Неточные совпадения
— Смотри, не хвастай силою, —
Сказал
мужик с одышкою,
Расслабленный, худой
(Нос вострый, как у
мертвого,
Как грабли руки тощие,
Как спицы ноги длинные,
Не человек — комар).
Дело ходило по судам и поступило наконец в палату, где было сначала наедине рассуждено в таком смысле: так как неизвестно, кто из крестьян именно участвовал, а всех их много, Дробяжкин же человек
мертвый, стало быть, ему немного в том проку, если бы даже он и выиграл дело, а
мужики были еще живы, стало быть, для них весьма важно решение в их пользу; то вследствие того решено было так: что заседатель Дробяжкин был сам причиною, оказывая несправедливые притеснения
мужикам Вшивой-спеси и Задирайлова-тож, а умер-де он, возвращаясь в санях, от апоплексического удара.
Я бросился к реке. Староста был налицо и распоряжался без сапог и с засученными портками; двое
мужиков с комяги забрасывали невод. Минут через пять они закричали: «Нашли, нашли!» — и вытащили на берег
мертвое тело Матвея. Цветущий юноша этот, красивый, краснощекий, лежал с открытыми глазами, без выражения жизни, и уж нижняя часть лица начала вздуваться. Староста положил тело на берегу, строго наказал
мужикам не дотрогиваться, набросил на него армяк, поставил караульного и послал за земской полицией…
— У меня — двое было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого — не доносила,
мертвый родился, — из-за работы этой треклятой! Радость мне? Я говорю — напрасно
мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за правду прямо, как тот человек! Верно говорю, матушка?..
— Умный
мужик Илья! старинный слуга! Нынче такие-то люди выводятся. Нынче что: поюлить да потарантить, а чуть до дела коснется — и нет никого! — рассуждает сам с собою Порфирий Владимирыч, очень довольный, что Илья из
мертвых воскрес.
Дедушка, сообразно духу своего времени, рассуждал по-своему: наказать виноватого
мужика тем, что отнять у него собственные дни, значит вредить его благосостоянию, то есть своему собственному; наказать денежным взысканием — тоже; разлучить с семейством, отослать в другую вотчину, употребить в тяжелую работу — тоже, и еще хуже, ибо отлучка от семейства — несомненная порча; прибегнуть к полиции… боже помилуй, да это казалось таким срамом и стыдом, что вся деревня принялась бы выть по виноватом, как по
мертвом, а наказанный счел бы себя опозоренным, погибшим.
— Проклятая жизнь! — проворчал он. — И что горько и обидно, ведь эта жизнь кончится не наградой за страдания, не апофеозом, как в опере, а смертью; придут
мужики и потащат
мертвого за руки и за ноги в подвал. Брр! Ну ничего… Зато на том свете будет наш праздник… Я с того света буду являться сюда тенью и пугать этих гадин. Я их поседеть заставлю.
— Скажите мне, Василь Василич, как это так происходит: в каком бы глухом месте, в лесу или в овраге, ни лежало
мертвое тело, а уж непременно обнаружится, дотлеть не успеет. Если мне не верите, любого
мужика спросите, то же вам скажет.
Письмоводитель станового переносил из избы в избу
мертвое тело, явившееся наружу из-под осевшего снега, и собирал с
мужиков контрибуцию за освобождение их от вскрытия в их доме позеленевшего трупа.
После пилы дело дошло до краденой лошади, до мешков с овсом, до какой-то полоски огорода на селищах, до какого-то
мертвого тела. И такие страшные вещи наговорили себе оба
мужика, что ежели бы сотая доля того, в чем они попрекали себя, была правда, их бы следовало обоих, по закону, тотчас же в Сибирь сослать, по крайней мере, на поселенье.
А зима все лежала и лежала на полях
мертвым снегом, выла в трубах, носилась по улицам, гудела в лесу. Куршинские
мужики кормили скот соломой с крыш и продавали лошадей на шкуры заезжим кошатникам.
— Да что, матушка Марья Петровна, сюда приехал на мельницу
мужик из Орешкова, сказывал, старика-то, вишь, нашли у них нынче к рассвету, на меже,
мертвого… Пошли, говорит, ихние ребята за кольями, а он, сударыня, и лежит подле самой-то межи, в канавке, словно, говорит, живой… подле него мешок, шапка… сказал
мужик тот; к ним и становой, вишь, приехал… така-то, говорит, беда завязалась…
Старостина жена и мать голосили у колодца, другие их унимали, а
мужики цепляли в колодце баграми и старались вытащить
мертвых.
Это двигались огничане Аленина Верха: они, наконец, добыли огня, сожгли на нем чучелу Мары; набрали в чугунки и корчажки зажженных лучин и тронулись было опахивать землю, но не успели завести борозды, как под ноги баб попалось
мертвое и уже окоченевшее тело Михаила Андреевича. Эта находка поразила крестьян неописанным ужасом; опахиванье было забыто и перепуганные
мужики с полунагими бабами в недоумении и страхе потащили на господский двор убитого барина.
Собрали после ранних обедов и сходку. Вышел на эту сходку и священник. Крестьяне сняли шапки, тишина стала
мертвая, а
мужики все моргают, на небо посматривают: не видать ли тучки, да губами чмокают, словно у них лишний зуб во рту: вытащить бы его, и сейчас все бы отлично стало.
— Да встаньте, — говорит он стоящим на коленях
мужикам, — скажите толком, что там у вас стряслось?
Мертвое тело, что ли?
— Сказывал мужик-то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, 20 дён возили, не свозили всех, мертвых-то. Волкòв этих чтò, говорит…
Но есть и исключительные: мальчик водит слепых, девочка в няньках у богатого
мужика, мальчик в мастеровых,
мужик бьет кирпич или делает севалки, баба — повитуха, лекарка, брат слепой — побирается, грамотный — читает псалтирь по
мертвым, старик растирает табак, вдова тайно торгует водкой.
Через неделю уже
мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждены к тому, чтобы вывозить
мертвые тела из города.
— Ведь то мудрено, братцы мои, — продолжал тот, который удивился их белизне, — сказывали
мужики под Можайским как стали убирать битых, где страженья-то была, так ведь чтò, говорит, почитай месяц лежали
мертвые ихние-то. Чтò ж, говорит, лежит, говорит, ихний-то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.