В темном-темном лесу…

Ольга Юрьевна Богатикова, 2023

…стоит маленькая деревянная избушка. В этой избушке живет миловидная добродушная женщина, которая и путнику дорогу укажет, и мимоезжему витязю полезный совет даст, и расстроенную девушку успокоит. А уж если с подругами объединится, то выручит местного князя, призовет к порядку Лешего, а Кощею Бессмертному ей вообще лучше не перечить. Чревато это – спорить с лесной волшебницей. Даже если она – его собственная жена.

Глава 2

В чащу за волшебным зеркалом Никита отправился с первыми лучами солнца. Провожала я его одна — Пафнутий, вернувшийся вчера из своего секретного похода, объявил, что прогулка по ночному лесу его здорово утомила, а потому спать он намеревается до полудня.

Выпив на завтрак большую кружку молока, гость откланялся, а я приступила к домашним делам.

Прежде всего, отправилась в птичник и выпустила на волю своих гусей. Их вожак — самый крупный и длинноносый тут же притопал ко мне и доверчиво заглянул в глаза.

— Сегодня можете порезвиться, — сказала, ласково почесав его серую голову. — Срочных дел пока нет, так что можете быть свободны. Но к закату возвращайтесь домой.

Гусь важно гакнул. После этого вся стая встала на крыло и мгновенно скрылась из вида.

Я же пошла в огород и полтора часа кряду полола сорняки. Те, что выросли возле моркови и петрушки, убирала магическими пассами, а те, которые поселились на грядках с волшебными травами, пришлось вырывать вручную.

Затем проверила чары, наложенные на избу и внешние отражатели (ни к чему пришлым молодцам видеть мое скромное подсобное хозяйство), просмотрела записи в магических зеркалах, а потом направилась в кухню — кашеварить.

По пути внимательно осмотрела на предмет пыли полки и углы — надо бы еще уборку сделать. Но этим пусть Пафнуша занимается, у него заклинание чистоты выходит гораздо лучше и изящнее, чем у меня.

Когда мой помощник соизволил-таки спрыгнуть с печки на пол, в доме уже во всю пахло выпечкой и свежими щами.

— Остаешься за старшего, — сказала я ему, когда он, потирая лапы, уселся за обеденный стол. — Я ухожу, у нас с девочками будет совещание.

— Шабаш что ли? — усмехнулся Пафнутий.

— Совещание, — повторила я. — Шабаш, если ты забыл, проходит по ночам и в строго регламентированные дни.

— Формулировки, — отмахнулся кот. — То-то ты на ваши сходы не свитки, а сладости иномирные таскаешь.

— Ты завтракать пришел? — спросила я. — Вот и завтракай. Молча. А я ушла.

Взяла с полки пакет с покупками из земного супермаркета и вышла на улицу. Там двумя пассами открыла магический портал, и уже через пару секунд ступила на небольшую круглую поляну.

Стоило сделать шаг по ее мягкой травке, как со всех сторон засверкали искры телепортов, и рядом со мной очутились еще шесть женщин. Некоторые из них, как и я, явились в паневах и сороках, другие — в девичьих запонах. Действительно, зачем наряжаться? Все равно на сходе будут только свои.

Висевшая над поляной тишина тут же сменилась гулом голосов, смехом и громкими возгласами.

Когда все друг друга поприветствовали, наша гудящая толпа переместилась в самый центр поляны. Вместе хлопнули в ладоши, и на земле мгновенно появились семь широких пней, выстроившихся по кругу.

— Присаживайтесь, девочки, — громко предложила я, занимая самый большой пень. — Будем разговоры разговаривать.

— Гликерия Афанасьевна, — тут же выскочила вперед Улита, одна из наших незамужних дев, — а вы, совершенно случайно, вкусненького не принесли?

— Совершенно случайно принесла, — улыбнулась я. — Но лакомиться предлагаю после схода.

Общественность тут же недовольно зашумела.

— Лучше во время, — заметила Настасья, вторая после меня по старшенству. — Тогда беседа пойдет веселее.

Остальные согласно закивали. Я пожала плечами и снова хлопнула в ладоши. В центре круга тут же встал широкий стол, на который я выложила принесенные вкусности.

Девочки моментально разделили их между собой.

— Ну, уважаемые хранительницы, как прошли у вас последние четыре недели? — поинтересовалась я, с удивлением глядя, как они разливают газировку по наколдованным кружкам. — Как дела на приграничных заставах?

— У меня спокойно, — тут же отозвалась Улита. — Только пару раз местные оборотни пытались через портал контрабанду провести. Но это ерунда, я их давно знаю и на этом периодически ловлю — из неблагонадежных они, неделю спокойно прожить не могут.

— Вожака в известность поставила? — уточнила я.

— Конечно, — кивнула девушка.

— У меня тоже все как обычно, — вставила сидевшая рядом с ней Аграфена, еще одна незамужняя яга. — Правда, неделю назад стихии разбушевались — огненная и воздушная, пришлось вмешаться, а то бы половину леса сожгли.

— Почему же ты не сообщила об этом раньше? — чуть нахмурилась я.

— Так своими силами справились. Я теперь магический фон на особом контроле держу, каждый день сводки просматриваю. Возмущений нет.

— Настасья?

— А у меня месяц прошел напряженно, — ответила она. — Были четыре попытки незаконного проникновения извне, причем, одна из них настолько мощная, что я была вынуждена отбивать ее лично. Впрочем, ничего странного во всем этом нет — в реальности, от которой нас отделяет мой переход, сейчас идет война, поэтому с ее стороны возможно все, что угодно. Однако общий магический фон все равно пошатнулся и из окрестных водоемов полезли болотники. Три дня этих окаянных зачищали.

— Всех зачистили?

— Да, теперь у нас спокойно.

— Превосходно. Марьюшка, что у тебя?

Марьюшка, невысокая кругленькая колдунья в богато украшенном сороке, залпом допила из своего стакана газировку и посмотрела на меня грустными уставшими глазами.

— Покой нам только снится, — с усмешкой сказала она. — У меня, Лика, каждый день теперь начинается с того, что я хожу по лесу и лешего ищу.

— Почему?

— Пьет, скотина, как… скотина. Брагой в чаще несет так, что комары дохнут прямо на подлете. Деревья без пригляда, соответственно, сохнут, мелкое зверье болеет, лесавки ревут. Личности, опять же, сомнительные по тропинкам гуляют. А я, Лика, не разорвусь — и за порталом следить, и магический фон контролировать, и лес в приемлемом состоянии поддерживать. Знаешь, что самое противное? Никак не могу найти гада, который лешего брагой снабжает! А тот, зараза, поставщика своего не сдает. Да еще прячется от меня в дуплах и под корягами. Забьется, как мышь, налакается и спит. А я ищу его по всей округе.

Без помощника-лешего яге-хранительнице, конечно, тяжело. Обязанности у каждой из нас энергозатратные, на посторонние вещи тратить магию чревато. Это у меня резерв почти бесконечный — от особого источника питается, а вот остальным в таких ситуациях приходится туго.

— После собрания пойдем на твою территорию вдвоем, — сказала я Марье. — Нужно с лешим серьезно поговорить.

— Пойдем, — радостно кивнула яга. — Только завтра. Сегодня уж он в нормальном виде: я его и подняла, и протрезвила, и отчитала, и трудиться отправила. Ты, Лика, следующим утром приходи, посмотришь на него во всей красе. Может, хоть тебя послушает…

Должен послушать. Чревато это, верховную ягу игнорировать. А проигнорирует, так я на него быстро управу найду. Хотя, конечно, не хотелось бы эту управу лишний раз своими просьбами беспокоить…

— Марья, а что за брагу пьет твой лесной хранитель?

— Не знаю, — пожала она плечами, отламывая себе кусочек шоколада. — Он к моему приходу все до капельки вытягивает. Но воняет она странно.

— Ладно, будем разбираться — кивнула я. — Глафира, а как себя чувствует твой леший?

— К счастью, нормально, — откликнулась Марьина соседка. — Он у меня мужчина строгих правил, лишнего ни себе, ни другим не позволяет.

— Повезло, — вздохнула Марья.

— У меня другая забота, — продолжила Глафира. — Уж больно много за этот месяц вылезло нежити. Гораздо больше, чем обычно. Не то чтобы это оказалось такой уж проблемой — всех мертвушек мы упокоили. Но все ж таки подозрительно. С чего бы им просыпаться в таком количестве?

— Может, появился новый черный источник?

— Я тоже об этом подумала, — кивнула Глаша. — Поэтому сейчас мы осматриваем территорию и следим за малейшими колебаниями магического фона. Вот, собственно, и все. В остальном дела идут отлично.

Понятно.

— Даша?

— У меня в целом все нормально, — ответила наша третья девица. — На границе с соседней реальностью порядок, колебания фона в рамках нормы. Пару раз были всплески активности, но они гасли сами по себе — у меня на территории озеро с живой водой, и в нем постоянно какие-то процессы происходят.

— Но что-то все-таки не так? — уточнила я.

Дарья вздохнула.

— Не знаю даже, как и рассказать.

Девочки перестали жевать и с любопытством на нее уставились.

— Тоже леший шалит? — спросила Марья.

— Лучше б шалил леший, — снова вздохнула Даша. — Повадился в соседние с моим лесом села Змей Горыныч летать. И ладно бы по делу — оброк какой-нибудь собирал или золота требовал, а он — просто так, силу молодецкую проверить, да голову дурную проветрить.

— Голову? — переспросила Настасья. — Он одноголовый, что ли?

— Да, — кивнула молодая яга.

— Значит, это не Змей, а один из его сыновей, — вставила Улита.

— Пусть так, это не главное. Важно то, что он селянам два поля пшеницы сжег и одно ногами вытоптал. Люди пытались его прогнать, да куда им с вилами и топорами против огнедышащего дракона! Пришли они ко мне, слезно просили помочь. Я, конечно, согласилась и отправилась в поля — со Змеем договариваться.

Даша взяла кусочек мармелада и принялась жевать. Пару секунд висела тишина.

— Ну? — поторопила Аграфена. — Договорилась?

— Договорилась, — печально усмехнулась Дарья. — Теперь он над моим лесом летает и фейерверки по вечерам устраивает. Замуж зовет.

Улита с Аграфеной вытаращили глаза. Все остальные коротко хихикнули.

— Не смешно, — насупилась яга. — Девочки, как мне от него избавиться?! Я уж думала отворотное зелье в воздухе распылить, да боюсь, что белок отравлю — для такой-то туши его столько надо, что половина леса погибнуть может.

— А еще раз поговорить вы не пробовали? — улыбнулась я.

— Да сто раз уже разговаривали! — воскликнула Даша. — Только он дурак упертый! Я ему: не люб ты мне, улетай по добру по здорову. Он же в ответ рычит какую-то ерунду, мол, буду я принадлежать ему и дело это совершенно решенное. А ведь я даже не знаю, как его зовут!

— Он что, ни разу из змея в человека не перекидывался?! — удивилась Глафира.

— Ни разу, — подтвердила Даша. — Хорош женишок, правда, девоньки?

— Хорош, — согласилась я. — Ты, Дарьюшка, горячку не пори, и с отворотом не торопись. Поговорю я сегодня с отцом твоего дракона. Глядишь, как-нибудь уладим дело полюбовно.

— Уж как бы мне этого хотелось, Гликерия Афанасьевна! Сил не осталось терпеть ухажера этого крылатого. Как представлю, что вернусь домой, а он над лесом снова виражи выписывает… Тьфу!

После того, как были доедены последние сладости, мы начали собираться восвояси.

— Девочки, вы помните, какой сегодня день? — уточнила я, перед тем, как открыть портал к своей избе.

— Середина лета, — ответила за всех Настасья. — Время пополнения магического резерва.

— Верно, — кивнула я. — Кому требуется дополнительная магия, приходите сегодня ночью на Русалочье озеро. Будем купаться и набираться сил.

***

— Чем это воняет-то? Опять, небось, кофе твой?

— Он самый, — я удобно откинулась на спинку кресла и сделала маленький глоток терпкого горячего напитка.

Когда я вернулась домой, Пафнутий возился в огороде. Я тут же воспользовалась отсутствием мохнатого ворчуна, чтобы смолоть купленные в земном магазине зерна и сварить себе чашку кофе. Я сегодня ударно потрудилась, а значит, имею право на короткий приятный отдых.

Кот фыркнул и недовольно стукнул пушистым хвостом по подоконнику.

— У тебя от него опять тахикардия начнется. Не девочка, чай, хлестать эту гадость литрами. Да и вечереет уже. Опять полночи спать не будешь?

— Одна-две чашки в день — это не литры, — лениво возразила я. — А на ночь у меня есть планы, спать некогда.

— Ну да, ну да, — скептически покивал головой Пафнутий. — К русалкам пойдешь?

— Все пойдут.

— А может, и не все, — он ткнул лапой в сторону оконного стекла. — Бросай свою жижу, к тебе опять гость скачет.

Словно в подтверждение его слов, раздался стук копыт, лошадиное ржание, а затем громкий бархатный голос:

— Эй, есть кто дома?

Я поставила чашку на стол, неторопливо поднялась на ноги, вышла на крыльцо.

Ну да, гость. Да какой! Высокий, статный, каштановые кудри ложатся на лоб тугими локонами, карие глаза, как звезды сверкают… Хорош, ох хорош!..

— Здравствуй, хозяюшка, — улыбнулся красавец, спрыгивая на землю со своего скакуна. — Пустишь странника отдохнуть?

— А ты, добрый молодец, что в нашем лесу позабыл? — поинтересовалась я. — Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?

Мужчина закатил глаза.

— Очень смешно, матушка.

— Ты, Слава, первый с политесов начал, — заметила я. — Что стоишь, как не родной? Бурушку своего отпусти, пусть на воле отдохнет. Леший его накормит и напоет. А сам в дом заходи. У меня и щи наварены, и пирожков целое блюдо. Кофе, кстати, будешь?

— А есть? — оживился сын.

— Есть. Если Пафнутий опять банку не спрятал. Эй, избушенька, присядь маленько, дай Мечеславу на крыльцо зайти по-человечески!

— Не нужно, мама, — улыбнулся Слава. — Я и так справлюсь.

Он снял с коня узду, ласково хлопнул его по крупу, а потом одним прыжком взлетел на крыльцо — прямиком в мои объятия.

Я ласково прижала его к себе, с усмешкой замечая, что обнимая сына, чувствую себя маленькой и хрупкой. А ведь когда-то этот сильный мощный мужчина засыпал исключительно на моих руках. Сколько с тех пор прошло времени? Тридцать лет? Кто бы мог подумать…

Пафнутий приезду дорогого гостя, конечно, обрадовался.

— О! — протянул он, когда мы с Мечеславом вошли в горницу. — Ты, Славка, таки вспомнил, что у тебя есть мать?

— Привет и тебе, старый ворчун, — улыбнулся сын, вынимая из висевшего на поясе мешка сверток, от которого в избе сразу же запахло копченой рыбой. — А я тебе кое-что привез.

Глаза моего мохнатого помощника сверкнули, как два изумруда.

— Хороший, говорю, у тебя сын, Афанасьевна, — тут же заявил кот, ловко цапая из рук Мечеслава вкусный подарок. — Всегда с гостинцами приходит. Появляется, конечно, редко, ну так что ж? Жизнь княжеского воеводы заботами полнится. Когда уж тут по родственникам скакать!

— Точно, — с усмешкой кивнул Слава.

— Что ж, не буду вам мешать. Общайтесь на здоровье. Кофе, если что, на окошке. За горшком с алоэ. Накрытый серой тряпкой.

За сим, любовно прижимая к себе сверток с рыбой, Пафнутий удалился.

— Ужинать будешь? — спросила я у Мечеслава.

Он кивнул.

Быстро накрыла на стол, а пока сын ел, отошла к печи, чтобы сварить ему кофе.

— Рассказывай, что у тебя нового, — сказала, усаживаясь рядом с ним за стол. — Как идет служба?

— Служба идет по-разному, — ответил сын, отпивая глоток иномирного напитка. — Интересного в ней сейчас мало, только строевая, тренировки, обучение новобранцев и прочая повседневная ерунда.

— Но ведь это хорошо, — заметила я. — Значит, в государстве мирно и стабильно.

— А еще серо и скучно, — кивнул сын. — Меня, знаешь ли, иногда посещают мысли бросить службу и вернуться к отцу.

— Так возвращайся, — пожала я плечами. — Он будет только рад. Если помнишь, ему твои людские подвиги никогда не нравились. К тому же, рано или поздно тебе все равно придется вернуться домой.

— Так-то это так, — неохотно согласился Мечеслав. — Только пусть это произойдет позже. Кстати, матушка, ты сама-то когда отправишься домой?

— Я и так дома.

— Я имею в виду — когда вернешься к батюшке?

— Не знаю, — ровно ответила сыну, разглядывая стену за его спиной. — Наверное, никогда.

— Почему?

— По кочану, Слава. Мы с отцом в своих отношениях как-нибудь разберемся сами. Не забивай себе голову, ладно? Лучше расскажи, что у тебя стряслось, раз ты прискакал ко мне в гости.

— А разве я не могу навестить свою мать просто так?

— Нет, не можешь. Вы, взрослые дети, живете своей жизнью, а о родителях вспоминаете только тогда, когда что-то случится. Я ведь права?

Мечеслав коротко усмехнулся.

— Права. Видишь ли, мама, я решил жениться.

Мои глаза удивленно расширились.

Вот это новость!

— Так ты приехал за моим родительским благословением?

— Не совсем, — замялся сын. — Тут такое дело… Девушка, которую я хочу взять в жены, категорически мне в этом отказывает.

— То есть как?! — изумилась я. — Слава, за тобой же всегда бегали толпы девиц! Взгляды твои ловили, в окна заглядывали. Стоило головой кивнуть, как любая была готова кинуться тебе на шею!

— Эта — не любая, — грустно улыбнулся сын. — Эта — особенная. И меня она в упор не замечает. Причем, не жеманничает и не играет. Я просто ей не интересен.

— Она слепая?..

— Нет, со зрением у нее все отлично. Но она прихрамывает и немного горбится.

На мгновение я опешила.

— Твоя избранница — хромая горбунья?!

— Мама, я повторю: она немного прихрамывает и чуть-чуть горбится. У нее от природы одно плечо выше другого. Но это совершенно не мешает ей быть самым чудесным и восхитительным созданием на свете.

Несколько секунд мы с сыном молча смотрели друг на друга. Потом Мечеслав вздохнул и продолжил:

— Ее зовут Катерина. Катенька, дочь нашего сокольничего. Из-за этой своей природы она стесняется посещать княжеские гуляния — девицам там положено танцевать, а ей это сделать очень непросто. К тому же, Катя наверняка себя неловко чувствует среди прочих расфуфыренных красавиц, хотя ни одна из них и мизинчика ее не стоит. Однако год назад в княжеском тереме был большой пир — праздновали рождение младшего княжича, а потому все чины должны были явиться туда со своими семьями. Вот Никифор Катеньку с собой и взял — деваться-то было некуда, — на губах сына появилась нежная улыбка. — Она за столом сидела тихонько. Вся такая хрупкая, белая, как Снегурочка. Я бы, может, ее и не заметил, но пошел с другими гостями плясать, случайно голову в сторону повернул, и глазами с ее взглядом встретился. Знаешь, матушка, меня в тот момент, будто в озеро окунули. Забыл, как дышать, истуканом посреди горницы встал и пошевелиться не мог. Потом, конечно, подошел к ней, представился, завел разговор. Мама, какой же она оказалась умницей! Много книг умных прочла, а как здорово поддерживала беседу! На другой день я к ним в гости напросился, а меня там таким холодом окатили, что я потом вне себя был от злости. С тех пор целый год Никифоровы пороги обиваю, как тать за кустами его повозку караулю, чтоб на Снегурочку свою полюбоваться, если вдруг она в город по делам каким поедет. Я уж и сватался к ней, и в любви клялся, и подарками дорогими задаривал, а она холодна, как лед. Говорит, в чувства мои не верит и смеяться над собой не позволит. Я, конечно, этому удивился, навел справки. Оказалось, приятельницы ее, курицы длиннокосые, напели ей, что, дескать, княжий воевода задумал шутку плохую пошутить — ее, калеку, охмурить да кинуть. И так она крепко в это поверила, что я никак обратное доказать не могу.

Похоже, у бедной девушки имеются серьезные комплексы по поводу своей внешности. В нашей реальности, к сожалению, на недостатки тела обращают гораздо больше внимания, чем на достоинства души.

— Хорошо, — кивнула я. — С тобой и предметом твоей страсти все понятно. А что требуется от меня?

Во взгляде Мечеслава появилась щемящая надежда.

— Мама, дай мне приворотного зелья.

В первую секунду мне показалось, что я ослышалась.

— Слава, — сказала я, серьезно глядя сыну в глаза, — ты дурак?

— Мама, я не шучу! Зелья нужно совсем немного, чтобы Катенька могла мне довериться. А дальше уж я все сделаю сам.

Что-то я не поняла. У нас в государстве появилась новая болезнь? Отчего это вдруг молодежь стала такая безмозглая? Сначала Никита, потом дракон, теперь Мечеслав…

— Никакого зелья я тебе не дам.

— Мама!

— Ты меня слышал? Нет. Категорически.

— Но почему?!

— Слава, ты сам колдун, а значит, должен понимать, что такое приворот, и чем он чреват.

— Мама, я дышать без нее не могу! Я ее из дома украду и силой заставлю брачную клятву принести!

— Точно, дурак.

— Как же ты не понимаешь!..

— Я все понимаю, — сказала, чуть повысив голос. — Пойми же и ты, бестолочь великовозрастная, — твоя несчастная Катерина наверняка всю жизнь себя уродом считала! И тут появляешься ты, весь такой прекрасный-распрекрасный. О любви поешь, да сватов засылаешь. Спрашивается: с чего бы, если другие мужчины от нее столько лет нос воротили? Девушка она умная, начитанная, мыслит, скорее всего, трезво и адекватно, а значит, причину твоих приставаний не в чувствах будет искать, а в чем-нибудь другом. Конечно, ей легче поверить в то, что ты — подлец и просто хочешь за ее счет самоутвердиться.

— Мои намерения чисты. Я просто ее люблю. Эх… разбирался б я в травах, давно бы сам зелье сварил!

— А потом всю жизнь об этом жалел, — покачала я головой. — Мне ли тебе говорить, что девушек нужно другими способами добиваться?

— Не работают эти другие способы.

— Тогда, быть может, и не стоит искушать судьбу?

В глазах Мечеслава появилось недоумение.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты не думал, сынок, что будет, если Катенька согласится стать твоей женой?

— Будет свадьба.

— А потом? Не забывай, мой хороший, что она — человек, а ты — нет. Что через несколько десятилетий жена твоя состарится и умрет, а ты еще как минимум лет триста будешь таким, как сейчас. А если во время вашего супружества тебя вдруг призовет отец? Жену-то придется оставить здесь, ей, человеческой женщине, в Навь путь будет закрыт. Да и вообще, согласится ли она выйти замуж, когда узнает, что ты маг? Или ты планировал всю жизнь от нее это скрывать?

— Мы бы с ней обязательно во всем разобрались, — тихо сказал Мечеслав. — И от хромоты я б легко ее вылечил. Но для этого нужно, чтобы она меня выслушала, не принимая в штыки то, что я ей буду говорить.

— Зелья я тебе не дам.

— Тогда хотя бы дай какой-нибудь совет.

— С удовольствием. Отправляйся спать, сынок. Утро вечера мудренее.

***

Кровать сыну я сегодня стелила сама, совсем как много лет назад. Отправив Мечеслава в баньку (Пафнутий согласился оторваться от вкусного гостинца и подготовить для него купальницу), вынула из сундука подушку и одеяло и пошла обустраивать ему спальное место.

Мой мохнатый помощник прав: иногда наша изба действительно напоминает постоялый двор — если путник нуждается в ужине и ночлеге, здесь он их обязательно получит.

С виду мой домик кажется маленьким и скромным. Однако на самом деле его внутреннее пространство организовано так, что места хватает всем. В широких просторных сенях находятся шесть дверей. Одна ведет в горницу, где мы с Пафнутием принимаем визитеров, вторая — в мою личную спальню, третья — в комнату для гостей. Четвертая выполняет роль рабочего кабинета — в ней я варю зелья, наблюдаю через магические зеркала за подведомственной мне территорией и выхожу на связь с нужными людьми. Пятая, зачарованная, открывает проход в чудесную хижину на морском побережье, куда я периодически сбегаю, чтобы побыть в одиночестве и отдохнуть от забот. Шестая же дверь, тяжелая, обитая мифрилом, закрыта на мощный магический замок, отпереть который могу только я. К слову сказать, в последний раз эта дверь открывалась почти полтора года.

Признаться, некоторое время назад я с надеждой прислушивалась к доносящимся из-за нее звукам, ждала, когда с другой стороны кто-нибудь постучит. Тем не менее, заветного стука я не дождалась, а вскоре и вовсе перестала надеяться, что он когда-нибудь раздастся.

Когда Слава улегся в постель, я осторожно заглянула к нему в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи. В итоге мы с сыном проболтали еще полчаса. Он рассказал мне о своей службе, о причудах княжеских любимцев и взлетевших ценах на овес. О возлюбленной Катерине больше не упоминал.

— Я не смогу надолго у тебя задержаться, мама, — сказал сын, когда я, в очередной раз пожелав ему приятных снов, собралась покинуть спальню. — Завтра в полдень уеду обратно.

— Главное, не делай того, о чем будешь потом жалеть, — тихо ответила ему. — И отдыхай. А я подумаю, как тебе помочь без приворотных зелий, похищений и прочей ерунды.

Мечеслав грустно улыбнулся и кивнул. Я же вышла из комнаты и направилась в свой кабинет.

Задал ты мне задачку, дорогой ребенок! Однако над ней я поразмыслю чуть позже — через пару часов, во время купания в Русалочьем озере. Тамошняя магия здорово питает не только волшебный резерв, но и мозг, а потому в голову зачастую приходят интересные идеи. Сейчас же у меня есть еще одно важное дело.

В кабинете я уселась за стол и придвинула к себе самое большое переговорное зеркало. Сколько там на часах? 23.17. Что ж, надеюсь, он уже дома.

Толкнула прикрепленный к узкой овальной раме золоченый шарик, прошептала короткое заклинание. Стекло тут же подернулась голубоватой пеленой, и через пару мгновений в зеркальной глубине появилось лицо красивого рыжеволосого мужчины с янтарными змеиными глазами.

— Гликерия? — радостно удивился мужчина. — Здравствуй, дорогая! Сто лет тебя не видел!

— Привет, Захар, — с улыбкой кивнула я. — Так уж и сто? Года два, не больше.

— Правда? Надо же!

— Я тоже очень рада тебя видеть.

— Это хорошо. Мне, конечно, хотелось бы думать, что ты вышла на связь, потому как соскучилась по моей чудесной роже, однако я слишком давно и хорошо тебя знаю. Что случилось, Лика?

Как же приятно с ним общаться! Поздоровался — и сразу к делу, без лишних слов и этикетных расшаркиваний. Впрочем, у них, драконов, это в крови — и ум, и сообразительность, и простота в общении.

— У меня к тебе личное дело, Захар. Хочу пожаловаться на твоего сына.

Лицо моего собеседника тут же поскучнело.

— На какого именно? — устало поинтересовался он.

— А это ты определишь сам. Он никому не представлялся и человеческого обличия не принимал. Мне известно только то, что у него одна голова, буйный нрав и на удивление плохо со смекалкой.

— Это Гордей, мой младший, — тут же определил Захар. — Редкостный балбес. Что он опять натворил?

— Три поля пшеницы уничтожил. На Еремеевых землях.

Взгляд главного Змея стал жестким. Собственно, это не удивительно. Если не ошибаюсь, у Захара с местным князем имеется договор о сотрудничестве.

— Возместит, — сквозь зубы процедил старший дракон. — До последнего колоска.

— Хорошо, — кивнула я. — Но это не все. Твой сын серьезно докучает одной из моих хранительниц. Тоже, кстати, младшей — Дарьюшке. Она мне сегодня сказала, что он летает над лесом и очень настойчиво зовет ее замуж.

Змей улыбнулся и облегченно выдохнул.

— Умеешь ты, Лика, напугать. Я уж было подумал, что ты на потом самое страшное приберегла.

— То есть ты эту ситуацию стоящей внимания не считаешь?

— Конечно, не считаю. Полетает, да перестанет. Дело-то молодое.

— Так-то оно так, — усмехнулась я. — А только и тебе, и Гордею не стоит забывать, что Даша — не деревенская девка и не томная купчиха, чтобы охать и падать в обморок при виде огнедышащего дракона. Она — чародейка, причем, не слабая. Надоест ей на Гордеевы виражи любоваться, засветит ему молнией промеж глаз, и станет на этом свете одним Змеем меньше, и на одного калеку больше. А Дарья уже на грани, Захар. Поговори с сыном, не доводи до греха.

— И что мне ему сказать? Чтобы от яги отстал и дорогу к ее лесу забыл?

— Зачем же так строго? — улыбнулась я. — Пусть спрячет крылья, примет человеческий облик, а уж потом замуж зовет. За ящера-то ни одна нормальная девушка выйти не согласится, а за добра молодца — еще подумает. Тем более сыновья твои, как на подбор, красавцы и богатыри.

— Погоди, — в янтарных глазах Захара мелькнуло недоумение. — Гордей делал девушке предложение в змеином обличии?

— Я тебе об этом уже десять минут талдычу.

— Вот дурак! — покачал головой Горыныч. — Видать, правда зацепила его твоя Дарья. Да так зацепила, что он последний ум потерял.

— Знаешь, у них, у молодых, это сейчас модно — строить отношения без мозгов, — усмехнулась я.

— С сыном я поговорю, — серьезно сказал Захар. — И по поводу полей, и по поводу яги.

— Поговори, — кивнула я. — Не забудь напомнить, чтобы деликатнее был, когда заново знакомиться пойдет. И чтоб не вздумал ее похищать. А то знаю я вас — сонное зелье под нос, мешок на голову — и ищи потом девку свищи в ваших горных хоромах.

Щеки Змея тронул румянец.

— Мы — драконы, — невинно развел он руками. — У нас так принято. Я, между прочим, сам по этому принципу женился. И ничего, с супругой живем душа в душу.

— Боюсь, Даше такой способ сватовства не понравится. Разнесет она ваши палаты до камешка, а мы с девочками еще добавим. Заметь, на вполне законных основаниях.

— Да ладно тебе, — усмехнулся Захар. — Все будет, как надо. Ты же знаешь, семья у нас в целом приличная, дружная, обеспеченная, опять же. Да, некоторые наши обычаи непосвященных людей могут шокировать, но ничего дурного они в себе не несут.

— Мне это известно.

— И Дарье своей расскажи. На всякий случай. Я сына к ней через пару дней в нормальном виде отправлю, пусть сватается, как положено. Вдруг у них с Гордеем все сладится? Уж больно хочется этого дуралея в надежные руки сбыть!

Ну да, у каждого свои интересы.

— Кстати, Лика, — вдруг осторожно сказал Горыныч. — Я завтра вечером в Навь пойду. Касьяну от тебя привет передать?

Я про себя фыркнула. Можно подумать, мои приветы ему нужны!

— Не надо, Захар.

— Как скажешь.

— Спасибо, что ты меня услышал.

Он улыбнулся и понятливо кинул.

Я улыбнулась в ответ и быстрым пассом отключила магический переговорник.

Что ж, это дело сделано. Завтра с утра надо пообщаться с Лешим-алкоголиком. А сейчас пора на озеро — набираться сил и свежих мыслей.