Неточные совпадения
В рабстве спасенное
Сердце свободное —
Золото, золото
Сердце народное!
Был старец, чудным пением
Пленял
сердца народные...
Ему не собрать
народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слез и единодушного восторга взволнованных им душ; к нему не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлечением; ему не позабыться в сладком обаянье им же исторгнутых звуков; ему не избежать, наконец, от современного суда, лицемерно-бесчувственного современного суда, который назовет ничтожными и низкими им лелеянные созданья, отведет ему презренный угол в ряду писателей, оскорбляющих человечество, придаст ему качества им же изображенных героев, отнимет от него и
сердце, и душу, и божественное пламя таланта.
У польских мессианистов, у Мицкевича, Товянского, Цешковского, было очень чистое жертвенное сознание, оно загоралось в
сердце народном от великих страданий.
как говорит Пушкин, — а зажгла самое себя. Явилась холера, и снова
народный город показался полным
сердца и энергии!
Это бы очень хорошо рекомендовало мое юное
сердце и давало бы естественный повод для эффектных картин: в глухом городе неиспорченное детское чувство несется навстречу доброму царю и
народной свободе…
Мать ничего не знала о том, что обыкновенно происходит в
народных училищах, и, конечно, ни за что на свете не подвергла бы моего
сердца такому жестокому потрясению.
Я, когда вышел из университета, то много занимался русской историей, и меня всегда и больше всего поражала эпоха междуцарствия: страшная пора — Москва без царя, неприятель и неприятель всякий, — поляки, украинцы и даже черкесы, — в самом центре государства; Москва приказывает, грозит, молит к Казани, к Вологде, к Новгороду, — отовсюду молчание, и потом вдруг, как бы мгновенно, пробудилось сознание опасности; все разом встало, сплотилось, в год какой-нибудь вышвырнули неприятеля; и покуда, заметьте, шла вся эта неурядица, самым правильным образом происходил суд, собирались подати, формировались новые рати, и вряд ли это не
народная наша черта: мы не любим приказаний; нам не по
сердцу чересчур бдительная опека правительства; отпусти нас посвободнее, может быть, мы и сами пойдем по тому же пути, который нам указывают; но если же заставят нас идти, то непременно возопием; оттуда же, мне кажется, происходит и ненависть ко всякого рода воеводам.
Кстати: говоря о безуспешности усилий по части насаждения русской бюрократии, я не могу не сказать несколько слов и о другом, хотя не особенно дорогом моему
сердцу явлении, но которое тоже играет не последнюю роль в экономии
народной жизни и тоже прививается с трудом. Я разумею соглядатайство.
Артист поднял смычок и — все мгновенно смолкло. Заколебавшаяся толпа слилась опять в одно неподвижное тело. Потекли другие звуки, величавые, торжественные; от этих звуков спина слушателя выпрямлялась, голова поднималась, нос вздергивался выше: они пробуждали в
сердце гордость, рождали мечты о славе. Оркестр начал глухо вторить, как будто отдаленный гул толпы, как
народная молва…
— Вы атеист, потому что вы барич, последний барич. Вы потеряли различие зла и добра, потому что перестали свой народ узнавать. Идет новое поколение, прямо из
сердца народного, и не узнаете его вовсе ни вы, ни Верховенские, сын и отец, ни я, потому что я тоже барич, я, сын вашего крепостного лакея Пашки… Слушайте, добудьте бога трудом; вся суть в этом, или исчезнете, как подлая плесень; трудом добудьте.
В согласность с ним настраивается и подначальный люд. Несутся
сердца, задаются пиры и банкеты в честь виновника торжества; языки без всякого опасения предаются благодетельной гласности; произносятся спичи и тосты; указываются новые невредные источники
народного благосостояния, процветания и развития; выражаются ожидания, упования и надежды, которые, при помощи шампанского, из области упований crescendo [Разрастаясь (ит.).] переходят в твердую и непоколебимую уверенность.
Ходил в театр: давали пьесу, в которой показано
народное недоверие к тому, что новая правда воцаряется. Одно действующее лицо говорит, что пока в лежащих над Невою каменных «свинтусах» (сфинксах) живое
сердце не встрепенется, до тех пор все будет только для одного вида. Автора жесточайше изругали за эту пьесу. Спрашивал сведущих людей: за что же он изруган? За то, чтобы правды не говорил, отвечают… Какая дивная литература с ложью в идеале!
Безумны мы, когда
народный плеск
Иль ярый вопль тревожит
сердце наше!
С большим трудом уступала она иногда просьбам тетки позволить мне посмотреть на них; тетка же, как деревенская девушка, все это очень любила; она устраивала иногда святочные игры и песни у себя в комнате, и сладкие, чарующие звуки
народных родных напевов, долетая до меня из третьей комнаты, волновали мое
сердце и погружали меня в какое-то непонятное раздумье.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета
сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу
народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею
народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
К чести нашей
народной гордости надобно заметить, что в русском
сердце всегда обитает прекрасное чувство взять сторону угнетенного.
Чтобы еще более размножить
народные сведения чрез книги, Она дозволила заведение вольных Типографий, учредив благоразумную Ценсуру, необходимую в гражданских обществах: ибо разум может уклоняться от истины, подобно как
сердце от добродетели, и неограниченная свобода писать столь же безрассудна, как неограниченная свобода действовать.
Если в городах, едва возникающих, в сем новом творении Екатерины еще не представлялось глазам ни палат огромных, ни храмов великолепных, то в замену сих, иногда обманчивых свидетельств
народного богатства, взор Патриота читал на смиренных домиках любезную надпись: «
Народное Училище» — и
сердце его радовалось.
Давно уже молва
народная известила нас о его величии, и люди вольные желали иметь гостем самовластителя; искренние
сердца их свободно изливались в радостных восклицаниях при его торжественном въезде.
Марфа знала
сердца народные, душу великого князя и спокойно ожидала его ответа.
Может быть, граждане сожалеют о том, что они не упали на колена пред Иоанном, когда Холмский объявил нам волю его властвовать в Новегороде; может быть, тайно обвиняют меня, что я хотела оживить в
сердцах гордость
народную!..
Уже среди шумных воинских приготовлений день склонялся к вечеру — и юная Ксения, сидя под окном своего девического терема, с любопытством смотрела на движения
народные: они казались чуждыми ее спокойному, кроткому
сердцу!..
У меня не было времени пристально заняться самообразованием; я человек, образованный разгромом
народного восстания, взявшийся за дело объединения людей по непобедимому влечению
сердца и по ясно видимой мною невозможности жить старым, пагубным для человека порядком.
Будь он самый грубый, животный человек, но если в душе его не замерло
народное чувство, если в нем не перестало биться русское
сердце, звуки Глинки навеют на него тихий восторг и на думные очи вызовут даже невольную сладкую слезу, и эту слезу, как заветное сокровище, не покажет он ни другу-приятелю, ни отцу с матерью, а разве той одной, к кому стремятся добрые помыслы любящей души…
Сильные мужские голоса с каким-то захватывающим выражением, глубоким и прочувственным, произносят эти хорошо знакомые каждому сербскому
сердцу слова
народной песни-молитвы.
Он попал на самое дно
народной веры, хотел
сердцем слышать из простых уст сдавленные вздохи, молитвенные возгласы, хотел видеть кругом себя лица старые и молодые, мужские и женские, захваченные умилением или усердием, просящие о бесчисленных нуждах и немощах, — и ничего не видел, и ничего не слыхал.
Но мелодрама для детей и
народной массы — безусловно развивающее и бодрящее зрелище. Она вызывает всегда благородные порывы
сердца, заставляет плакать хорошими слезами, страдать и бояться за то, что достойно сострадания и симпатии. И тогдашний водевиль, добродушно-веселый, часто с недурными куплетами, поддерживал живое, жизнерадостное настроение гораздо больше, чем теперешнее скабрезное шутовство или пессимистические измышления, на которые также возят детей.
В
народном католичестве это связано с petites devotions, дробными культами, например культом
сердца Иисусова, и т. п.
— Черт возьми! Я это знаю — одно есть в сто лет. Они на счету, эти исключения. Истинная любовь — это высокое, прекрасное, благородное чувство, удел людей с возвышенным
сердцем и умом — так редка, что в продолжение целых веков сохраняются и записываются в
народной памяти и истории человечества наряду с величайшими гениями имена избранников судьбы, умевших любить всем
сердцем, всей душой, умевших жить своею любовью и умереть за нее.
К этим-то местам хотел бы я пробить свежую, цветистую дорогу; хотел бы, чтобы любовь к
народной славе, посещая их, с гордостью указывала на них иноземцу и чтобы
сердце русского билось сильнее, повторяя их имена.
Россия ждала свою родную царицу, дочь Петра Великого, и Елисавета Петровна одним
народным именем умела в несколько часов приобресть державу, которую оспоривала у ней глубокая, утонченная, хотя и своекорыстная, политика, умевшая постигнуть русский ум, но не понимавшая русского
сердца.
С самого начала вступления неприятеля в Смоленск, Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя
народного чувства —
сердца России.
Война 1812-го года, кроме своего дорогого русскому
сердцу народного значения, должна была иметь другое — европейское.
Все идеологии этого типа, владеющие умом и
сердцем русской интеллигенции, основаны были на вере в народ, в
народную мудрость и
народную правду.