Неточные совпадения
— Это вы захватываете область княгини
Мягкой. Это вопрос ужасного ребенка, — и Бетси, видимо, хотела, но не могла удержаться и разразилась тем заразительным
смехом, каким смеются редко смеющиеся люди. — Надо у них спросить, — проговорила она сквозь слезы
смеха.
Слышался
мягкий топот обутых в коты ног, говор, иногда
смех.
В
мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в летний вечер, когда долетали с улицы голоса,
смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли всё такие хорошие, покойные мысли, — не хотелось вставать.
Появилась Наташа, она тоже сидела в тюрьме, где-то в другом городе, но это не изменило ее. Мать заметила, что при ней хохол становился веселее, сыпал шутками, задирал всех своим
мягким ехидством, возбуждая у нее веселый
смех. Но, когда она уходила, он начинал грустно насвистывать свои бесконечные песни и долго расхаживал по комнате, уныло шаркая ногами.
Они замолчали. На небе дрожащими зелеными точечками загорались первые звезды. Справа едва-едва доносились голоса,
смех и чье-то пение. Остальная часть рощи, погруженная в
мягкий мрак, была полна священной, задумчивой тишиной. Костра отсюда не было видно, но изредка по вершинам ближайших дубов, точно отблеск дальней зарницы, мгновенно пробегал красный трепещущий свет. Шурочка тихо гладила голову и лицо Ромашова; когда же он находил губами ее руку, она сама прижимала ладонь к его рту.
— До чего вы только доболтаетесь! — машет рукой А.Д. Курепин — самый корректный, самый интеллигентный из редакторов в мире,
мягкой, любезной рукой сдерживающий всю эту молодую, веселую, смешливую ватагу, готовую поднять на
смех кого угодно, что угодно.
Он умилялся её правдивостью,
мягким задором, прозрачным взглядом ласковых глаз и вспоминал её
смех — негромкий, бархатистый и светлый. Смеясь, она почти не открывала рта, ровный рядок её белых зубов был чуть виден; всегда при
смехе уши у неё краснели, она встряхивала головой, на щёки осыпались светлые кудри, она поднимала руки, оправляя их; тогда старик видел, как сильно растёт её грудь, и думал...
Кто-то играл на скрипке… девушка пела
мягким контральто, слышался
смех…
А сестра хозяина двигалась быстро, ловко, как ласточка в воздухе, и мне казалось, что легкость движений разноречит с круглой,
мягкой фигуркой ее. Что-то неверное есть в ее жестах и походке, что-то нарочное. Голос ее звучит весело, она часто смеется, и, слыша этот звонкий
смех, я думаю: ей хочется, чтоб я забыл о том, какою я видел ее первый раз. А я не хотел забыть об этом, мне было дорого необыкновенное, мне нужно было знать, что оно возможно, существует.
Когда подрядчик немного пришел в себя, он поднял свое
мягкое, как подушка, лицо и спрашивал Фильку, захлебываясь от
смеха...
— Стелла! — крикнул Аян. Судорожный
смех сотрясал его. Он бросил весло и сел. Что было с ним дальше — он не помнил; сознание притупилось, слабые, болезненные усилия мысли схватили еще шорох дна, ударяющегося о мель, сухой воздух берега, затишье; кто-то — быть може, он — двигался по колена в воде,
мягкий ил засасывал ступни… шум леса, мокрый песок, бессилие…
С фамильярностью человека, который сам смеется над своею толщиною, он взял меня обеими руками за талию и положил мне на грудь свою
мягкую большую голову с волосами, зачесанными на лоб по-хохлацки, и залился тонким, старческим
смехом.
В
мягком песке своем хоронила его пустыня и свистом ветра своего плакала и смеялась над ним; тяжкие громады гор ложились на его грудь и в вековом молчании хранили тайну великого возмездия — и само солнце, дающее жизнь всему, с беспечным
смехом выжигало его мозг и ласково согревало мух в провалах несчастных глаз его.
А на улице то и дело встречались полутемные фигуры гуляющих. Тихий говор и
смех как-то таинственно разносятся в воздухе, словно бы говоря о людском счастье. По временам раздавался
мягкий, слегка звякающий по крупному жесткому песку улицы шум копыт, и мимо Володи проносились с веселым
смехом стройные фигуры амазонок-каначек, сидящих по-мужски на маленьких лошадках.
Качки нет, и Павел Иваныч повеселел. Он уже не сердится. Выражение лица у него хвастливое, задорное и насмешливое. Он как будто хочет сказать: «Да, сейчас я скажу вам такую штуку, что вы все от
смеха животы себе порвете». Круглое окошечко открыто, и на Павла Иваныча дует
мягкий ветерок. Слышны голоса, шлепанье весел о воду… Под самым окошечком кто-то завывает тоненьким, противным голоском: должно быть, китаец поет.
Тот, пожилой, воспользовался минутой и убежал, легкой трусцою он отбежал к решетке бульвара и присел на корточки, как будто прятался. Настоящее животное не могло бы поступить так глупо, так безумно. Но солдат рассвирепел. Я видел, как он подошел вплотную, нагнулся и, перебросив ружье в левую руку, правой чмякнул по чему-то
мягкому и плоскому. И еще. Собирался народ. Послышался
смех, крики…