Неточные совпадения
Я ехал на другой день в Париж; день был холодный, снежный, два-три полена, нехотя, дымясь и треща, горели в камине, все были заняты укладкой, я сидел один-одинехонек: женевская жизнь носилась перед глазами, впереди все казалось темно, я чего-то боялся, и мне было так невыносимо, что, если б я мог, я бросился бы на колени и плакал бы, и молился бы, но я не мог и, вместо
молитвы,
написал проклятие — мой «Эпилог к 1849».
Из Закона Божия — Ветхий завет до «царей» и знание главнейших
молитв; из русского языка — правильно читать и
писать и элементарные понятия о частях речи; из арифметики — первые четыре правила.
Через 10 минут,
написав письмо, он встал от стола с мокрыми от слез глазами и, мысленно читая все
молитвы, которые знал (потому что ему совестно было перед своим человеком громко молиться Богу), стал одеваться.
Пришедши к себе в комнату, он схватил лист бумаги; сердце его билось; он восторженно, увлекательно изливал свои чувства; это было письмо, поэма,
молитва; он плакал, был счастлив — словом,
писавши, он испытал мгновения полного блаженства.
Проповеди о посте или о
молитве говорить они уже не могут, а всё выйдут к аналою, да экспромту о лягушке: «как, говорят, ныне некие глаголемые анатомы в светских книгах о душе лжесвидетельствуют по рассечению лягушки», или «сколь дерзновенно, говорят, ныне некие лжеанатомы по усеченному и электрическою искрою припаленному кошачьему хвосту полагают о жизни»… а прихожане этим смущались, что в церкви, говорят, сказывает он негожие речи про припаленный кошкин хвост и лягушку; и дошло это вскоре до благочинного; и отцу Ивану экспромту теперь говорить запрещено иначе как по тетрадке, с пропуском благочинного; а они что ни начнут сочинять, — всё опять мимоволыю или от лягушки, или — что уже совсем не идуще — от кошкина хвоста
пишут и, главное, всё понапрасну, потому что говорить им этого ничего никогда не позволят.
— Ну, нет, еще моя песня не спета! Впитала кое-что грудь моя, и — я свистну, как бич! Погоди, брошу газету, примусь за серьезное дело и
напишу одну маленькую книгу… Я назову ее — «Отходная»: есть такая
молитва — ее читают над умирающими. И это общество, проклятое проклятием внутреннего бессилия, перед тем, как издохнуть ему, примет мою книгу как мускус.
В 1695 году он
писал к Ромодановскому из похода под Азов: «Чаем за ваши многие и теплые
молитвы, вашим посланием, а нашими трудами и кровьми, оное совершить».
Патриарх
писал, что «над брадобрийцами не подобает быти ни христианскому погребению, ни в церковных
молитвах поминовению» (Устрялов, том III, стр. 194).
На другой день отец Сергий просил прощенья у игумна и братии за свою гордость, но вместе с тем после ночи, проведенной в
молитве, решил, что ему надо оставить этот монастырь, и
написал об этом письмо старцу, умоляя его разрешить ему перейти назад в монастырь старца.
Как шло дело о детях, то мы думали, что он изобразит Романа-Чудотворца, коему молятся от неплодия, или избиение младенцев в Иерусалиме, что всегда матерям, потерявшим чад, бывает приятно, ибо там Рахиль с ними плачет о детях и не хочет утешиться; но сей мудрый изограф, сообразив, что у англичанки дети есть и она льет
молитву не о даровании их, а об оправдании их нравственности, взял и совсем иное
написал, к целям ее еще более соответственное.
—
Пиши, — приказала Манефа и стала ходить по келье, сказывая: — «Обительский праздник святых, славных и всехвальных, верховных апостол Петра и Павла, по милости Божией и за
молитвы Пресвятыя Богородицы и всех святых, провели мы благополучно.
Булгаков по поводу имясловия
написал статью «Афонское дело» (Русская мысль. 1913. № 9), а позднее (в 1920 г.) монографию «Философия имени» (Париж, 1953).], помимо общего своего богословского смысла, является в некотором роде трансцендентальным условием
молитвы, конституирующим возможность религиозного опыта.
— Авдотью-то за упокой? — удивляется старуха. — Году еще нет, как замуж вышла, а ты на нее уж смерть накликаешь!.. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься. Ты с
молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то бесу радость. Это тебя бес хороводит да путает…
Подвизался Гриша житием строгим; в великие только праздники вкушал горячую
пишу, опричь хлеба да воды ничего в рот он не брал. Строгий был молчальник, праздного слова не молвил, только, бывало, его и слышно, когда распевает свои духовные псалмы… И что ни делает, где ни ходит, все
молитву господню он шепчет.
И я действительно отрекся от церкви, перестал исполнять ее обряды и
написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей, и мертвое мое тело убрали бы поскорей, без всяких над ним заклинаний и
молитв, как убирают всякую противную и ненужную вещь, чтобы она не мешала живым.