Неточные совпадения
Николай Петрович прихрамывал,
черты имел маленькие, приятные, но несколько грустные, небольшие черные глаза и
мягкие жидкие волосы; он охотно ленился, но и читал охотно, и боялся общества.
На минуту лицо ее стало еще более
мягким, приятным, а затем губы сомкнулись в одну прямую
черту, тонкие и негустые брови сдвинулись, лицо приняло выражение протестующее.
Он пошел сзади Самгина, тяжело шаркая подошвами по кирпичу панели, а Самгин шагал
мягкими ногами, тоскливо уверенный, что Вараксин может вообразить
черт знает что и застрелит его.
— Какой вы проницательный,
черт возьми, — тихонько проворчал Иноков, взял со стола пресс-папье — кусок мрамора с бронзовой, тонконогой женщиной на нем — и улыбнулся своей второй,
мягкой улыбкой. — Замечательно проницательный, — повторил он, ощупывая пальцами бронзовую фигурку. — Убить, наверное, всякий способен, ну, и я тоже. Я — не злой вообще, а иногда у меня в душе вспыхивает эдакий зеленый огонь, и тут уж я себе — не хозяин.
Ни одна мелочь, ни одна
черта не ускользает от пытливого внимания ребенка; неизгладимо врезывается в душу картина домашнего быта; напитывается
мягкий ум живыми примерами и бессознательно
чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей.
Говоря с ней при свидании, он продолжал разговор дома, так что иногда войдет Захар, а он чрезвычайно нежным и
мягким тоном, каким мысленно разговаривал с Ольгой, скажет ему: «Ты, лысый
черт, мне давеча опять нечищеные сапоги подал: смотри, чтоб я с тобой не разделался…»
Она даже не радела слишком о своем туалете, особенно когда разжаловали ее в чернорабочие: платье на ней толстое, рукава засучены, шея и руки по локоть грубы от загара и от работы; но сейчас же, за
чертой загара, начиналась белая
мягкая кожа.
Я любовался тем, что вижу, и дивился не тропической растительности, не теплому,
мягкому и пахучему воздуху — это все было и в других местах, а этой стройности, прибранности леса, дороги, тропинок, садов, простоте одежд и патриархальному, почтенному виду стариков, строгому и задумчивому выражению их лиц, нежности и застенчивости в
чертах молодых; дивился также я этим земляным и каменным работам, стоившим стольких трудов: это муравейник или в самом деле идиллическая страна, отрывок из жизни древних.
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с
чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и
мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
Она белокура, тонка, и
черты у нее тонкие,
мягкие, нежные.
Ребенок родился в богатой семье Юго-западного края, в глухую полночь. Молодая мать лежала в глубоком забытьи, но, когда в комнате раздался первый крик новорожденного, тихий и жалобный, она заметалась с закрытыми глазами в своей постели. Ее губы шептали что-то, и на бледном лице с
мягкими, почти детскими еще
чертами появилась гримаса нетерпеливого страдания, как у балованного ребенка, испытывающего непривычное горе.
Настасья Карповна была женщина самого веселого и кроткого нрава, вдова, бездетная, из бедных дворянок; голову имела круглую, седую,
мягкие белые руки,
мягкое лицо с крупными, добрыми
чертами и несколько смешным, вздернутым носом; она благоговела перед Марфой Тимофеевной, и та ее очень любила, хотя подтрунивала над ее нежным сердцем: она чувствовала слабость ко всем молодым людям и невольно краснела, как девочка, от самой невинной шутки.
Капитан был человек крупный, телесный, нрава на вид
мягкого, веселого и тоже на вид откровенного. Голос имел громкий, бакенбарды густейшие, нос толстый, глазки слащавые и что в его местности называется «очи пивные». Усы, закрывавшие его длинную верхнюю губу, не позволяли видеть самую характерную
черту его весьма незлого, но до крайности ненадежного лица. Лет ему было под сорок.
Лицо его было бы красиво, ежели бы не какая-то одутловатость и
мягкие, нестарческие, крупные морщины, сливавшие и увеличивавшие
черты и дававшие всему лицу общее выражение несвежести и грубости.
Мужественного было еще меньше: несмотря на то, что я был не мал ростом и очень силен по летам, все
черты лица были
мягкие, вялые, неопределенные.
Кроме того, что, проведя пером вдоль лексикона и потом отодвинув его, оказалось, что вместо
черты я сделал по бумаге продолговатую лужу чернил, — лексикон не хватал на всю бумагу, и
черта загнулась по его
мягкому углу.
В самом
мягком и дородном лице почтенной матери семейства оказались какие-то новые
черты, доселе тихо скрывавшиеся в полноте ее ланит; то улыбка — и глаза сделаются масленые, то вздох — и глаза сделаются медовые…
Басов (распутывая лесу). Уважаемая… Надо быть
мягче, надо быть добрее… все мы — люди…
Черт бы взял того, кто спутал мои удочки!..
Тяжелое и глупое молчание. Лицо Саши неподвижно,
черты резки и как-то слишком пластичны; не
мягкою была рука того неведомого творца, что из белого камня по ночам высекал это мертвое лицо.
Одною из оригинальных
черт Семена Николаевича был обычай, по которому каждый воскресный день утром, когда барин был еще в халате, камердинер, раскрывши в кабинете запертый шкаф, ставил перед Семеном Николаевичем на большом блюде груду золотых, а на меньшем собрание драгоценных перстней и запонок, и Семен Николаевич
мягкою щеткою принимался систематически перечищать свою коллекцию.
Потом представился Иван Сергеевич Тургенев — этот даровитейший из всех нас писатель — и «
мягкий человек»; пришел на ум и тот рослый грешник, чьи
черты Тургенев изображал в Рудине, — человек, которого Тургенев видел и наблюдал здесь же, в этом самом Париже, и мне стало не по себе.
Но высшую прелесть лица Домны Платоновны бесспорно составляли ее персиковый подбородок и общее выражение, до того
мягкое и детское, что если бы вас когда-нибудь взяла охота поразмыслить: как таки, при этой бездне простодушия, разлитой по всему лицу Домны Платоновны, с языка ее постоянно не сходит речь о людском ехидстве и злобе? — так вы бы непременно сказали себе: будь ты, однако, Домна Платоновна, совсем от меня проклята, потому что
черт тебя знает, какие мне по твоей милости задачи приходят!
У него было круглое лицо, очень смуглое, правда, но с
мягкими правильными
чертами, и большие, ласкающие, добрые глаза…
Фотографический оттиск давно уже стал выцветать, но все еще довольно живо хранил добрые,
мягкие, спокойные
черты немного пожилой женщины.
Здесь было так хорошо, тепло, уютно; темно-пунцовый свет раскаленных угольев нерешительно и томно сливался на средине комнаты с серым светом сумерек, и в этом слиянии как бы на самой
черте его колебалась тонущая в
мягких подушках дивана Глафира.
Тут далее мой приятель не слышал ничего, кроме слитного гула, потому что внимание его отвлек очень странный предмет: сначала в отпертой передней послышался легкий шорох и
мягкая неровная поступь, а затем в темной двери передней заколебалась и стала фигура ясная, определенная во всех
чертах; лицо веселое и доброе с оттенком легкой грусти, в плаще из бархата, забывшего свой цвет, в широких шелковых панталонах, в огромных сапогах с раструбами из полинявшей желтой кожи и с широчайшею шляпою с пером, которое было изломано в стебле и, шевелясь, как будто перемигивало с бедностью, глядевшей из всех прорех одежды и из самых глаз незнакомца.
Наш стремительный поезд подходит уже к Риму, мы блаженствуем на
мягких диванах, когда — крах! — и все летит к
черту: поезд сошел с ума и сковырнулся.
„Нет!“ — решил он, чувствуя, что не одно личное раздражение продолжает говорить в нем, а что-то иное. Обошелся бы
мягче, но не дал бы. В нем вскипело годами накопившееся презрение к беспутству всех этих господ, к их наследственной неумелости, к хапанью всего, что плохо лежит, — и все это только затем, чтобы просаживать воровские деньги
черт знает на что. Никого из них он не спасет. Скорее поможет какому-нибудь завзятому плуту, способному что-нибудь сделать для края.
Ей пошел сороковой год. Она наследовала от красавицы матери — что глядела на нее с портрета — такую же
мягкую и величественную красоту и высокий рост.
Черты остались в виде линий, но и только… Она вся потускнела с годами, лицо потеряло румянец, нежность кожи, покрылось мелкими морщинами, рот поблек, лоб обтянулся, белокурые волосы поредели. Она погнулась, хотя и держалась прямо; но стан пошел в ширину: стал костляв. Сохранились только большие голубые глаза и руки барского изящества.
Такова уж, как говорится, планида русского лица: чем крупнее и резче его
черты, тем кажется оно
мягче и добродушнее.
Высокая, стройная блондинка, с тем редким цветом волос, который почему-то называется пепельным, но которому, собственно, нет названия по неуловимости его переливов, с
мягкими, нежными
чертами лица, которые не могут назваться правильными лишь потому, что к ним не применимо понятие о линиях с точки зрения человеческого искусства.
Алексей Андреевич, освоившись с полумраком комнаты, различил теперь вполне
черты лица своей домоправительницы. Ему показалось, что она на самом деле похудела, хотя это не уменьшало ее красоты, а
мягкий свет лампад, полуосвещая ее лицо с горевшим лихорадочным огнем, устремленными на графа глазами, придавал этой красоте нечто фантастическое, одеяло было наполовину откинуто и высокая грудь колыхалась под тонкою тканью рубашки.
Присутствие графа не отражалось на тоне гостей. Он не в первый раз чувствовал, по возвращении в Петербург, как мало у нас почета тем, кто уже не стоит более на прежней высоте. С этим он мирился и своим
мягким обращением и прежде ободрял каждого, кто являлся к нему с тайным трепетом. Эту
черту его натуры объясняли всегда лицемерием и привычкой носить маску.
Всегда ровный характером,
мягкий, обходительный, готовый на услугу, он был кумиром солдат и любимцем товарищей. Была, впрочем, одна странная
черта в его характере. Несмотря на обходительность и услужливость, он умел держать не только товарищей, но и начальство в почтительном отдалении, внушая им чувство уважения, препятствовавшее близкому сближению и в особенности тем отношениям, которые известны под метким прозвищем амикошонства.