Неточные совпадения
«Вырастет, забудет, — подумал он, — а пока… не стоит отнимать у тебя такую игрушку. Много ведь придется в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали
нарядных и
белых, вблизи — рваных и наглых. Проезжий человек пошутил с моей девочкой. Что ж?! Добрая шутка! Ничего — шутка! Смотри, как сморило тебя, — полдня в лесу, в чаще. А насчет алых парусов думай, как я: будут тебе алые паруса».
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы, студенты в
белых кителях с золочеными пуговицами, студенты в мундирах,
нарядные женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками в руках, женщины в пестрых платочках, многие из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
Подсудимая подняла юбку сзади тем движением, которым
нарядные женщины оправляют шлейф, и села, сложив
белые небольшие руки в рукавах халата, не спуская глаз с председателя.
Скромные старушки в
белых платках и серых кафтанах, и старинных поневах, и башмаках или новых лаптях стояли позади их; между теми и другими стояли
нарядные с масляными головами дети.
Дивилися гости
белому лицу пани Катерины, черным, как немецкий бархат, бровям,
нарядной сукне и исподнице из голубого полутабенеку, сапогам с серебряными подковами; но еще больше дивились тому, что не приехал вместе с нею старый отец.
Суббота была обычным днем докторского осмотра, к которому во всех домах готовились очень тщательно и с трепетом, как, впрочем, готовятся и дамы из общества, собираясь с визитом к врачу-специалисту: старательно делали свой интимный туалет и непременно надевали чистое нижнее
белье, даже по возможности более
нарядное. Окна на улицу были закрыты ставнями, а у одного из тех окон, что выходили во двор, поставили стол с твердым валиком под спину.
Ечкинские
нарядные тройки одна за другою подкатывали к старинному строгому подъезду, ярко освещенному, огороженному полосатым тиковым шатром и устланному ковровой дорожкой. Над мокрыми серыми лошадьми клубился густой
белый пахучий пар. Юнкера с трудом вылезали из громоздких саней. От мороза и от долгого сидения в неудобных положениях их ноги затекли, одеревенели и казались непослушными: трудно стало их передвигать.
Она нашла ее уже стоявшею перед чемоданом, в который Юлия Матвеевна велела укладывать как можно больше
белья Людмилы, а из
нарядных ее платьев она приказала не брать ничего.
Морская болезнь всех уравняла и заставила забыть все приличия. И часто нога еврейского комиссионера со сползающим башмаком и грязным
бельем, выглядывавшим из-под панталон, почти касалась головы красивой,
нарядной женщины.
Из-под
нарядного подола кольчуги виднелась
белая шелковая рубаха с золотым шитьем, падавшая на зарбасные штаны жаркого цвета, всунутые в зеленые сафьянные сапоги, которых узорные голенищи, не покрытые поножами, натянуты были до колен и перехватывались под сгибом и у щиколоток жемчужною тесьмою.
Сокольничий, в красном бархатном кафтане с золотою нашивкой и золотою перевязью, в парчовой шапке, в желтых сапогах и в
нарядных рукавицах, слез с коня и подошел к Иоанну, сопровождаемый подсокольничим, который нес на руке
белого кречета, в клобучке и в колокольцах.
В Людмилиной горнице было просторно, весело и светло от двух больших окон в сад, слегка призадернутых легким, желтоватым тюлем. Пахло сладко. Все вещи стояли
нарядные и светлые. Стулья и кресла были обиты золотисто-желтою тканью с
белым, едва различаемым узором. Виднелись разнообразные скляночки с духами, с душистыми водами, баночки, коробочки, веера и несколько русских и французских книжек.
Утреня шла,
Тихо по церкви ходили монашины,
В черные рясы наряжены,
Только покойница в
белом была:
Спит — молодая, спокойная,
Знает, что будет в раю.
Поцаловала и я, недостойная,
Белую ручку твою!
В личико долго глядела я:
Всех ты моложе,
нарядней, милей,
Ты меж сестер словно горлинка
белаяПромежду сизых, простых голубей.
Здешние буйные обитатели редко поднимались наверх в
нарядный, всегда праздничный город с его зеркальными стеклами, гордыми памятниками, сиянием электричества, асфальтовыми тротуарами, аллеями
белой акации, величественными полицейскими, со всей его показной чистотой и благоустройством.
Дал ей ситцу штуку целую,
Ленту алую для кос,
Поясок — рубаху
белуюПодпоясать в сенокос —
Всё поклала ненаглядная
В короб, кроме перстенька:
«Не хочу ходить
наряднаяБез сердечного дружка!»
То-то, дуры вы, молодочки!
Совершенная праздность, эти поцелуи среди
белого дня, с оглядкой и страхом, как бы кто не увидел, жара, запах моря и постоянное мелькание перед глазами праздных,
нарядных, сытых людей точно переродили его; он говорил Анне Сергеевне о том, как она хороша, как соблазнительна, был нетерпеливо страстен, не отходил от нее ни на шаг, а она часто задумывалась и все просила его сознаться, что он ее не уважает, нисколько не любит, а только видит в ней пошлую женщину.
Всем — и Родиону, и обоим Лычковым, и Володьке — вспоминаются
белые лошади, маленькие пони, фейерверки, лодка с фонарями, вспоминается, как жена инженера, красивая,
нарядная, приходила в деревню и так ласково говорила.
Как на кустике зеленом
Соловеюшко сидит,
Звонко, громко он поет,
В терем голос подает,
А по травке, по муравке
Красны девицы идут,
А котора лучше всех —
Та сударушка моя.
Белым лицом круглоличка
И
наряднее всех.
Как Марфушу не признать,
Как милую не узнать?
И
нарядная, по своему обыкновению одетая во что-то легкое,
белое и прозрачное, баронесса словно из-под земли выросла перед сконфуженными девушками.
— С праздником вас, Катерина Ивановна! — Затем, отыскав изящную,
нарядную в
белом роскошном платье фигуру баронессы: — С праздником вас, Софья Петровна!
Чтобы иметь удовольствие показать гостям и почетным посетителям груды изящного
белья,
нарядные шелковые, батистовые блузки, шерстяные юбки на длинных рождественских столах под елкой, для того чтобы сбывать все эти вещи, а на вырученную сумму поддерживать благосостояние приюта, воспитанницы должны были работать с утра до полуночи, не складывая рук.
Сама баронесса, вся
белая, душистая,
нарядная и розовая, как молодая девушка, приезжала с особенно нескладной в ее
нарядном платьице Нан христосоваться с детьми на второй день праздника. А на третий «любимицы» Софьи Петровны были приглашены к попечительнице в гости.
Как раз в эту минуту Антонина Николаевна подрумянивала слегка бледные щечки Дуни и подводила жженой пробкой ее поминутно мигающие от волнения веки. В
белой коленкоровой хламиде с распущенными льняными волосами в венке из бумажных роз Дуня, изображавшая добрую фею в пьесе-сказке, была такая
нарядная и хорошенькая, что Нан едва узнала ее.
Она, в своем сереньком простом оческовом «параде», с большим букетом
белой сирени в руках, казалась мне такой
нарядной, молодой и красивой.
Совершенно позабыв о том, что на ней надето любимое мамино платье из
белого батиста с
нарядной кружевной оборкой, Тася, с ловкостью белки перепрыгивая с сучка на сучок, уже готовилась слезать с дерева, под неистовое карканье обезумевшего от страха вороненка, как неожиданно нога её поскользнулась, ветка, на которую она опиралась, выскользнула из-под ступни девочки и Тася, перекувырнувшись в воздухе, вместе с ошалевшим с перепуга вороненком шлепнулась плашмя в только что политые грядки огурцов и редиски.
В моем алом,
нарядном, но не совсем чистом бешмете в голубых, тоже не особенно свежих шальварах, [Шальвары — шаровары.] с
белой папахой, сбившейся набок, с пылающим, загорелым лицом задорно-смелыми глазами, с черными кудрями, в беспорядке разбросанными вдоль спины, я действительно мало по ходила на благовоспитанную барышню, какою меня представляла, должно быть, бабушка.
Отец, куря папиросу, сидел на террасе в ожидании гостей. Вдруг он неожиданно вздрогнул. Послышался шум колес, и к нашему дому подъехал небольшой шарабанчик, в котором сидели две дамы: одна пожилая, другая молоденькая в
белом платье — нежное белокурое создание с мечтательными глазами и тоненькой, как стебель, талией. Она легко выпрыгнула из шарабана и, ловко подобрав шлейф своего
нарядного шелкового платья, пошла навстречу отцу. Он подал ей руку и поманил меня.
Гори лежит в самом сердце Грузии, в прелестной долине,
нарядный и пленительный со своими развесистыми чинарами, вековыми липами, мохнатыми каштанами и розовыми кустами, наполняющими воздух пряным, одуряющим запахом красных и
белых цветов. А кругом Гори — развалины башен и крепостей, армянские и грузинские кладбища, дополняющие картину, отдающую чудесным и таинственным преданием старины…
Весь
белый, с короткими трубами для отвода пара, — отдушины были по-заграничному вызолочены, — с четырьмя спасательными катерами, с полосатым тиком, покрывавшим верхнюю палубу
белой рубки, легкий на ходу,
нарядный и чистый, весь разукрашенный флагами, «Батрак» стал сразу лучшим судном товарищества.
Кадикс — весь ярко-белый с ярко-зелеными ставнями-выплывал, точно он из морской пены, весь чистый,
нарядный, прославленный красотой своих женщин.
Портретной была большая комната, выходившая окнами в сад; с ее стен улыбались всевозможные дамы и мужчины разных возрастов и в самых разнообразных костюмах. Дамы, изображенные на портретах, были в необыкновенно широких платьях и странных прическах, с розанами в волосах; у мужчин были необычайно
нарядные мундиры со звездами на груди, а у двух-трех, наиболее важных на вид, были даже
белые косы, спускавшиеся до плеч.
А вокруг барака и в бараке все шла усиленная чистка. Мерзко было в душе. Вышел я наружу, пошел в поле. Вдали серел наш барак, — чистенький, принарядившийся, с развевающимися флагами; а внутри — дрожащие под сквозняком больные, загаженные, пропитанные заразою матрацы… Скверная, нарумяненная мещанка в
нарядном платье и в грязном, вонючем
белье.
Длинною, сухощавою рукой манила она к себе
нарядного карлу;
белый хитон ее, удерживаемый другою рукой, парусил ветер.
Такой важной,
нарядной, с подсурмленными бровями, с притертым
белилами и румянами лицом Глафира Петровна являлась перед московским «светом», благоговевшим перед нею.
Невеста и жених жили, что случалось редко, в одном доме, а потому первая, уже совершенно одетая в
белый шитый серебром сарафан, вся как бы осыпанная драгоценными камнями, в густой
белой фате, находилась в своей светлице, окруженная лишь своими сенными девушками, одетыми тоже в совершенно новые
нарядные сарафаны, подарок счастливой невесты.