Снова поднялась суматоха. Петр Дмитрич, которому наскучило шагать, прыгнул
в узкий и длинный челн, выдолбленный из тополя, и, покачнувшись, едва не упав
в воду, отчалил от берега. За ним одна за другою, при громком смехе и визге барышень, поплыли и другие
лодки.
Благодаря любезному разрешению адмирала Бонара побывать внутри страны и видеть все, что хочет, Ашанин вскоре отправился
в Барию, один из больших городов Кохинхины, завоеванной французами. Почти все анамитские города и селения стоят на реках, и потому сообщение очень удобное. Ежедневно
в 8 часов утра из Сайгона отправляются
в разные французские посты и города, где
находятся гарнизоны, военные канонерские
лодки, неглубоко сидящие
в воде, доставляют туда провизию, почту и перевозят людей.
Первым большим притоком Анюя будет Тормасунь, или Тонмасу, как его называют удэхейцы. По их словам, это будет самая быстрая река Анюйского бассейна. По ней можно подниматься только
в малую воду. Тормасунь течет под острым углом по отношению к своей главной реке.
В истоках ее
находится низкий перевал на реку Хор, через который перетаскивают
лодки на руках.
Грузы
в лодке располагаются посредине, а кормчий с веслом
находится позади.
Через несколько минут из зарослей поднялся человек. Я сразу узнал
в нем ороча. Мы стали переговариваться. Выслушав меня, он сказал, что их
лодка находится ниже по течению, что он отправится назад к своему товарищу и вместе с ним придет к нам на помощь. Ороч скрылся, собака тоже побежала за ним, а мы уселись на берегу и с нетерпением стали отсчитывать минуты.
Селение Дакты-Боочани
находится в лесу на правом берегу реки,
в пяти километрах от моря. Тогда было здесь шесть юрт,
в которых мы застали всех орочей, съехавшихся сюда с рек Ма, Уй, Хади и Тутто. Юрты из корья, амбары на сваях, сушила для рыбы, опрокинутые вверх дном
лодки, собаки и разные животные и птицы на привязи — все было уже знакомо мне и напоминало селение Дата при устье реки Тумнина.
Тут узнали, что Александр Васильевич уже с час
находится в крепости, что он приехал
в крестьянской
лодке с одним гребцом,
в чухонском кафтане, строго приказав молчать о своем приезде, пошел прямо
в церковь, приложился к кресту, осмотрел гарнизон, арсенал, лазарет, казармы и приказал сделать три выстрела из пушек.
Газеты передавали, что
в ночь на 15 мая 188* года, князь Виктор Васильевич Гарин, отставной поручик Александр Алексеевич Князев и частный поверенный Иван Флегонтович Сироткин, возвращаясь с рыбной ловли и
находясь в сильно нетрезвом виде, выехав на середину реки, по неосторожности опрокинули
лодку и упали
в воду.