Неточные совпадения
— Я не приехал бы к тебе, если бы был уверен, что ты сама
навестишь нас с
матерью… — говорил он. — Но потом рассудил, что тебе, пожалуй, и незачем к нам ездить: у нас
свое, у тебя
свое… Поэтому я тебя не буду звать домой, Надя; живи с богом здесь, если тебе здесь хорошо…
Лиза была в это время в разладе с
своими и не выходила за порог
своей комнаты. Полинька Калистратова
навещала ее аккуратно каждое утро и оставалась у ней до обеда. Бертольди Ольга Сергеевна ни за что не хотела позволить Лизе принимать в
своем доме; из-за этого-то и произошла новая размолвка Лизы с
матерью.
Она томилась, рвалась, выплакала все глаза, отстояла колени, молясь теплой заступнице мира холодного, просила ее спасти его и дать ей силы совладать с страданием вечной разлуки и через два месяца стала
навещать старую знакомую
своей матери, инокиню Серафиму, через полгода совсем переселилась к ней, а еще через полгода, несмотря ни на просьбы и заклинания семейства, ни на угрозы брата похитить ее из монастыря силою, сделалась сестрою Агниею.
Потеряв надежду жениться на
матери, граф устремил
свои взоры на дочь; эта затея представляла немало трудностей, но зато она казалась вполне достижимою: путь, на который граф
навел богомольную графиню, был верен, а выбор ее не мог пасть ни на кого другого.
Жило семейство Норков как нельзя тише и скромнее. Кроме каких-то двух старушек и пастора Абеля, у них запросто не бывал никто. С выходом замуж Берты Ивановны, которая поселилась с
своим мужем через два дома от
матери, ежедневным их посетителем сделался зять. Шульц вместе с женою
навещал тещину семью аккуратно каждый вечер и был настоящим их семьянином и сыном Софьи Карловны. Потом в доме их, по известному читателям случаю, появился я, и в тот же день, вслед за моим выходом, Шульц привез художника Истомина.
Бессеменов(обиженный). Ты,
мать, осторожнее выражай
свои мысли. Мы живем среди лиц образованных. Они на всё могут
навести критику с точки науки и высших свойств ума. А мы с тобой люди старые, глупые…
— Мы ведь недавно, всего, кажись, три недели, сюда подоспели… Вот парнюхе старуху
свою хотелось проведать… да место вышло податно, так и остались зимовать… а то бы я
навестил тебя… на ребяток поглядеть хотелось, мать-то их добре померла… так что ж ты, Антонушка?.. К нам, что ли?..
Петька не знал, скучно ему или весело, но ему хотелось в другое место, о котором он не мог ничего сказать, где оно и какое оно. Когда его
навещала мать, кухарка Надежда, он лениво ел принесенные сласти, не жаловался и только просил взять его отсюда. Но затем он забывал о
своей просьбе, равнодушно прощался с
матерью и не спрашивал, когда она придет опять. А Надежда с горем думала, что у нее один сын — и тот дурачок.
На другой день,
навестив нарочно пораньше
свою мать, Шишкин отправился по-вчерашнему бродить по саду.
— Я напрасно погорячилась… Всё ведь из-за пустяка вышло. Вы
своими разговорами напомнили мне прошлое,
навели меня на разные мысли… Я была грустна и хотела плакать, а муж при офицере сказал мне дерзость, ну я и не выдержала… И зачем мне идти в город к
матери? Разве от этого я стану счастливее? Надо вернуться… А впрочем… пойдемте! — сказала Кисочка и засмеялась. — Всё равно!
Когда Тютчев, двадцати лет, окончил курс, вышел из училища, то,
наведя справки, о
своих отце и
матери, узнал, что они давно умерли. Он поступил на службу сперва в Петербург, затем был переведен в Москву, где состоял при московском главнокомандующем, как называли тогда генерал-губернаторов, получал очень маленькое жалованье и жил тихо и скромно, не подозревая, что имя его попадет в историю, рядом с именем «людоедки».
Недолго промаялся Петя в
своем новом приюте, где увидал незнакомые лица, может быть неприветливые, напоминавшие ему суровую
мать. Тоска по родным и болезнь свалили его. Он отдал Богу душу и последнее
свое прощальное слово старшему брату и Тони, приехавшим
навестить его и усладить, чем могли, его участь.
Годы летели незаметно. Даше Ивановой пошел уже тринадцатый год. Она была в доме полновластной хозяйкой, и не только прислуга, но сам отец и
мать боялись
своей дочери. На Ираиду Яковлевну она прямо-таки
наводила панический ужас, а храбрый преображенец-сержант, хотя и старался не поддаваться перед девчонкой позорному чувству страха, но при столкновениях с дочерью, всегда оканчивающихся не в его пользу, часто праздновал труса, хотя не сознавался в этом даже самому себе.
Иван Васильевич и не подозревал его в
своем стольном городе; но когда б
навели на него гневный взор великого князя, не миновать бы ему участи Мамоновой
матери.