Неточные совпадения
— Прочти, о тебе Долли пишет, — начала было Кити улыбаясь, но вдруг
остановилась, заметив переменившееся выражение лица
мужа.
В Петербурге, только что
остановился поезд и она вышла, первое лицо, обратившее ее внимание, было лицо
мужа.
— Но я повторяю: это совершившийся факт. Потом ты имела, скажем, несчастие полюбить не своего
мужа. Это несчастие; но это тоже совершившийся факт. И
муж твой признал и простил это. — Он
останавливался после каждой фразы, ожидая ее возражения, но она ничего не отвечала. — Это так. Теперь вопрос в том: можешь ли ты продолжать жить с своим
мужем? Желаешь ли ты этого? Желает ли он этого?
Услыхав шаги
мужа, она
остановилась, глядя на дверь и тщетно пытаясь придать своему лицу строгое и презрительное выражение.
Просидев дома целый день, она придумывала средства для свиданья с сыном и
остановилась на решении написать
мужу. Она уже сочиняла это письмо, когда ей принесли письмо Лидии Ивановны. Молчание графини смирило и покорило ее, но письмо, всё то, что она прочла между его строками, так раздражило ее, так ей возмутительна показалась эта злоба в сравнении с ее страстною законною нежностью к сыну, что она возмутилась против других и перестала обвинять себя.
— Да нет, я не могу его принять, и это ни к чему не… — Она вдруг
остановилась и взглянула вопросительно на
мужа (он не смотрел на нее). — Одним словом, я не хочу…
Елизавета Львовна стояла, скрестив руки на груди. Ее застывший взгляд
остановился на лице
мужа, как бы вспоминая что-то; Клим подумал, что лицо ее не печально, а только озабоченно и что хотя отец умирал тоже страшно, но как-то более естественно, более понятно.
Самгин чувствовал, что эта большеглазая девица не верит ему, испытывает его. Непонятно было ее отношение к сводному брату; слишком часто и тревожно
останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за
мужем с больным сердцем или склонным к неожиданным поступкам, так наблюдают за человеком, которого хотят, но не могут понять.
Она
остановилась, не найдя слов, которые могли бы выразить bonté того ее
мужа, по распоряжению которого секли людей, и тотчас же, улыбаясь, обратилась к входившей старой сморщенной старухе в лиловых бантах.
Ночью даже приснился ей сон такого рода, что сидит она под окном и видит: по улице едет карета, самая отличная, и
останавливается эта карета, и выходит из кареты пышная дама, и мужчина с дамой, и входят они к ней в комнату, и дама говорит: посмотрите, мамаша, как меня
муж наряжает! и дама эта — Верочка.
Мы
остановились у старостихи,
муж ее был на поле.
На мосту ей попались Пашка Горбатый, шустрый мальчик, и Илюшка Рачитель, — это были закадычные друзья. Они ходили вместе в школу, а потом бегали в лес, затевали разные игры и баловались. Огороды избенки Рачителя и горбатовской избы были рядом, что и связывало ребят: вышел Пашка в огород, а уж Илюшка сидит на прясле, или наоборот. Старая Ганна пристально посмотрела на будущего
мужа своей ненаглядной Федорки и даже
остановилась: проворный парнишка будет, ежели бы не семья ихняя.
— Вчерашнего числа (она от
мужа заимствовала этот несколько деловой способ выражения)… вчерашнего числа к нам в село прибежал ваш крестьянский мальчик — вот этакий крошечка!.. — и становая, при этом, показала своею рукою не более как на аршин от земли, — звать священника на крестины к брату и,
остановившись что-то такое перед нашим домом, разговаривает с мальчиками.
Разговор на несколько минут
остановился: по случаю только что выслушанной заупокойной обедни по
муже, Александра Григорьевна считала своею обязанностью быть несколько печальной.
Хоробиткина.
Муж мой, канцелярский чиновник Хоробиткин, имеющий счастье служить под высоким начальством вашего сиятельства, поступает со мной… (
Останавливается.)
— Да и теперь еще он там! Вчерася-тка, как тебя не было дома,
останавливался и кормил у нас ихний Антип Ильич, — вмешалась в разговор Парасковья, обращаясь более к
мужу.
— Господи, да уж не горим ли мы где-нибудь, отец Савелий! — воскликнула, в перепуге бросаясь в комнату
мужа, протопопица, но тотчас же на пороге
остановилась и поняла, в чем заключалась история.
У Воронцовых тоже не сейчас заснули. Когда гости ушли, Марья Васильевна подошла к
мужу и,
остановившись перед ним, строго сказала...
Он обыкновенно говорил протяжно, с ударением, так, как следует говорить
мужу, вершающему окончательно все вопросы; если какой-нибудь дерзновенный перебивал его, он
останавливался, ждал минуту-две и потом повторял снова с нажимом последнее слово, продолжая фразу точно в том духе и характере, в каком начал.
Видит
мужа.
Останавливается, вздрагивает, несколько секунд стоит неподвижно и смотрит. Хочет идти прочь, но повертывается и с улыбкой садится рядом с
мужем. Щекочет лицо ему стеблем травы. Суслов мычит.)
(В конце 3-го куплета
муж входит и облокачивается на фортепиано. Она, увидев,
останавливается.)
Немного погодя босые ноги хозяйки Герасима торопливо застучали по деревянному помосту галереи, и она вся впопыхах
остановилась перед
мужем.
— Вы узнали меня? Как я рада! как я… (Она
остановилась, слегка покраснела и выпрямилась.) Это очень приятная встреча, — продолжала она уже по-французски. — Позвольте познакомить вас с моим
мужем. Vаlеriеn, мсье Литвинов, un ami d'enfance; Валериан Владимирович Ратмиров, мой
муж.
Анна Петровна входит из сада и, увидев
мужа и Сашу,
останавливается как вкопанная.
— Позвольте, князь, — начала она громко и с достоинством, — вам отрекомендовать моего
мужа, Афанасия Матвеича. Он нарочно приехал из деревни, как только услышал, что вы
остановились в моем доме.
Его угнетала невозможность пропустить мимо себя эти часы уныния. Всё кругом было тягостно, ненужно: люди, их слова, рыжий конь, лоснившийся в лунном свете, как бронза, и эта чёрная, молча скорбевшая собака. Ему казалось, что тётка Ольга хвастается тем, как хорошо она жила с
мужем; мать, в углу двора, всхлипывала как-то распущенно, фальшиво, у отца
остановились глаза, одеревенело лицо, и всё было хуже, тягостнее, чем следовало быть.
На расплывшееся, красное лицо Натальи монах смотрел так же ласково, как на всё и на всех, но говорил с нею меньше, чем с другими, да и сама она постепенно разучивалась говорить, только дышала. Её отупевшие глаза
остановились, лишь изредка в их мутном взгляде вспыхивала тревога о здоровье
мужа, страх пред Мироном и любовная радость при виде толстенького, солидного Якова. С Тихоном монах был в чём-то не согласен, они ворчали друг на друга, и хотя не спорили, но оба ходили мимо друг друга, точно двое слепых.
Заговорив о долголетии крестьянина моей памяти,
останавливаюсь на семействе дебелой и красивой кормилицы сестры Анюты, приходившей в свободное от уроков время ко мне с ребенком в классную. Это бесспорно была весьма добродушная женщина; тем не менее ее выхоленная и массивная самоуверенность вызывали с моей стороны всякого рода выходки. Так, например, зная лично ее
мужа, Якова, я, обучая ее молитве Господней, натвердил вместо: «яко на небеси» — «Яков на небеси».
Несколько минут Сергей Петрович простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу, вышел из кабинета, прошел залу, лакейскую и очутился на крыльце, а вслед за тем, сев на извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему двери горничную, опрокинул стоявший немного не на месте стул и, войдя в свой кабинет, первоначально лег вниз лицом на диван, а потом встал и принялся писать записку к Варваре Александровне, которая начиналась следующим образом: «Я не позволю вам смеяться над собою, у меня есть документ — ваша записка, которою вы назначаете мне на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к вашему
мужу, если вы…» Здесь он
остановился, потому что в комнате появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
И Анна Сергеевна стала приезжать к нему в Москву. Раз в два-три месяца она уезжала из С. и говорила
мужу, что едет посоветоваться с профессором насчет своей женской болезни, — и
муж верил и не верил. Приехав в Москву, она
останавливалась в «Славянском базаре» и тотчас же посылала к Гурову человека в красной шапке. Гуров ходил к ней, и никто в Москве не знал об этом.
Степанида (усаживается у печки). А вот, девонька, видишь ты, какое дело-то вышло. Город-то наш на проезжей дороге; мещане мы. Живем-то хоть бедненько, а домишко-то у нас хоть куда. Вот и
останавливаются у нас купцы и баре, случается. Семья-то у нас небольшая была: я с
мужем да дочка Дашенька; хозяин-то у меня уж старенек.
Останавливался у нас проездом купец молодой, начал он Дашу-то уговаривать да улещать. Нам и невдомек такое дело. А в прошлом году, около святок, и сманил ее у нас.
Софья Егоровна. Он должен был это предвидеть. Я отдавалась ему, не спрашивая… Я знала, что я убиваю
мужа, но я ни перед чем для него не
остановилась. (Поднимается и подходит к Платонову.) Что вы сделали со мной? (Рыдает.)
Те же, Ступендьев и Миша. Ступендьев во время этого разговора подошел к самому графу. Миша
остановился у порога. Дарья Ивановна глядит на графа, на
мужа и с звонким хохотом бросается в кресла. Граф в смущении оглядывается и видит Ступендьева. Тот ему кланяется. Граф с досадой обращается к нему.
Судьба позволяет себе иногда едкие, ядовитые шутки! Не успели молодые выйти из церкви, как навстречу им несся нежелаемый и неожиданный сюрприз… Когда свадебный кортеж, пестрея на солнце сотнями цветов и оттенков, двигался от церкви к графскому дому, Оленька вдруг сделала шаг назад,
остановилась и так дернула своего
мужа за локоть, что тот покачнулся…
Через полтора часа я приехал снова. Навстречу мне вышел
муж, с странным лицом и воспаленными, красными глазами. Он
остановился в дверях залы, заложив руки сзади под пиджаком.
Карета и коляска вместе
остановились у станции. Из коляски вышли
муж больной женщины и доктор и подошли к карете.
Александре Ивановне стоило бы большого труда удержать
мужа от этой поездки, да может быть она в этом и вовсе не успела бы, если бы, к счастию ее, под тот день, когда генерал ожидал приезда Ворошилова, у ворот их усадьбы поздним вечером не
остановился извозчичий экипаж, из которого вышел совершенно незнакомый человек.
Любуясь ее движениями и голосом, я вдруг стал чувствовать удовольствие от того, что она не в ладах живет с
мужем. „Хорошо бы сойтись с ней!“ — мелькнуло у меня в мыслях, и эта безжалостная мысль
остановилась в моем мозгу, не покидала меня во всю дорогу и улыбалась мне всё шире и шире…
Первая пришла в себя Глафира: она сделала над собой усилие и со строгим лицом не плаксивой, но глубокой скорби прошла чрез толпу,
остановилась над самым трупом
мужа и, закрыв на минуту глаза рукой, бросилась на грудь мертвеца и… в ту же минуту в замешательстве отскочила и попятилась, не сводя взора с раскачавшихся рук мертвеца.
Его глаза затуманенным взглядом
остановились на фасаде дачи, построенной в виде терема, с петушками на острых крышах и башенкой, где он устроил себе кабинет. Ведь здесь они не живут, а скрываются. И дела его пошли бойко на утаенные деньги, и та, кого считают его женой, украдена им у законного
мужа.
Но что за мука! Надевши сюртук, доктор опять ложится. Нелли поднимает его и тащит в переднюю… В передней долгая, мучительная возня с калошами, шубой… Пропала шапка… Но вот, наконец, Нелли сидит в экипаже. Возле нее доктор. Теперь остается только проехать сорок верст, и у ее
мужа будет медицинская помощь. Над землей висит тьма: зги не видно… Дует холодный зимний ветер. Под колесами мерзлые кочки. Кучер то и дело
останавливается и раздумывает, какой дорогой ехать…
Появление
мужа сначала рассердило Станицыну, но она тотчас же сообразила, что это неспроста, и внутренне обрадовалась. Она даже не спросила его, где же он
остановился, почему не въехал к себе и не занял свою половину. Ему и прежде случалось жить в гостинице, а числиться в Петербурге или Париже.
— Мне нужно с вами посоветоваться, — сказала Надежда,
останавливаясь. — Если Кузьминки продадут, то Сергей Сергеич поедет служить, и тогда наша жизнь должна измениться совершенно. Я не поеду с сестрой, мы расстанемся, потому что я не хочу быть бременем для ее семьи. Надо работать. Я поступлю в Москве куда-нибудь, буду зарабатывать, помогать сестре и ее
мужу. Вы поможете мне советом — не правда ли?
Интересная парочка, вероятно,
муж и жена, не
останавливалась около великолепных памятников.
Он начал упрекать свою жену в том, что она натолкнула его на этот путь, который привел их к разрыву, он обвинял ее в холодности, в несправедливости, он даже не
остановился перед упреком в ее нравственной чистоте, будто бы отталкивающей
мужа.
Голова ее горела, когда карета
остановилась у подъезда здания, где
муж Лидии имел такую обширную казенную квартиру.
Графиня Белавина поймала этот взгляд и рассказала ему, задыхаясь и
останавливаясь от подступавших к ее горлу рыданий, всю свою жизнь со дня окончательного разрыва с
мужем.
Она еще не приехала, но в ее письмах, которые нашел Николай Герасимович в гостинице «Славянский базар», где
остановился и куда еще телеграммой с дороги в Тулу он просил ее адресовать письма, Маргарита Николаевна сообщала, что пристав Мардарьев положительно сживает ее со свету, требуя предъявления нового паспорта, и что два раза в квартиру являлся ее
муж, но был выпровожен Петром.
За что наказал
муж жену так жестоко? — этот вопрос, на который они, конечно, не получали ответа от взрослых, не раз возникал в их маленьких головках. С летами девочки стали обдумывать этот вопрос и решили, что жена согрешила против
мужа, нарушила клятву, данную перед алтарем, виделась без позволения с чужим мужчиною. На этом и
остановилось разрешение вопроса. Оно успокоило княжну Людмилу.
Никто не
останавливался над тем, чтт это за женщина и стоила ли она такого жертвоприношения. Все равно! И что это была за любовь — на чем она зиждилась? Все началось точно с детской, точно «в
мужа с женою играли», — потом расстались, и она, по своей малосодержательности, быть может, счастлива,
мужа ласкает и рождает детей, — а он хранит какой-то клочок и убивает себя за него… Это все равно! Он — то хорош, он всем интересен! О нем как-то легко и приятно плакать.