Неточные совпадения
Наутро опять жизнь, опять волнения, мечты! Он
любит вообразить себя иногда каким-нибудь непобедимым полководцем, перед которым не только
Наполеон, но и Еруслан Лазаревич ничего не значит; выдумает войну и причину ее: у него хлынут, например, народы из Африки в Европу, или устроит он новые крестовые походы и воюет, решает участь народов, разоряет города, щадит, казнит, оказывает подвиги добра и великодушия.
Отец
любил рассказывать, как дед победил
Наполеона.
Наполеон вздрогнул, подумал и сказал мне: «Ты напомнил мне о третьем сердце, которое меня
любит; благодарю тебя, друг мой!» Тут же сел и написал то письмо к Жозефине, с которым назавтра же был отправлен Констан.
Наполеон был поражен, он подумал и сказал своей свите: «Я
люблю гордость этого ребенка!
Однако ж и он не сразу удовлетворил буржуа (казался слишком трудным), так что романы его долгое время пользовались гораздо большею известностью за границей (особенно в России), нежели во Франции."Ассомуар"[«Западня»] был первым произведением, обратившим на Зола серьезное внимание его соотечественников, да и то едва ли не потому, что в нем на первом плане фигурируют представители тех «новых общественных наслоений»59, о близком нашествии которых, почти в то же самое время, несколько рискованно возвещал сфинкс Гамбетта (
Наполеон III
любил, чтоб его называли сфинксом; Гамбетта — тоже) в одной из своих речей.
Они в европейской политике действительно довольно непонятливы, по своей бестолковости: потому и
Наполеона ждут к себе; но зато от природы сотворены, чтобы русской политике подчиняться, и, сами того не сознавая, очень ее
любят, право.
Славный Моро [Моро Жан Виктор (1761–1813) — французский полководец, сражался под началом
Наполеона; после конфликта с ним уехал в 1805 г. в Америку; восемь лет спустя вернулся в Европу и в мундире русского генерала воевал против наполеоновской армии.], поспешая с берегов Миссисипи на помощь Европе, восставшей против своего победителя, не мог проехать мимо уженья трески, не посвятив ему нескольких часов, драгоценных для ожидавшего его вооруженного мира, — так страстно
любил он эту охоту!
«Он
любил иногда вообразить себя каким-нибудь непобедимым полководцем, пред которым не только
Наполеон, но и Еруслан Лазаревич ничего не значит; выдумает войну и причину ее: у него хлынут, напр., народы из Африки в Европу, или устроит он новые крестовые походы и воюет, решает участь народов, разоряет города, щадит, казнит, оказывает подвиги добра и великодушия».
—
Любит он
Наполеона, — объяснил брат Павлин, обращаясь к Половецкому. — Нет ему приятнее, как прочитать про этого самого
Наполеона.
Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этою целью, несмотря на то. что император
Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frère [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны, и что всегда будет
любить и уважать его — он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку.
— Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с
Наполеоном, то их всенародно объявили бы, — с горячностью и поспешностью говорил он. — Я лично не
люблю и не
любил Сперанского, но я
люблю справедливость. — Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
В исторических сочинениях о 1812-м годе авторы-французы очень
любят говорить о том, как
Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы-русские еще более
любят говорить о том, как с начала кампании существовал план Скифской войны заманиванья
Наполеона в глубь России и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому-то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, на проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий.
И как будто вступив на путь определений, définitions, которые
любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение.
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки, произвели неожиданное впечатление на
Наполеона, который обыкновенно
любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал).
Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов, и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так
любят приписывать
Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие
Наполеона, и он сам, думали иначе.
Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы, и что там, во время занятия их
Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так
любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.