Человек древнего мира мог считать себя вправе пользоваться благами мира сего в ущерб другим людям, заставляя их страдать поколениями, потому что он верил, что люди рождаются разной породы, черной и белой кости, Яфетова и Хамова отродья. Величайшие
мудрецы мира, учители человечества Платон, Аристотель не только оправдывали существование рабов и доказывали законность этого, но даже три века тому назад люди, писавшие о воображаемом обществе будущего, утопии, не могли представить себе его без рабов.
Не один Христос, но все
мудрецы мира, и брамины, и буддисты, и таосисты, и мудрецы греческие, учили тому, что разумным людям надо не злом, а добром платить за зло. Но те люди, которые сами живут насилием, говорят, что этого нельзя, что от этого жизнь будет не лучше, а хуже. И они правы для себя, но не для насилуемых. В мирском отношении для них действительно будет хуже, но для всех будет лучше.
Мысли, собранные здесь, принадлежат самым разнообразным авторам, начиная с браминской, конфуцианской, буддийской письменности, и до евангелия, посланий и многих, многих как древних, так и новых мыслителей. Большинство этих мыслей, как при переводах, так и при переделке, подверглись такому изменению, что я нахожу неудобным подписывать их именами их авторов. Лучшие из этих неподписанных мыслей принадлежат не мне, а величайшим
мудрецам мира.
Неточные совпадения
— О, это справедливо, это совершенно справедливо! — прервал Чичиков. — Что все сокровища тогда в
мире! «Не имей денег, имей хороших людей для обращения», — сказал один
мудрец.
Неуместно вспомнился изломанный, разбитый
мир Иеронима Босха, маски Леонардо да Винчи, страшные рожи
мудрецов вокруг Христа на картине Дюрера.
Если бы возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера, что три эти вопроса страшного духа бесследно утрачены в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять в книги, и для этого собрать всех
мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов — и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того, в трех словах, в трех только фразах человеческих, всю будущую историю
мира и человечества, — то думаешь ли ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены тебе тогда могучим и умным духом в пустыне?
Какой-то из древних
мудрецов, разумеется, случайно, сказал умную вещь: «Любовь и голод владеют
миром».
— Да, всё это вечная правда, мы — сильнее смерти, мы, которые непрерывно дарим
миру мудрецов, поэтов и героев, мы, кто сеет в нем всё, чем он славен!
Специально о караванных конторах на Урале существует что-то вроде математической аксиомы: стоит только попасть поближе к каравану, и все блага сего грешного
мира повалятся на такого
мудреца.
Но все же передо мной в тяжелые минуты вставали глаза Изборского, глубокие, умные и детски-наивные… Да, он много думал не над одними специальными вопросами. Глаза
мудреца и ребенка… Но, если они могут так ясно смотреть на
мир, то это оттого, что он не «увидел» того, что я увидел. Увидеть значит не только отразить в уме известный зрительный образ и найти для него название. Это значит пустить его так, как я его пустил в свою душу…
Мирович(один). Несчастные, несчастные мы с нею существа!.. И что тут делать, как быть? Хорошо разным
мудрецам, удивлявшим
мир своим умом, силой воли, характера, решать великие вопросы… Там люди с их индивидуальностью — тьфу! Их переставляют, как шашки: пусть себе каждый из них летит и кувыркается, куда ему угодно. Нет, вот тут бы пришли они и рассудили, как разрубить этот маленький, житейский гордиев узел!
Вы с некоторых пор на
мир, как на Содом
Глядите, строгим
мудрецом!..
Одного
мудреца, говорившего о том, что душа бессмертна, спросили: «Ну, а как же, когда
мир кончится?» Он отвечал: «Для того, чтобы душа моя не умерла, не нужно
мира».
Главной помощью в борьбе этой служит человеку то, что он может соединяться с разумной деятельностью всех живших до него
мудрецов и святых людей
мира. Такое общение с мыслью прежде живших святых и мудрых людей есть молитва, то есть повторение тех слов, которыми люди эти выражали свое отношение к своей душе, к другим людям и к
миру и началу его.
Однако и такому к нему отношению решительно противится душа, и оно было бы актом не только неуважения к нашему
мудрецу, но и неразумения того вещего и нового, о чем он
миру поведал.
Едва ли чему иному поэты и
мудрецы всего
мира отдавали столько вдохновений, как воплям и стенаниям временности.
И если бы
мудрецы объяснили ему, что по небу движется не Гелиос, а «бездушно вращающийся шар», это не сделало бы для него
мир пустым.
В стихотворении своем «Боги Греции» Шиллер горько тоскует и печалуется о «красоте», ушедшей из
мира вместе с эллинами. «Тогда волшебный покров поэзии любовно обвивался еще вокруг истины, — говорит он, совсем в одно слово с Ницше. — Тогда только прекрасное было священным… Где теперь, как утверждают наши
мудрецы, лишь бездушно вращается огненный шар, — там в тихом величии правил тогда своей золотой колесницей Гелиос… Рабски служит теперь закону тяжести обезбоженная природа».
Французскому и английскому языку оставалось очень немного часов, потому что почти все вечернее время, после занятий с Альтанским классиками, я проводил у него, уносясь восторженными мечтаниями во времена давно минувшие, в
мир великих
мудрецов и доблестных героев.
Мудрецы всего
мира во все времена говорили, что богатство, деньги не дают счастья, это стало общим местом.
Античный греко-римский
мир выдвинул идеал
мудреца.
Идеал
мудреца, ведомый не только греко-римской античности, но и Востоку, Китаю, Индии, есть самый высокий образ в
мире дохристианском.
— Вот волос с головы мудрого волшебника Гая, — сказала она, бросая волос в урну. — Я взяла у него этот волос, пока он спал, чтобы отдать его королевскому дитяти. Благодаря этому волосу ребенок будет мудрым, как сам Гай. Ведь другого такого
мудреца, как Гай, не найдется в
мире, и каждый его волос — это клад мудрости.
В
мире не может быть нового откровения, не может быть эпохи, превышающей все достижения древней мудрости и древних
мудрецов.