— Всё так, но закон говорит: «виновный в похищении…» Прошу вас прислушаться внимательно: виновный!Здесь не означается ни рода, ни пола, ни звания, — стало быть, и животное может быть виновно. Воля ваша, а животное прежде произнесения приговора к наказанию должно быть представлено в полицию как
нарушитель порядка.
Поэтому, описывая ссоры удельных князей, он еще довольно близко к летописи рассказывает дело, но, говоря о восстании удельного князя на великого, всегда винит первого, как
нарушителя порядка и ослушника.
— Едва он успел поднять глаза, уж одна оглобля была против его груди, и пар, вылетавший клубами из ноздрей бегуна, обдал ему лицо; машинально он ухватился руками за оглоблю и в тот же миг сильным порывом лошади был отброшен несколько шагов в сторону на тротуар… раздалось кругом: «задавил, задавил», извозчики погнались за
нарушителем порядка, — но белый султан только мелькнул у них перед глазами и был таков.
На этот раз Иван Ильич не выдержал. Он прервал речь и обратился к
нарушителю порядка и обидчику. Это был один еще очень молодой учащийся, сильно наклюкавшийся и возбуждавший огромные подозрения. Он уже давно орал и даже разбил стакан и две тарелки, утверждая, что на свадьбе как будто бы так и следует. В ту минуту, когда Иван Ильич оборотился к нему, офицер строго начал распекать крикуна.
Неточные совпадения
Убьют, повесят, засекут женщин, стариков, невинных, как у нас в России недавно на Юзовском заводе и как это делается везде в Европе и Америке — в борьбе с анархистами и всякими
нарушителями существующего
порядка: расстреляют, убьют, повесят сотни, тысячи людей, или, как это делают на войнах, — побьют, погубят миллионы людей, или как это делается постоянно, — губят души людей в одиночных заключениях, в развращенном состоянии солдатства, и никто не виноват.
Не забыт был и любезный сердцу графа Григория Григорьевича простой или, как тогда называли, «подлый» народ. На дворе графа были устроены громадные навесы и под ними столы со скамейками, куда народ пускался поочередно, сохраняя образцовый
порядок, что было одним из первых условий дарового, сытного угощения, иначе
нарушителя ожидало другого рода угощение — тоже даровое и тоже сытное, но только на графской конюшне и не из рук повара, а от руки кучера.
Люди, страдавшие при двух Аннах, были осыпаны милостями. Над недавними государственными людьми был назначен суд, и 11 января 1742 года утром по всем петербургским улицам с барабанным боем было объявлено, что на следующий день, в 10 часов утра, будет совершена казнь «над врагами императрицы и
нарушителями государственного
порядка».
Праздник был расположен на отделения, расписанные в
порядке по нумерам;
нарушитель этого
порядка подвергался строжайшей ответственности.