Ей нравилось сердить Галактиона, и эта игра увлекала ее. Очень красиво, когда настоящий
мужчина сердится, — так бы, кажется, в мелкие крошки расшиб, а только вот по закону этого не полагается. Раз, увлекшись этою игрой, Прасковья Ивановна даже испугалась.
Неточные совпадения
— Все
мужчины и женщины, идеалисты и материалисты, хотят любить, — закончила Варвара нетерпеливо и уже своими словами, поднялась и села, швырнув недокуренную папиросу на пол. — Это, друг мой, главное содержание всех эпох, как ты знаешь. И — не
сердись! — для этого я пожертвовала ребенком…
— Знаете, душечка, на что
сердится ваш муженек? — говорила Хина. — О, все эти
мужчины, как монеты, походят друг на друга… Я считала его идеальным
мужчиной, а оказывается совсем другое! Пока вы могли рассчитывать на богатое наследство, он ухаживал за вами, а как у вас не оказалось ничего, он и отвернул нос. Уж поверьте мне!
Женщины кончили игру раньше
мужчин, потому что Базунова начала выигрывать, а Смагина
рассердилась на это и закапризничала.
Юлия Филипповна (входит с террасы). Вот сколько я привела вам гостей! Но вы не
сердитесь — мы скоро уйдем. Здравствуйте, Ольга Алексеевна… А почему же не входят
мужчины? Варвара Михайловна, там Павел Сергеевич и Замыслов. Я позову их, можно?
Бодаев. Извините! Не об вас речь! Вы не
рассердитесь, пожалуйста! Но действительно у нас много дворянских имений вконец разорено бабами. Если
мужчина мотает, все-таки в его мотовстве какой-нибудь смысл есть; а бабьей глупости меры не положено. Нужно любовнику халат подарить, она хлеб продает не вовремя за бесценок; нужно любовнику ермолку с кисточкой, она лес продает, строевой, береженый, первому плуту.
— А, покойней… Ну, того
мужчину нельзя поздравить с большим уважением от женщины, если она какие-нибудь пошлости и малодушие его встречает равнодушно, — тут уж настоящее презрение, и не на словах только, а на самом деле; а когда
сердятся, так это еще ничего, — значит, любят и ценят! — проговорила Елена.
Бедонегова. Да что вы, как будто
сердитесь? Аль завидки берут? Вот и верь
мужчинам.
Больше я ничего не слышал, так как уснул. На другой день утром, когда мы подходили к Севастополю, была неприятная сырая погода. Покачивало. Шамохин сидел со мной в рубке, о чем-то думал и молчал.
Мужчины с поднятыми воротниками пальто и дамы с бледными, заспанными лицами, когда позвонили к чаю, стали спускаться вниз. Одна дама, молодая и очень красивая, та самая, которая в Волочиске
сердилась на таможенных чиновников, остановилась перед Шамохиным и сказала ему с выражением капризного, избалованного ребенка...
Антрыгина. Что вам оправдываться!
Мужчины всегда правы. Да я совсем и не за то
сержусь, за что вы думаете.
— Какие вы, все
мужчины, странные! И ничего вы не понимаете! Вот, когда женитесь, так сами же будете
сердиться, если жена ваша после венца придет к вам растрепкой. Я знаю, Петр Егорыч не нуждается, но все-таки неловко как-то с первого же раза себя не хозяйкой показать…
— Они
рассердившись, — засмеялся
мужчина. — Фу-ты, ну-ты, испугался! Даже поджилки трясутся. Вот что, господа почтенные! Шутки в сторону, разговаривать с вами мне не охотно… Потому как я желаю остаться тут с мамзелями один и желаю себе тут удовольствие доставить, то прошу не претикословить и выйти… Пожалуйте-с! Господин Белебухин, выходи к свиньям собачьим! Что рыло наморщил? Говорю, выходи, стало быть, и выходи! Живо у меня, а то, гляди, не ровен час, как бы в шею не влетело!
— Какое это такое слово нахал? — крикнул
мужчина с павлиньими перьями,
рассердившись, и стукнул кулаком по столу, так что на подносе запрыгали стаканы. — Кому ты говоришь? Ты думаешь, как я в маске, так ты можешь мне разные слова говорить? Перец ты этакий! Выходи, коли говорю! Директор банка, проваливай подобру-поздорову! Все уходите, чтоб ни одной шельмы тут не оставалось! Айда, к свиньям собачьим!