Неточные совпадения
— Типун вам на
язык, — сказала вдруг княгиня
Мягкая, услыхав эти слова. — Каренина прекрасная женщина. Мужа ее я не люблю, а ее очень люблю.
Возвратилась Агафья со своей заместительницей. Девица оказалась толстенькой, румянощекой, курносой, круглые глаза — неясны, точно покрыты какой-то голубоватой пылью; говоря, она часто облизывала пухлые губы кончиком
языка, голосок у нее тихий,
мягкий. Она понравилась Самгину.
Ночью он прочитал «Слепых» Метерлинка. Монотонный
язык этой драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу на пол, он попытался заснуть и не мог. Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней
мягче. Вспомнив ее слова о праве людей быть жестокими в любви, он спросил себя...
Банианы, пальмы и другие чужеземцы шумели при тихом ветре иначе, нежели наши березы и осины,
мягче, на чужом
языке; и лягушки квакали по-другому, крепче наших, как кастаньеты.
Но с отменою крепостного права, этого единственного источника благосостояния для многих дворян, она не стала получать от своих высокоблагородных знакомых ни капиталов, ни процентов, а между тем в этих розданных ею деньгах заключалось почти все ее состояние, так что Аделаида Ивановна вынужденною нашлась на безукоризненно правильном французском
языке и в самых
мягких выражениях напомнить своим должникам об уплате ей хотя частички; но ни от кого из них она и ответа даже не получила.
Аделаида Ивановна едва только дотронулась до клавишей, как мгновенно же увлеклась, тем более, что на таком хорошем и отлично настроенном инструменте она давно не играла; из-под ее маленьких и пухленьких пальчиков полились звуки тихие,
мягкие. Что, собственно, Аделаида Ивановна играла, она сама не помнила и чисто фантазировала; слушая ее, граф Хвостиков беспрестанно схватывал себя за голову и восклицал на французском
языке: «Божественно, превосходно!»
— Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста, мед и молоко под
языком твоим… О, иди скорее ко мне. Здесь за стеной темно в прохладно. Никто не увидит нас. Здесь
мягкая зелень под кедрами.
Но высшую прелесть лица Домны Платоновны бесспорно составляли ее персиковый подбородок и общее выражение, до того
мягкое и детское, что если бы вас когда-нибудь взяла охота поразмыслить: как таки, при этой бездне простодушия, разлитой по всему лицу Домны Платоновны, с
языка ее постоянно не сходит речь о людском ехидстве и злобе? — так вы бы непременно сказали себе: будь ты, однако, Домна Платоновна, совсем от меня проклята, потому что черт тебя знает, какие мне по твоей милости задачи приходят!
Матрена. Известно, помер. Только живей надо. А то народ не полегся. Услышат, увидят, — им все, подлым, надо. А урядник вечор проходил. А ты вот что. (Подает скребку.) Слезь в погреб-то. Там в уголку выкопай ямку, землица
мягкая, тогда опять заровняешь. Земля-матушка никому не скажет, как корова
языком слижет. Иди же. Иди, родной.
В Курск я приехал в семь часов утра в мае месяце, прямо к Челновскому. Он в это время занимался приготовлением молодых людей в университет, давал уроки русского
языка и истории в двух женских пансионах и жил не худо: имел порядочную квартиру в три комнаты с передней, изрядную библиотеку,
мягкую мебель, несколько горшков экзотических растений и бульдога Бокса, с оскаленными зубами, весьма неприличной турнюрой и походкой, которая слегка смахивала на канкан.
Слабосильный портной, улыбаясь и бледнея от натуги, еще раскачивал неподатливый
язык, когда в руках Семена уже заговорили нежные и
мягкие колокольчики.
Граф обеими руками указал мне на двух мужчин, сидевших на
мягких креслах и евших холодный
язык.
Они ехали по
мягкой дороге рядом с шоссе. Шоссе внизу делало крутой изгиб вокруг оврага. За кучею щебня, как раз на изгибе шоссе, вздымался странный темный шар. Мужик завистливо поглядел и пощелкал
языком...
Очнувшись, он увидел себя в своей постели, раздетым, увидел графин с водой и Павла, но от этого ему не было ни прохладнее, ни
мягче, ни удобнее. Ноги и руки по-прежнему не укладывались,
язык прилипал к небу, и слышалось всхлипыванье чухонской трубки… Возле кровати, толкая своей широкой спиной Павла, суетился плотный чернобородый доктор.
Они прошли в глубь рощи, в такое место, откуда их нельзя было видеть. Незнакомка медленно откинула вуаль. Она была не особенно молода, лет за тридцать, но лицо ее, с темными, жгучими глазами, обладало своеобразной прелестью. Такое же очарование было в ее голосе. Хотя она и понижала его почти до шепота, но в нем все-таки слышались глубокие,
мягкие ноты. Она говорила по-русски совершенно бегло, но с иностранным акцентом, что доказывало, что этот
язык не был ей родным.
— Как кажется? — сказал царь. — Я вот лежу на
мягком ложе, вокруг меня покорные мне рабы и рабыни, и завтра я буду так же, как сегодня, пировать с моими друзьями, а Лаилиэ, как птица, сидит в клетке и завтра будет с высунутым
языком сидеть на колу и корчиться до тех пор, пока издохнет и тело его не будет разорвано псами.
Выговор ее был слишком
мягкий, но приличный. Она делала ошибки в выговаривании гласных, и звук фраз выходил русский. Но в общем он оставался доволен и очень был рад тому, что она владеет французским
языком гораздо больше, чем он ожидал.