Дела превыше всего. Том 1

Иван Сергеевич Кирсанов, 2023

На дворе 1192 год. Эра Спящих Богов подходит к концу. Полным ходом идет Эпоха Великих Переселений. Человечество изо дня в день покоряет новые, невиданные прежде территории. Но наши главные герои хотят покорить не расстояния, а само время! Обрести столь желаемое бессмертие, дабы снять груз оков бренного тела. Шесть ярких незабываемых персонажей. Шесть личностей. Кто же обгонит других в гонке с самой смертью? Делайте ваши ставки, господа.

Пролог. Шесть пешек и шесть ферзей

Глава 1. Холодный прием

Актика. Континент погребенный под слоем льда. Земли, запорошенные снегом. Мир вечной зимы. Ни одно живое существо надолго не задерживается здесь. Ибо возможности извлечь прибыль из столь суровых и отдаленных земель еще не посчастливилось отыскать никому. Да и зачем стремиться именно в эти заброшенные Богами дали? Ведь есть богатейшие недра Катии, с прекрасным жарким климатом, позволяющим снимать по два, а в лучшие времена и три — четыре урожая за год. Есть свободолюбивая Рания, где каждый путник может считать себя царем, а землю под ногами — собственным королевством, личными неприкосновенными владениями. Есть и Мизатопия — исконная Родина, многими позабытая, но все еще любимая заблудшей истосковавшейся душой. Есть и далекий таинственный Кот. Но Актика не нужна никому. Бесхозное захолустье. Холодное и абсолютно безжизненное.

Каким же терпением и отвагой должен обладать человек, дабы по доброй воле прибыть в мир пустоты, скуки и однообразия? А может главное — это цель? Жажда решительных перемен, что манит каждого незаурядного странника навстречу с безжалостным риском. Та самая судьба, что подстерегает нас на пути, в надежде выкинуть очередной причудливый трюк, и, возможно, даже изменить само течение жизни. Безумная мечта, что привела сюда и его. Незнакомца в черном меховом плаще.

Сегодня был прекрасный день. Никогда не стой на месте, если можешь идти вперед. А не смеешь идти — ползи. Но главное, делай все, на что хватает сил. Живи полной жизнью и дыши полной грудью. Сегодня был прекрасный день, чтобы жить. Менее суток потребовалось обычному с виду человеку, дабы преодолеть расстояние, равное десятку недель на юркой стремительной каравелле со знававшим местные воды капитаном и опытной трезвой командой. Правда, у всего есть своя цена. Платой за столь скорое путешествие служило сокращение количества дней на бренной земле. Одно перемещение — один год жизни. Цена невелика. Но и злоупотреблять, понапрасну не стоит. Если же сопоставить уплаченную дань с ожидаемой наградой, что заманила путника вглубь безбрежных снегов, то может показаться, что год жизни — это лишь крохотная капля по сравнению с необъятным морем скрывающихся за горизонтом бескрайних возможностей. Игра стоит свеч.

Путник был приятно удивлен, когда амулет, позволявший порядком сэкономить время, оказался настолько точен. Странник, в юности беспечно полагая, что век его будет длиться вечно, прибегал к услугам артефакта неоднократно, по поводу и без оного. Но став старше в летах, здраво оценив потери, молодой человек начал куда бережливее относиться к отмерянному Всевышним сроку и всячески старался свести сопутствующие потери к минимуму. Но частый опыт непременно дарует ценные знания. Как правило, после пользования чудной реликвией, до желанной точки прибытия приходилось добираться несколько дней, а при особо гиблом стечении событий — не менее недели. Но не на этот раз. Всего девять с половиной часов пути. Борьбы с нескончаемым бездорожьем. Хода по рыхлым сугробам. Сквозь ледяной, пронизывающий насквозь ветер. Но это только временные, заранее известные трудности. И вот, желанная цель уже остро ощущается за горизонтом. Лишь бы затея не оказалась чьей-то черствелой шуткой.

Черные, расшитые золотом, сапоги странника, несли только вперед. Все ближе и ближе. Вслед зову сердца. Спустя десяток минут, незнакомец остановился и оглядел окрестности. Он нутром чувствовал, — это то самое место. Но здесь не имелось чего-либо особо примечательного. Разве что, убогая лачуга, в которой мог найти кров, только отчаявшийся бедняк, да и тот смог бы уцелеть лишь при куда более покладистом климате. Каждому живому существу требуется пища. Да и в целом, признать хибару пригодной для проживания не поворачивался язык. Но выбора нет — это единственный, а значит, нужный объект. Откинув на спину запорошенный снегом капюшон, путник постучал в дверь.

Теперь вполне стало возможным разглядеть волевой подбородок и достаточно молодое суровое лицо, не обладающее особенно выдающимися отличительными чертами. Человек не был излишне красив. Но не был и страшен. Хотя и вполне мог выделиться из общих масс неким потусторонним темным шармом. Он способен вскружить голову не одной случайной красавице. Коротко остриженные черные волосы явно знавали пальцы знатного цирюльника, а также намекали на благородное происхождение их владельца. Говорят, что глаза — это зеркало души. Многим из вас сразу бы запомнился острый взгляд странника. В нем чувствовалась уверенность в собственных силах. Это был взгляд человека, всегда идущего до победного конца и не терпящего возражений со стороны. Один во льдах, пред крепко заколоченной изнутри хижиной. Он ждал ответа. Отпирать же никто, видимо, и не собирался.

Второй раз путник не просто постучал в дверь, а нанес удар с таким рвением, что, видно, совсем не прочь был снять старушку с петель. Обладая чутким слухом, даже супротив завывающему буйному ветру, он расслышал приближающиеся откуда-то снизу шаги. Лачуга явно не так проста, как могла показаться на первый взгляд. Под землей существует ход, в недрах которого и проживает предусмотрительный хозяин. Другой вопрос, — какой безумец осмелится на подобные причуды ради сомнительных услад капризов природы крайнего севера?

— Кого там опять черти несут, — раздался раздраженный чуть хриплый голос. — Осталось последнее местечко, будь ты хоть сам Ливий Правый во плоти, а назваться желанным гостем уже не смеешь. Время, как говориться, золото. А монетки те счет любят. Смотри не просчитайся сходу, если решил взяться за серьезное дельце. Отвечай, чьих будешь.

— Дед, ты знаешь, кто я. — молвил странник, чье лицо от холода начинало постепенно покрываться тонкой коркой льда.

— Не тяни, мальчик, имя говори, — не унимался старец. — А то, глядишь, так и прокукуешь всю ночь на морозе. Мы-то ждали так и еще подождем. Путь же чужеземцев к очагу, верно, неблизкий.

— Я — Влад из рода Редоран, запомни это, старик. Я тот, кто выполнит твою работу, — невзирая на едкие словесные уколы собеседника, путник сохранял абсолютное спокойствие. Он не вышел из себя, не сжал кулаки от ущемленной гордости. Он знал, зачем подпирает порог. Инстинкты давали сигнал. Его уже проверяют на прочность. На прочность силы воли.

— Пафоса много — дела мало, — ворчал голос. — Приглашение с собой, аль оставил в залог у трактирной девки в придорожной таверне? Они, издревле, на магические штучки ох как падки, только в ручонки дай.

— Открой и получишь свой пропуск, дед, — хладнокровно ответил Влад.

В двери сверху отворилось узенькое оконце.

— Сюда просовывай, — этот разговор явно начинал затягиваться. — А то, мало ли какие подозрительные личности с приходом темноты по округе рыщут. Еще, не ровен час, и ограбишь немощного старика.

Очевидно, даже на задворках цивилизаций доверие не дается даром. Путник молча скинул с правой руки тяжелую меховую перчатку и, недолго думая, вспорол подкладку. Меж кожей зверя и мехом, обнажился запечатанный сверток, по размерам столь малый, что и не углядеть находку ту вовсе, если не знать, где искать. Пергамент светился тусклым сиянием изнутри, но главное, — грел руку, и даже излучал тонкий изысканный запах, непередаваемый словом букет стойких насыщенных ароматов.

Точным движением пальцев странник метнул конверт в открытую щель.

— Да, это он. Он! — заторопился старик, отпирая замки. — Мой последний билетик. Как же я долго ждал тебя, блудный проказник. Как же неспешно выискивал ты стоящего владельца. Хоть и таковой выбор претит моему… Но я не стану перечить. Пусть и последний заблудший господин поучаствует, мне то что. Чем больше их, тем мне лучше… А ты, малой, что стоишь? Проходи быстрее пока дают добро.

Дверь, наконец, отворилась. Путь чист. Старец и Влад начали спуск в тайные апартаменты, скрытые под безжизненным льдом.

Прямая, как струна, лестница уводила все дальше от поверхности. Чем глубже спускался путник, тем теплей становился воздух. Холод и снег остались позади, и только свет лампы, что нес в трясущейся длани старик, тускло освещал голые стены сырого подземного тоннеля. Спустя добрый десяток минут непрекращающегося спуска, впереди показалась стальная дверь, за которой, без сомнений, и скрывалось истинное жилище седого хозяина. Долгая дорога прошла в гнетущей тиши. В воздухе чувствовалась недосказанность, незаконченность предыдущего разговора. В конце концов, пред самым входом, старик не выдержал и решился расставить все по своим местам. Резко обернувшись, он уставился в глаза страннику, поднеся лампу к чужому лицу так близко, насколько это было вообще возможно сделать, не опалив гостя обжигающим пламенем.

— Парень, ты мне сразу не понравился, — угрожающим тоном начал дед. — Слова из уст лишнего не вытянешь, а я таких не люблю. Человек должен говорить много. По теме ли, иль просто так. И сразу же ясно становиться, что за чучело перед тобой. Бедняк иль богач, умник иль дурак. А ты не такой. Скрытный и надменный. Как же дела вести с серым бесом? Доверять, делить с ним кров, кормить за казенный счет. И ради чего? Чтоб обнаружить в ответственный момент что и не стоит того гость? Что гость — бесхребетный слизняк? Пустое место?!

Влад загадочно улыбнулся. Посыл владетеля подземелья скрывает практичный смысл. Старик хочет четко знать, с кем имеет честь стоять по одну сторону баррикад. И в том есть его полное право. Не отводя в сторону взгляд, путник говорил медленно и решительно. Ответ должен раскрыть правду. Не больше и не меньше.

— Ты хочешь знать кто я? Я не бедняк и не богач. Я и не дурак. И не любитель праздной болтовни. Я предпочитаю красивую жизнь, но готов и замарать руки в случае крайней нужды. Я могу найти общий язык с каждым, кто преграждает дорогу. Пока у него есть деньги, власть, привилегии, я буду верным другом. Я буду делить с ним кров, есть за одним столом, верить и ожидать доверия в ответ. Я буду служить любому, кто праведно держит слово. Предательства с моей стороны ты не увидишь. Но я не буду терпеть обмана иль постоянных дурных насмешек, дед.

В воздухе повисла напряженная атмосфера. Два человека смотрели друг другу в самую душу.

Старец опустил взор первым.

— Извини, парень, не признал, — наконец вымолвил он добродушным тоном. — Не в ярких фразах узрел я истину, а прочитал в очах. Человек врет, а взгляд выдает его. Не без доли лукавства была эта речь, но, в целом, я тебе верю. Ты подходишь для дела.

Хозяин отпер дверь и пригласил гостя войти.

Идеальный круг. Форма, к которой стремится большинство современных зданий молодой ранийской культуры. Гордость архитекторов способных возвести таковую постройку, не знает меры. Любые углы и неровности, при этом, считаются некомпетентностью строителя, и лишь состоятельные семьи, или их счастливые наследники, способны позволить себе подобную роскошь. Но чтобы аналогичная постройка создавалась под землей, на глубине сотни метров. Нет, такого Влад представить прежде не мог. Зал, что открылся пытливой мысли, оказался напрочь лишен четких углов. Стены и полукруглый потолок не иначе как усеяны позолотой, в которую мягкой кистью художника вплетался вычурный белый орнамент. На ровном расстоянии друг от друга виднелись шесть округлых дверей, а по противоположным сторонам — еще две, одна из которых вела на поверхность, а вторая, по логике вещей, вглубь дома. На всяком боковом входе красовалась видная табличка с именованием владельца. Была там и комната путника."Влад из дома Редоран — личный посол Ее Величества принцессы Ситии Первой. Единственный наследник древней семьи. Пятый гость Нергала."

— Впечатляет? — не смог удержаться от нотки бахвальства прозорливый хозяин. — Любой каприз по безмолвным просьбам посетителей, комфорт и уют. Хотя и пребывание заплутавшего посла станется не долгим, а обеспечить необходимым есть прямая обязанность домовладельца.

— Что ж ты, старый пройдоха, столько тянул меня за язык, раз изначально ведал результат? — последовал резонный вопрос от новоприбывшего.

— Речь твоя открыла то, что хотел знать я, а остальное, мимолетный отголосок мудреной техники и знаний. Я очень стар, и опыта в проворных фокусах за долгую жизнь набрался немало. Воспринимай это как данность. Вы, молодое поколение, до сих пор слишком глупы, не способны принять и доли той силы, что готов предложить я. Каждый еще слишком слаб, а некоторые, — старик указал кривым пальцем на пятого гостя, — еще и чрезмерно большого мнения о собственной персоне. Но не будем торопить события. В конце концов, никто не в курсе будущего наперед. Даже я. Иначе существование бы стало сущей формальностью, нудной пыткой, а не испытанием на стойкость.

Старец тяжело вздохнул и продолжил.

— Что ж, располагайся. Чувствуй себя как дома. Хоть вещей, посмотрю, с собой взято не так уж и много, но знай, — в твоем углу я гарантирую их сохранность. Мой дом — моя крепость. А в моей крепости законы просты. Не воруй и не убивай. Острый меч держи в ножнах и не жди удара в спину, будь ты враг или друг. Все просто и понятно. Даю на отдых ночь и целый день, на третьи же сутки обсудим дело. Я — Нергал. Увидимся нескоро, — неожиданно закончил речь хозяин и плотно захлопнул за спиной дверь, ведущую в одну из боковых комнат.

"Наконец-то долгожданное одиночество, а то от некоторых личностей несет наигранностью за версту, — поймал себя на мысли Влад. — Настороженность хозяина — естественная реакция на столь позднего посетителя, но вот резкая смена поведения, бесконечная доброжелательность и искусственная открытость заставляют держаться настороже. Сказав столь много, дед, в то же время, не поведал ничего стоящего. Кто он? Откуда? В чем его выгода? В памяти остался лишь образ странного чудного старого повесы. Полное отсутствие конкретики. Только грубость и лесть. Черты в большинстве людей совершенно не сочетаемые".

Но гость должен чтить пожелания владельца. Раз тот оказывает гостеприимство, то и не воспользоваться им — грех. Быстрым уверенным шагом Влад проследовал в личные покои.

Небольшое овальное помещение в лучших традициях вышних кругов Рании. Разве что из мебели в наличии имелись одинокий, хотя и довольно вместительный, платяной шкаф, ладная одноместная кровать да пара скромных стульев. У стены красовался стенд для хранения всевозможных видов доспехов и оружия. Вещь престранная для всякого помещения гостевого толка. Обычно под хранилище военных принадлежностей отводилась отдельная кладовая, где хозяин и распоряжался вооружением, обеспечивая сохранность, а главное, оберегая постояльцев, друзей и прочих скитальцев, от особо ретивого собрата. Честь никогда не позволит взять что-либо себе, а вещи, что цены обычной не имеют, постояльцы, за отдельную плату, попросту оставляют на сохранение под тщательным контролем у особо доверенных лиц. Подобный же арсенал намекал на вполне определенное и очевидное толкование."Я, полноправный владелец жилища, знаю, что нахожусь в абсолютной безопасности от острых клинков. Вы же вправе творить любой беспредел. Закона здесь нет".

— Твои слова противоречат твоим же поступкам, старик, — лукаво отметил путник.

В комнате было тепло, и зимние одежды, ранее спасавшие от лютых морозов, более не требовались.

"Мой дом — моя крепость, — шепотом повторил терзавшую изнутри фразу Влад. — Что ж, выбора нет". Скинув на постель увесистый меховой плащ, он начал разбирать вещи. Демонстративно расхаживать средь чужих стен при мече, — значило нанести прямое оскорбление владельцу. Это бы расценивалось не иначе как угроза жизни и собственности. Хотя, в то же время, и ходить без ножа за пазухой считалось безмерной глупостью. Первым делом стоило избавиться от броского оружия. По обе стороны на поясе гостя виднелись две изящные рапиры, сзади же за ремень пристегнуто крепление необычного назначения. Рапиры тут же последовали в арсенал. Веревка же, прикрепленная к поясу, отправилась следом. Это было средство находчивых скалолазов. Трос, продетый через левую руку с поясной перевязью, заканчивающийся хитроумным крюком. При должном умении и сноровке, а главное, при усердной практике, с помощью данного приспособления ловкий обладатель легко мог оказываться в самых труднодоступных местах. Возможность хваткого сцепления позволяла взбираться на крыши зданий, или, быть может, в окна хорошеньких леди. На правой руке, под внушительным размерами рукавом, находилось то, что могло дать шанс на спасение в откровенно безвыходных ситуациях. Небольшой пусковой механизм, напоминающий по принципу работы устройство, подобное куцему арбалету, заполненному до отказа заряженными острыми дротиками. Стоит лишь нанести на кончик капельку яда, и жертва уже никогда не откроет веки, да и не узнает она о том, что послужило причиной внезапной преждевременной смерти. Снимать столь ценный агрегат не имело смысла, и Влад, по сложившемуся обыкновению, перезарядил механизм да прикрепил устройство обратно на запястье, на случай крайней нужды.

В скромном багаже странника, однако, нашлось пространство и для более легкого, элегантного одеяния. Золотой кожаный плащ, разбитый бледной молнией на две равные части, в сочетании с черным, как смоль камзолом, подчеркивали изящество и поджарую фигуру гостя. Туфли под тон основной композиции замыкали наряд.

Теперь, когда все основные формальности приличного тона были соблюдены, настал момент узнать, кто же, собственно, приехал навестить север помимо него. Прибыть последним, значило показать окружающим особую важность явления, но недостаток информации мог сыграть злую шутку со столь нерасторопным визитером. Знание — сила. Пришла пора наверстать упущенное время.

Тихо отворив дверь, путник проник в центральную комнату. В тот самый округлый коридор, где старик так тщательно знакомил посетителя с номинальными правилами поведения в подземных залах. Сразу же вспомнилась загадочная табличка, величавшая личные покои.

"Пятый гость Нергала. — задумался Влад. — Значит, есть еще четверо".

Перво-наперво странник приблизился к двери, за которой, при их внезапной разлуке, скрылся сам старец.

"Нергал, собственной персоной". Гласила подпись.

"Что ж, коротко и ясно, — усмехнулся путник. — И, как обычно, совершенно никакой новой информации о нашем радушном владельце".

Надписи на оставшихся неизведанных табличках оказались куда полезнее.

"Трогг Последний. Клан Тяжелые Топоры. Сила и честь. Четвертый гость".

Влад поднял бровь. Подобное заявление действительно говорило о многом. Удивительно, но уже около трех десятков лет, в каждой встречной таверне шуты да скоморохи наперебой тараторят о том, как беспробудное пьянство сгубило целый клан. Некогда великое и грозное, возвышающееся над соседями племя, стало сущим посмешищем в наши дни.

Южные земли Мизатопии всегда были неспокойны, в отличие от северных территорий. Что создавало яркий контраст на не столь обширном континенте. Северяне постоянно жили в ожидании угроз от неугомонных южных соседей, обитающих в куда менее благоприятных Ливарийских степях. Возводили крепости, охраняли границы. Набеги же случались лишь в тех редких случаях, когда в бесконечных клановых распрях находился вождь, способный"Силой и Честью"направить гнев буйных собратьев на более лакомую добычу, чем соседский скот или баба. Странно звучит, но постоянный страх и желание уберечь драгоценное имущество в целости и сохранности, существенно ускорили прогресс северных владений. Стремление изобрести еще более совершенные средства защиты, необходимость толковой обороны подконтрольных территорий, привели север к эпохе расцвета, а позже, и к Эре Великих Переселений, конец которой так до сих пор и не наступил.

Клан Тяжелых Топоров ведет славную историю от Трогга Первого. Именно этот мудрый, по меркам южных степей, вождь возглавил почти двести пятьдесят лет назад самый удачный набег на северян и… положил начало эре переселения народа. Северные люди, поборов суеверные опасения пред глубокой водой, отправились за лучшей участью в неизведанные дикие края, оставив низменную трусость на поруганной Родине. Кланы же, захватили значительную часть континента и объявили Трогга единственным вождем. Наградили честью, которой не удостаивался никто и никогда. Сын Трогга в день появления на свет получил за заслуги предка самый большой трофейный топор из найденных во время Великого Набега сокровищ. Наживы, добытой на территориях прежде подконтрольных северным людям. Следует упомянуть, что знатный трофей весил не менее тридцати шести килограмм и был предназначен не для военных действий, а исключительно для проведения церемониальных ритуалов. В день, когда сын впервые смог совладать с подарком, с диким ревом вознеся лезвие левой рукой к небесам, Трогг Первый велел отпрыску быть новым главой племен — Троггом Вторым. Так и повелось. Потомки Трогга стали зваться кланом Тяжелых Топоров.

Но каждое общество бессознательно стремиться к росту. Кланы, несмотря на изначальное варварство, не разорили захваченные селения, а прознали о существовании многих диковинных вещей. Прежде всего, сыграли роль дубовые кровати — место для сна. Подстилки же, на которых ранее коротали ночи южане, было решено, повсеместно предать огню. Со временем, племена, сами того не понимая, переняли, по большей части, быт ненавистных, но куда более цивилизованных соседей. Завязалась торговля. Но северяне не забыли былых обид. К тому же, они стали хитрее и умнее прежнего. Что поставлять врагу? Конечно, самое гнилое пойло что ты можешь сварить, худшую дурман-траву и особенно крепкий табак. В обмен, от племен, предприимчивые дельцы получали свежий провиант, и шкуры диких зверей. Выгода безостановочно капала в карман.

Больше всех от торговли имел клан Троггов. Больше пойла, больше табака. Постоянные пиры и беззаботное пьянство. Бесконечное веселье захлестнуло клан с головой. Каждый следующий правитель был слабее предыдущего. Дошло до того, что у действующего вождя родился первый внук, а его собственный первый сын до сих пор не мог поднять свой Тяжелый Топор. В малых кланах стал назревать бунт. Мало того что все больше росла с общин"подать на внешнюю торговлю", так еще и отдача становилась с каждым разом все менее значимой. Однажды, и без того хрупкому южному терпению настал конец и клан Тяжелых Топоров пал от рук собственных разбушевавшихся подданных. В живых не остался никто. Тяжелый Топор был утерян, а земли варваров вновь погрузились в смутные распри. Грызню за лучшие наделы, скот, долю с торговой выручки. Разрозненные северяне, проживающие вдоль протяженных границ известного мира, были вне себя от счастья. Басня о"пьяном Трогге"стала притчей во языцах. Гордостью нации. И позором племен.

— Видимо не все что несут в хмельном бреду загулявшие барды, следует принимать за чистую монету, — задумался Влад. — Быть не может чтобы Трогг Последний был сыном того самого, не сумевшего поднять топор пьяного слабака. Мог ли младенец остаться в живых? Видимо мог. Никто в здравом уме не взял бы такое прозвище по доброй воле. В имени больше нет чести. Только унижение и боль. Жить с подобной судьбой — мука, которой не пожелаешь и врагу. Встретиться с этим варваром будет как минимум познавательно.

Размытая подпись к следующей двери гласила:"Мастер Грез из Кота. Нет преград для свободного духа, помимо бренного тела. Гость третий".

Влад равнодушно пожал плечами. Эти вычурные фразы не сказали ему ничего. Разве что путь странствий владельца сих апартаментов однажды уткнулся в мифический и дальний континент, все тайны которого не известны до сих пор, да и вряд ли будут раскрыты когда-либо. На Кот стекаются люди самых разных мастей. От великих учителей до неучей. От мастеров до неудачников. Кто же этот человек — один из мудрецов мира сего иль балаганный шарлатан? Это только предстояло узнать в будущем.

"Локи из Бузины. Приют Красных Братьев. Из искры да вспыхнет пламя. Второй гость".

— И здесь не скрыться от вездесущих фанатиков, — брезгливо поморщился путник. — Куда не плюнь — попадешь в культ. Развелось как блох на подзаборной дворняге.

Влад с детства недолюбливал подобные сборища людей. Чаще всего культы представляли собой небольшие замкнутые сообщества с размытыми, часто абсолютно абсурдными, пониманиями о вере, чести и совести. Внушая за долгие годы свои представления о жизни, а, быть может, и просто преследуя низменные корыстные цели, Отец культа строил лишь ему одному ведомые порядки. Малейшие сомнения в истинности избранного идола во всяком из последователей жестоко подавлялись. Послушникам просто-напросто промывали мозги. По каждому существующему городу или селению постоянно ошивались проповедники всех ведомых и неведомых мастей, читая бесконечные замысловатые проповеди. Объясняя еретикам всю тщетность их низменного бытия, они лишь искали оправдания для личных внутренних демонов. Но всегда находились слепцы, иль страдальцы в безвыходном положении, без дома и без семьи. И каждый проповедник находил угодную паству.

Видно и Локи из Бузины был одной из заблудших душ. Само имя гостя говорило об его низком сельском происхождении. Какой-то крестьянин в поисках лучшей доли подался к Красным Братьям в поисках истины, и, видно, стал столь свято верить в насаждаемую настоятелем добродетель, что по приказанию верхов направил стопы сюда, в ледяной мир, нести веру на этот лишенный божественного проведения континент. В качестве же необычайного везения и выполнения, возложенных свыше обязанностей, культ заберет награду себе, а Локи… Локи получит новый сан, а, быть может, даже скромную отдельную келью. Красный Брат никогда и не посмеет узнать, что именно основатель приюта прибрал к жадным закромам.

— Сельский дурак возомнивший себя апостолом, не иначе, — сделал очевидный вывод Влад.

Последняя жилая комната и самая странная надпись из всех.

"Пирел, полководец Белой Розы. Крестоносец Его Величества Морха Верного. Первый гость Нергала".

— Полководец Белой Розы и без полка? — хрупкое ощущение безопасности как рукой сняло.

Белая Роза является крупнейшим государством современной истории. Эпоха Великих Переселений взяла бурный старт, когда существенная часть обескровленного северного населения, поневоле вынужденная стать покорителями бескрайних морских простор, подалась к диким берегам в поисках сладкой пищи, крепкой крыши и уверенности в завтрашнем дне. Только жестокое тоталитарное государство могло позволить себе подобную роскошь.

Около ста восьмидесяти пяти лет назад молодые независимые поселения северных людей ближайшего, и, в ту пору, единственно открытого, крупного континента — Катии, создали союз для обороны плодородных территорий. Защита требовалась не столько от чуждых внешних угроз, сколько друг от друга. Отсутствие правил и элементарных договоренностей приводили к повсеместному хаосу и бесчинствам. Всем же хотелось лишь одного — мира.

Белая Роза — символ процветания, дарованный первой катийской королеве, Пинии Хранительнице. Королева, избранная на собрании глав поселений, реальной власти не имела. Скорее, она являлась гарантом спокойствия и стабильности, олицетворяла собой надежду измученного народа на светлое будущее в новых малоисследованных краях. Белая Роза — колкий кустарник, привезенный с неспокойной Родины. По большей части оккупированной варварами, Мизатопии. Растение настолько хорошо прижилось на катийских почвах, что разрасталось из года в год с все большей силой и рвением. Такой судьбы желали себе и бывшие северяне. Цвести и пахнуть — не это ли мечта переселенца бегущего от страданий и боли?

По первоначальному соглашению все поселения имели равные права и полностью автономное управление. Но вот ведь незадача. Пиния, как и большинство потомков севера, по сложившемуся испокон веков обыкновению, предпочитала сугубо оседлый образ жизни и без лишней нужды редко выезжала в иные, удаленные от родного дома, селения. Проживая в наиболее удачном, с торговой точки зрения, месте, в городке Полинези, у внешних вод. В городе, где товары привычного обихода Мизатопии обменивали на чудные, ранее невиданные яства и прочие ценности из Катии. Катийская королева просто не видела смысла в постоянных разъездах, и, следовательно, все возможные пиры и важные собрания, проводились здесь. В обход изначально установленных соглашений, Полинези приобрел главенствующий статус. Центр обмена и государственных дел. Не прошло и двадцати лет как разросшийся город официально признали столицей, а прилегающие деревушки — частью единого государства. Полинези получил практически всю возможную в сложившихся условиях полноту власти естественным путем. Люди, богатые и мудрые, закрывали на сей факт глаза. История говорила о том, что выживает сильнейший. А господство берется сталью. Крови никто не хотел, а мирное формирование государственных институтов устраивало подавляющее большинство новоявленных граждан.

В тот же год Пиния родила сына-наследника. В возрасте двадцати четырех лет, он, Ливий Правый, решительно принял бразды правления из мягких женских рук. Ливий не желал мириться с чрезмерной автономностью провинций. Выступая на собраниях, он сладкими устами гнул жесткую линию. В его речах была правда. Беженцы с севера расселились широко: на огромных размером прибрежную область. Но они не могли похвастаться числом. А обнаруженные по соседству народности отнеслись к пришлым, излишне ретивым соседям, с настороженностью и прохладой, и явно готовились дать бесцеремонным захватчикам бой. Защита территориальной целостности и государственных интересов говорили об укреплении монархической власти — единственно возможном пути сохранения и развития страны.

"Построим миром, а не кнутом". — Призывал Ливий народ, лично странствуя по всем ведомым закоулкам юного государства. Мастер ораторского искусства и обладатель редкого дара убеждения, он пробил чистый путь спорным реформам. Власти жестокой и единоличной, такой, какой она и остается, по сей день. Без крови, лишь силой слов, государю, за долгие пятьдесят шесть лет плодотворного царствия, удалось уверить каждого в бесспорной правоте и стать родоначальником абсолютной монархии. Его внук, слепо следуя заветам предка, продолжал вести постоянные исследовательские экспедиции, основывая перспективные колонии в наиболее удачных или богатых полезными ископаемыми пределах.

Забывая лишь об одном. Всякий участок суши уже имел прежних хозяев. Диковинные, ранее невиданные расы, с древними культурой и бытом. Аборигены те не собирались, кому попало отдавать обжитые края. Но коварство, хитрость и безудержный прогресс вели поборников Белой Розы к покорению все новых вершин. Вымуштрованная регулярная армия несла праведный свет непокорным варварам. Тяжелой сталью она пробивалась к намеченным загодя целям. Дипломатия не имела смысла. Сплотившиеся варвары, частично оккупировавшие исконные земли, оставались, в те времена, совершенно недосягаемым по мощи противником. Местные же гуманоиды — это дешевый ресурс для пополнения армейских резервов. Освобождение Мизатопии звучало как гимн, но был ли в том практичный смысл? Да, — это"родовое гнездо"разбитого народа, его общая боль. Но Родина бедна на ресурсы, климат же катийского континента не в пример лучше, а природа богаче. Достаток еды и питья захваченных регионов заставлял все дальше и дальше откладывать сей освободительный поход ради более лакомых кусков злачной земли.

Когда же Белая Роза полностью сформировалась как современное государство, то оказалась хищным, тоталитарным обществом, где мнение владыки — закон, а лишний упрек холопа — первый признак неповиновения. Жить можно, если ты богат и знатен. Но когда за пазухой пара медяков, то и доля твоя становиться только в тягость.

После обнаружения третьего, южного континента, около шестидесяти лет назад, небольшая часть измученного населения, опять же, в поисках лучшей доли, бежала, ради свободы и независимости, в далекие жаркие края. Вследствие беглой разведки распахнувшего необъятные просторы материка, прозванного первооткрывателем Ранией, монарху доложили, что земля там слишком тепла и пустынна, растительность бедна, а ресурсы скудны. В то время как на великой Катии все еще полным-полно неверных племен и внутренних мятежников, не подчинявшихся реалиям единой власти. Морх Верный, действующий монарх, в свои молодые годы, рассудив здраво, отдал четкий приказ."Рания не является достойным внимания ориентиром. Нет ни выгоды, ни прибыли, ни иных интересов, — молвил правитель. — Беглецов оставить в покое. Мы — цивилизованное общество, а это часть общего народа. Они имеют право на самоопределение". Также, стоит отметить, что, хотя бывших граждан на ранийских песках катийцы действительно не трогали, дезертиров захваченных рас жалеть никто не собирался. Свободные патрули Белой Розы не раз наведывались в Ранию с локальными карательными экспедициями. Вырезали всех, кто, по их мнению, мог являться изменником Родины, кроме, разумеется, беглых соплеменников, коих банально презирали. Но подобные их действия быстро сошли на нет. Так и забыла Белая Роза об иных берегах. По крайней мере, на время. До полного завоевания и подчинения катийских территорий.

Пирел, в наши дни, был известен далеко за пределами Белых дворцовых стен. Человек благородной крови, воспитанный в славных традициях вельмож высшей полинезийской знати. Он лично входил в малый круг людей способных свободно нести независимое мнение монаршему слуху. Ежедневные тренировки и прекрасные учителя воспитали из мальчика талантливого воина, а природа, в придачу, предусмотрительно наградила юношу незаурядной внешностью. Пирел с раннего детства легко находил общий язык со всяким, кого считал достойным почтения собеседником, будь то командир или простой солдат. Любимый женщинами, он, тем не менее, ни разу не был замечен в чьих-либо покоях после полуночи. Хранил честь как свою, так, видимо, и окружавших его дам."Идеал кавалера. Сила и красота, власть и богатство", — вздыхали придворные леди, завидуя той единственной, каковой дарует пылкое сердце этот великолепный во всех отношениях мужчина. Выслужившись за череду крупномасштабных завоевательных походов от звания гвардейца до генерала, доблестный герой добился стольких высоких и разномастных наград, что однажды, в порыве щедрости, сам монарх даровал подающему надежды стратегу честь руководства королевским полком, вручив белый крест с имперской груди.

С тех пор удача освещала знамя Пирела в каждой завоевательной кампании. На каком бы фронте боевых действий не велась битва, и что бы ни предпринимал противник, полководец извечно выходил бесспорным победителем. Доходило до абсурда. Отступающая армия Белой Розы несла тяжкие потери в болотных топях против превосходящих числом сил врага. Приказ государя был прост:"Ящероголовые должны покориться любой ценой". Но имея преимущество в мобильности и знании тайных троп, местное население не оставляло шансов на успех войскам Его Величества. Отступая, служивые твердили лишь об одном:"Эх, был бы здесь Пирел". И, вот, когда полностью деморализованное войско уже собиралось с позором взять курс на близлежащую заставу, противник, внезапно, сдался на милость стальной короны. Удивлению командования не нашлось предела, когда один древний ящер пред казнью молвил на ломаном шипящем диалекте:"Руссссый ссссферррь с блетным крррисссстом расссбил тоттем прррреткоффф. Нннам шшшить большше нет сссссмысссссла."Все, от рядовых до генерала, поняли о ком идет речь. Только Пирел был способен на такое. И только у него имелся символ веры Его Величества, что сиял в ночи как луна на небе.

"Теперь ни шагу без шпаги, — твердо решил Влад. — Что-то понадобилось Белой Розе в хладном захолустье. Уж точно не награда безумного старика привела в Актику одного из самых прославленных тактиков истекающего столетия. Пирел, собственной персоной, пустился в столь изнуряющее странствие не из праздного любопытства. Государственные интересы? Здесь? Эта мысль настолько нелепа. Но ведь все может быть. Личные мотивы также не стоит сбрасывать со счетов. И главное. Войско, иль небольшой сплоченный отряд, что, возможно, притаился поблизости, представляли угрозу не только ему лично, но и запланированной давеча работе.

— Посади одну розу и получишь по осени десяток, — вспомнилась катийская мудрость.

"Крестоносцы без умысла по снегам не бродят", — твердил внутренний голос.

Скорым шагом путник вернулся в личные покои, плотно захлопнув дверь. Сняв одну из рапир с арсенала, он прикрепил гибкое орудие на пояс по левую руку. Пристегнув плащ также на левое плечо, странник получил наряд полностью соответствующий современному этикету, но, в то же время, скрывающий вооружение от посторонних глаз.

Вмиг стало на порядок спокойнее. Присев на спальное ложе, Влад собрался взвесить каждый грамм обретенных ранее сведений.

— Кампания подобралась пестрая, что и говорить: святоша, культист, невежда, да таинственный шарлатан.

Рассуждая, гость прилег на мягкую удобную кровать.

— Еще никогда, за бурную насыщенную молодость, не встречал я группу людей более неподходящую для совместных действий. У Нергала наглядные проблемы с дальновидностью решений. Иль просто прескверное чувство юмора.

Веки словно налились свинцом. Глаза закрывались без видимых на то причин. Дорога, хоть и не долгая, но определенно изматывающая, ясно давала о себе знать. Путь во льдах истощил внутренние резервы странника больше, чем он о том представлял. Минут через пять путник полностью погрузился в крепкий сон, оставив накопившиеся переживания и тревоги на следующий день.

Утро даст новые силы и трезвый взгляд. Но наступит оно нескоро.

Глава 2. Перерождение

Вещий знакомый сон виделся путнику. Словно юность, кадр за кадром, пролетала мимо. Все события, кои Влад считал наиболее выдающимися или важными для самого себя, будто проплывали пред молчаливым взором одно за другим. Радостные и горькие, приятные и мерзкие, — они являлись частью единой общей картины под названием молодость. Причудливый узор сплетения чувств и эмоций. Воспоминания захлестнули странника, и он с головой погрузился в собственное темное прошлое.

* * *

Скромный, но вполне уютный дом, ничем особо не выделяющийся средь других добротных городских строений северной части Мизатопии так стремящихся проткнуть острым пиком нависающие угрюмые облака. Не богатый, но и не бедствующий. В жилище — две комнаты: центральная, выполняющая роль кухни и приема, званных и прочих визитеров, да спальная, в которой коротал ночь маленький мальчик лет десяти отроду. В спальной — две узкие кровати, значит и в доме двое жителей. В комнату проникли первые лучи солнца, мальчик открыл глаза и нехотя потянулся спросонок. Читатель, узрев представленную картину лично, без сомнений, узнал бы в ребенке маленького Влада. Его внешность угадывалась с ранних лет. Черные, коротко подстриженные волосы, волевой подбородок, худощавое сложение да темные глаза, — каждая отличительная черта присутствовала в образе, как мальчика, так и взрослого человека.

Еще сонный, он встал и побрел на кухню, дабы умыться и проснуться окончательно. В центральной комнате Владу встретился рослый мужчина средних лет, занимающийся приготовлением завтрака.

— Пап, ты ведь опять в дозор собрался? — с упреком заметил мальчик. — Возвращайся хоть побыстрее.

С самого детства Влад отличался особой внимательностью к деталям: копье у порога и приготовленное обмундирование могли свидетельствовать лишь об одном.

Мужчина обернулся. На его лице читалась легкая виноватая улыбка.

— Служба есть служба, сынок, — молвил он. — Сохранять границы в покое — мой прямой долг.

— Но ведь сегодня день смерти мамы! — Влад в сердцах рассерженно топнул ногой. — Как ты смеешь бессовестно взять и уйти!

— Начальство не оставляет выбора, — пожал плечами отец. — Мы обязательно вспомним ее добрым словом, как только я вернусь. Не волнуйся, уже через пару дней патрульная смена отдаст концы.

Мальчик с угрюмым выражением лица сел за стол и стал покорно ждать положенную порцию утренней похлебки.

То был последний день, когда Влад видел отца живым.

Спустя четверо суток в дом постучался служивый человек. Открыв дверь мальчик сразу почувствовал что-то неладное. Посыльный молчал и постоянно пытался отвести взгляд в сторону. Затем, собравшись с мыслями, он быстро отчеканил загодя отработанную фразу:

— Вам письмо от гарнизона.

— Отца сейчас нет, но я ему обязательно передам, — пообещал Влад.

— Нет, как бы это сказать, — замялся служивый. — Это вам лично в руки, вот.

Закрыв дверь, мальчик развернул конверт и побледнел.

Веселье, с тех пор, покинуло его сердце на долгие годы.

* * *

Поместье необъятных размеров, окруженное стенами, уходящими ввысь на целых три, а то и четыре метра. Два этажа и десяток комнат. Мальчик не мог поверить случившемуся — теперь это пристанище и для него. У порога стоял господин во всем черном. Приветливо улыбаясь, он махал со ступенек рукой приглашая войти.

Единственным родственником Влада, после кончины родителя, оставался дядя Крюгер, о котором при жизни отец и упоминать-то не желал. А сын особо и не спрашивал. Влад только знал, что серьезных конфликтов у папы с братом не имелось, но недолюбливали они друг друга с самого детства.

— Проходи, проходи, — торопливо озирая округу, разразился речью дядя. — Осмотрись вокруг. Надеюсь, мы быстро сдружимся. Возможно ты уже наслышан обо мне, от множества снующих поблизости, гнусных сплетен и лжи, но не верь всему что говорят. Я ведь столько прожил один не, оттого что люди ко мне не тянутся, напротив, смазливые девицы постоянно зарятся на скопленный в здешних залах достаток. Да и завистливые слуги ничем не отличаются от них. Каждый хочет урвать кусок пирога да пожирнее, и оттого, мне глубоко противны посторонние дармоеды. Но с тобой совсем другая история. Ты из рода Редоран, а это древняя благородная фамилия! Племянника в беде я не брошу, как-никак, а родная кровь. Справедливый наследник несметных накоплений. Годы, знаешь ли, уже не те, пора задумываться и о таких приземленных вещах. Просто подумай, как же удачно для всех сложилось, что твой отец… Ну, не будем о грустном. Лучше располагайся поудобнее и наслаждайся нажитой роскошью на равных.

Влад ничего не слыхал о Крюгере от иных лиц, но прозрачный намек родственника взял на заметку. Зайдя внутрь, мальчик первым делом внимательно изучил жилище. Парадная комната оказалась настолько громадных размеров, что голова шла кругом. Готический стиль. Мрачные, покрытые тонким слоем пыли, узоры на стенах и потолке. Повсюду, в совершенно хаотичном порядке, виднелись предметы современного искусства вперемешку с различным старинным хламом. Вдоль стен развешаны, также, не поддаваясь логике, всевозможные картины, от дорогих и достойных внимания истинных ценителей живописи до небрежно размалеванных холстов. В конце прихожей расположилась сдвоенная полукруглая лестница, ведущая, по всей видимости, на следующий этаж.

— И все это теперь твое! — не смог удержаться дядя. — Может мое призвание всеобщим уважением и не пользуется, но прибыль приносит изрядную. Ростовщичество крайне полезно для кармана, знаешь ли, — дядя похлопал рукой по плотно набитому кошельку.

— А ежели вещью, попавшею в оборот заинтересуюсь лично, так всегда можно сделать выкуп невозможным. — Крюгер лукаво подмигнул потенциальному ученику. — Долг, честь. Так модно талдычить о всякой угодной верхам чепухе на каждом углу. Вот, например, братец, царствие ему небесное, угробил отмерянный срок на какую-то глупость. Прозябал в нищете, да в ней же и помер. А я ему сто раз предлагал создать общее дело. У нас единая фамилия, а это многое значит! Родня должна держаться рядом. Доверять же кому попало, не следует. И тебе, кстати, не советую. Воспитаю как сына. Будешь лучше меня! В детстве я часто мечтал о власти настоящей, но добился лишь крепкого торгового положения. Теперь вся надежда на подрастающую поросль. Я скуплю всех солидных учителей, как по ученым, так и по боевым наукам. Покажи что ты из дома Редоран, потомок властного рода! А там, глядишь, и ко двору приставлю, не зря ж в столице живем…

Дядя Крюгер строил великие планы. Строил все выше и выше из воздуха башни. А мальчик внимательно слушал.

"Его дом — его правила. Нарушать чужие уставы глупо, да и невежливо", — так учил отец.

Сама судьба дала Владу шанс выбиться в люди, хотя он еще и не понимал этого. Может ли человек без совести дать достойное воспитание? Сможет ли купить неокрепший ум дорогими подарками да притягательными обещаниями. Сдержит ли данное в пылу резвых эмоций слово? Все это вопросы без ответа. А ответом на них станет сама жизнь.

* * *

Земли Мизатопии, что южным варварам стались не по зубам, входили в единое государство Раннего Лотоса. Именно стольный град остановил буйных захватчиков плотными стенами, благодаря удачному географическому расположению в ущелье меж двух степенных горных хребтов. Иных путей в северную часть континента кроме заранее укрепленного узкого перешейка просто-напросто не существовало. Разве что с моря, но его необъятных глубин издавна страшилось все Человечество. Столь уникальный, со стратегической точки зрения, проход приметили еще в древние годы и основали в его окрестностях скромное, но крайне многообещающее поселение, с рождения получившее гордое наименование — Риндия. Во время перехода из южных провинций в северные территории исконно взималась фиксированная дарственная подать, что быстро привело подрастающий город к экономическому процветанию. А в результате, и к господствующему положению в среде северян, всецело помешанных на торговле и достатке. Для сохранения стабильного потока податей с хватких купцов всевозможных мастей и были возведены Великие Стены Ринди. Колоссальные траты налоговых подношений прикрывались невинным предлогом защиты поселения от маловероятных крупномасштабных внешних угроз с юга. Когда же варвары в действительности не оставили камня на камне на просторах южнее Внешних Риндийских Врат, сами того не ожидая, излишне скупые властители стольной казны оказались в одночасье предусмотрительными спасителями и вечными героями для благодарного народа. Южане банально не нашли способа преодолеть на совесть сложенные укрепления. Осада длилась десяток месяцев, но потери со стороны северян исчислялись единицами, а провиант, оружие и боеприпасы нескончаемым караваном поставлялись с сохранившихся подконтрольных территорий. От, так называемой, «осады» жители столицы не испытывали особенных неудобств, кроме, разве что, слегка возросших налогов и наплыва прорвы беженцев.

Венценосные власти, не желавшие вечно кормить лишние рты, резко сменили приоритеты косных политических пристрастий и взялись яро пропагандировать морское ремесло как наиболее перспективное и дальновидное направление. Безработных скопилось — пруд пруди, а романтика дальних странствий хоть и не шибко прельщала привыкших к оседлости северян, но на что только не пойдешь ради лучшей доли? Тем более, государство всячески поддерживало мореходов, разумно полагая, что сколь бы не пахла, сея затея авантюрой, но при удачном стечении обстоятельств набить карман удастся изрядно, так еще и пристроить невольных страдальцев к делу — всегда хорошо. Первая же крупномасштабная экспедиция обернулась грандиозным успехом. Открытием континента, от бескрайних простор которого, захватывало дух. Катия — так провозгласил величать капитан флагманского судна земли юной надежды. Вдохновленный морскими победами обездоленный люд ринулся покорять дикие экзотические берега.

Стоит отметить, что в Риндии помимо Великих Стен имелось еще два ряда защитных укреплений. Внешние Стены, ограждавшие непосредственно сам город от прилегающих к столице территорий, да Внутренние — гордость архитекторов и строителей Риндийского Дворца Знати.

Именно здесь, в эту самую минуту, за последним оплотом обороны высоко привилегированных элит, и находились юноша пятнадцати лет да его дядя Крюгер, знаменитый на всю округу скряга и плут.

Внутренняя территория королевского дворца представляла собой роскошный сад, где повсюду, даже на протоптанных витиеватых тропинках, росла зеленая трава, а диковинные растения цвели и пахли в самых невообразимых друг с другом сочетаниях. Видно садовники холят и лелеют хрупкое творение, искренне веря, что красота — это не пустой звук. Сам же дворец больше напоминал каменную крепость, сложенную подобно многоярусной пирамиде, где каждый следующий этаж меньше и величественнее предыдущего. Верхним ярусом, подпирая грозное небо, сие строение служило однозначным посылом верным подданным: это центр мира и процветания горделивой страны. Именно под взором небес, на высоте десятков метров, вершатся судьбы, принимаются законы и устанавливается истина. Ни один другой город не смел претендовать на главенствующее положение, не превзойдя могуществом столь выдающийся шедевр архитектурного искусства. Так считал каждый северянин.

Дядя, будучи по долгу избранной профессии превосходным оценщиком, не раз размышлял вслух над приблизительной стоимостью обслуживания сего монументального колосса. Существование должно нести практическую выгоду, а владение — непосредственную окупаемость проекта. Прикоснувшись к небесному своду, хитрые риндийские мыслители приобрели гарантию неоспоримого повиновения окружающих. Что ж, вполне честная и справедливая сделка.

— Знай же, мой бдительный воспитанник, все на свете покупается и продается. Как земли, так и конкретные люди, — подвел ростовщик циничный итог. — Надеюсь, сегодня ты сможешь в том убедиться наглядно, если, конечно, не вздумаешь лезть на рожон пред цепким учителем. Стань тенью и учись на примере мастеров.

Вальяжной походкой Крюгер приближался к парадному входу во дворец. Юноша не отставал от родственника и на шаг.

— Кто вы такие? С какой целью? — рявкнул стражник королевских врат.

— А то ты не знаешь меня, Ведал, — шутливо погрозил Крюгер охраннику пальцем. — Не ты ли, дня этак три назад, карточный долг умолял простить. Что ж, сегодня я готов поддаться гласу милосердия. А теперь живо освободи дорогу и более под ногами не мешайся.

— Так это ж центральные ворота, — опешил караульный. — Ты проси, конечно, что хочешь, но тут предательством государя попахивает, а я на такое пойтить не могу. Да и пост выслуженный терять, как-то, не хочется.

— Какой же ты глупец, Ведал, — не унимался Крюгер. — Серьезно считаешь, что я с мальчонкой тут государственный переворот иль покушение, какое, планирую? Прикрой глаза да сбрось подозрения в отхожую яму. Возникли срочные частные интересы, которые скудного сторожевого ума не касаются, да и Родине, уж точно, не навредят.

— Страна-то, и правда, переживет, а вот какого-нибудь подслеповатого служивого могут и отстранить от праздной службы, — уперто гнул охранник прежнюю линию.

— Сейчас вокруг не души, а вот выйдет, кто поглазеть на свет Божий и плакали последние накопления одного чрезмерно азартного неудачника. Долг платежом красен. Так пускаешь или нет? — пошел напрямик дядя.

— Куда уж я денусь. — сдался Ведал. — Проходи, вымогатель. Только давай, того, резво дела эти заканчивай и бегом марш отсюдова.

— Да уж, чем быстрее, тем лучше, — подмигнул ростовщик на прощанье бывшему должнику. — А мне-то как не терпится разобраться с проблемой.

Теперь путь свободен. Крюгер и без лишних наставлений не желал задерживаться понапрасну. Он передвигался в лабиринте путанных дворцовых коридоров, словно шел по следу желанной добычи, скрыться коей уже не представлялось возможным. Минуя череду этажей с реакцией опытной поисковой гончей, охотник добрался до жертвы, которую и искал.

"Советник Стирвин Гобсли, уполномоченный Его Величеством по вопросам найма", — гласила у входа аляповатая вывеска.

Раздался стук в дверь.

— Можете войти, — прозвучал изнутри сдавленный голос.

— Гобсли, мой старый приятель, — с порога завел речь Крюгер. — Что-то не видно тебя в городе последнее время. Я уж и в большинстве достойных внимания кабаков выдохся спрашивать, и в мотеле"Сонная дева"про Стирвина неделями не слыхать. А ведь раньше из злачных заведений известного кутилу и силком было не вытянуть. Не захворал ли ты, друг, часом?

В просторной, со вкусом обставленной комнате, за дубовым столом, в окружении пухлых стопок бумаг, восседал важный советник. Упитанное лицо собеседника выражало удивление и крайнее беспокойство.

— Кхм. Вот, что-то горло побаливает, — неуверенно выдавил из себя Гобсли. — Да и вообще, кругом дела да сроки. Здесь работа мертвым грузом не застывает. Верчусь не покладая рук на благо государя и Отчизны.

— Раз сам ты упомянул об столь усердной службе, то должен быть в курсе и про текущие вакансии при дворе. А то, знаешь ли, один, очень уважаемый и, бесспорно, честный на язык господин обещал"сделать все, что в его силах, но выдать моему парню пропуск в высшее общество". А реального подтверждения действием до сих пор нет и нет.

Стирвин нервно сглотнул и ответил, как смог, деликатнее.

— Так я давно проявил особое рвение. Обсудил со знакомыми влиятельными людьми. Но что ж поделать, времена настали тяжелые. Многие отроки дворцовых мужей нуждаются в теплых постах, а свободных углов и на них самих не хватает. Казначей у нас нынче строгий — лишних ртов не любит. Но вы, мистер Крюгер, обождите немного и местечко, рано или поздно, объявится. Я надеюсь, по крайней мере. И любые возможные усилия приложу, какие смогу.

Больше всего в жизни дядя не терпел одного — отказа.

Подступив вплотную к столу советника, он медленно, вкрадчиво произнес:

— Ты, все-таки, осмотри внимательнее затейные бумаги, быть может, и найдется пристойная должность, что нас устроит. Видишь ли, совершенно случайно по направлению к дворцу, проведал я желчный слух о крупном человеке, заведшем распутную девку на стороне. Рыжую бестию в постели."Сонная дева"не раз являлась прибежищем их страстных утех в часы для большинства подневольных тружеников короны рабочие. И вот же оказия. Однажды, в состоянии далеком от трезвости, сей господин в журнале посетителей мотеля расписался истинным именем. Поступок недальновидный, что и говорить. Но беда не приходит одна. Буквально несколько дней назад, журнал учета посетителей"Сонной девы"исчез. А через несколько часов, супруга советника Его Величества по вопросам найма, может обнаружить сею пропажу, если непосредственный виновник сплетен срочно не предпримет экстренных мер.

Стирвин Гобсли, и прежде не отличавшийся особой храбростью, натурально остолбенел от услышанного.

— Я… Я только что вспомнил, — вдруг затараторил он. — Есть же, есть место!

Советник взялся шустро перебирать ценные хлипкие свитки. Ворох важных государственных документов в спешке обрушился на пол, иные оказались отправлены в совершенно не предназначенный для того раздел, но сейчас это волновало Гобсли меньше всего.

— Не то. Опять не то, — бормотал растерянный служащий себе под нос. — А! Вот же оно.

Он схватил какой-то невзрачный лист и лихорадочно пробежал глазами. А после: разорвал бумагу в мелкие клочья.

— Есть одна вакансия в посыльных, — неуверенно начал Стирвин. — Работа не слишком почетная, но крайне перспективная. Как-никак депеши государственной важности переносить. Это, кому попало, не доверяют. Здесь особый отбор кандидатов требуется, да и карьера возможная имеется. Вас, надеюсь, это устроит, потому что иначе я действительно ничем не смогу помочь.

Белый как полотно Гобсли мучительно ожидал реакции собеседника, словно от этого зависела его жизнь.

Крюгер благосклонно улыбнулся.

— Что ж ты сразу-то не разул глаза. Должность и правда, достойная. По крайней мере, в умелых руках. Но это уж оставь на меня. А теперь, будь спокоен. Забыл упомянуть, журнал"Сонной девы"не сгинул с лица земли, а оказался предан огню. Правда, подтверждение сей прискорбной утраты бессменная хозяйка заведения обнаружила только спустя неделю после роковой пропажи, и вы, господин советник, при желании, сможете лицезреть это знаменательное событие в первых рядах.

Дядя развернулся и проследовал к выходу. Но обернувшись у порога, мрачным тоном проговорил:

— Крюгер, в отличие от блудливых пройдох, твердо держит данное слово.

После чего он лукаво подмигнул податливому собеседнику и удалился прочь.

За целое утро Влад не смел, проронить и звука. Но именно тогда дядя стал для него подлинным носителем чести. Он делает то, что должен. В точности исполняя обещанное. С его позицией считаются окружающие, и Крюгер беспрекословно следует установленным правилам игры. Мир не идеален. Не идеальны и люди. Характер не менее важен в человеке, чем моральные принципы. Несгибаемая натура способна обрести желаемое, минуя жестокие преграды. Разве не это путь к достойной жизни?

* * *

Поздним вечером Влад возвращался в поместье весьма довольный собой. Все шло как по маслу. К юным восемнадцати годам он изрядно продвинулся вверх по карьерным ступеням дворца Его Величества Гария Второго, и, что немаловажно, во многом благодаря личным заслугам, а не навязчивой помощи родственника. Конечно, Крюгер пристально следил за каждым шагом неокрепшего протеже. Учил правильному поведению с нужными людьми: излишне не перечить, но и не казаться слабаком.

"Заслужи уважение в обществе, — постоянно твердил дядя. — Пусть твое мнение имеет и вес, и практичное значение. Думай что говоришь. Выгоднее изречь мало, но донести сказанным многое".

Молодого посыльного поначалу не замечали. Он был одним из многих, но не таким как все. Выполняя поручения с идеальной точностью и внимательностью к деталям, Влад быстро приобрел репутацию пунктуального, заслуживающего особого доверия, человека. Работника, способного исполнять не только рутинные обязанности, но и быть причастным к куда более деликатным, сокровенным распоряжениям влиятельных лиц. В трудную минуту можно положиться именно на его стальное плечо. Для некоторых представителей узких кругов сильных мира сего он стал тем самым доверенным лицом, которое способно сохранить в тайне самый нелицеприятный секрет, при этом, не задавая знатному господину лишних неудобных вопросов. Дворцовые угодники, обычно предусмотрительные и циничные, чтят молчаливых друзей и готовы платить услугой за услугу, ради своего же блага. В результате, с обретением ценных могущественных союзников, юноша негласно занял привилегированное положение среди прочих многочисленных конкурентов. Уже после двух лет государственной службы Влад был назначен дворцовым гонцом. Год от года, с ростом доверия к подающей львиные надежды персоне, возрастала и ответственность. И вот, сегодня, наконец, настал тот долгожданный день, когда он выполнил первое в жизни распоряжение Его Величества Гария Второго. Сам факт сего судьбоносного события означал негласное повышение статуса и прочил завидную карьеру. Не зря, после завершенной, с соблюдениями всех дворцовых приличий, передачи секретных королевских документов, один из высокопоставленных государственных вельмож снизошел до похвалы к перспективному гонцу:

— Далеко пойдешь, парень. Король никогда не забывает людей, что попадаются ему на глаза.

На столицу опустилась ночь, и лишь отблеск полных лун освещал юноше путь. Вдали показались врата дядюшкиного поместья. Острый слух, коим обладал Влад с рождения, уловил в темноте далекий, едва различимый шорох, исходивший с окрестностей родимых владений. Потомок рода Редоран многозначительно ухмыльнулся. Видно дядя, так любивший держать под контролем даже незначительные мелочи, снова дожидался запоздалого приемника у распахнутой парадной двери. Но стоит ли волноваться о столь взрослом наследнике, который давно уже и сам может дать седеющему защитнику фору?

— На этот раз не отвертишься! — возвестил наперед молодой человек. — Я тебя слышу! Знай же, что излишним вниманием к моей персоне добиться ранних визитов не удастся, а вот подхватить простуду можно запросто!

После столь зычного заявления посторонние звуки заметно поутихли.

Вдруг, из ворот навстречу юноше выскочило четыре лица, закутанных в черные как смоль мантии. Одна из темных фигур, первой приметив Влада, недолго думая, метнула в его сторону скорое лезвие. К счастью, бросок оказался не точен, и смертоносное послание разминулось в полметра с намеченной мишенью. Трое других молча выхватили кортики и сообща взялись окружать излишне громогласную цель.

Все случилось за доли секунды. Только отточенные до автоматизма приемы и рефлексы могли дать Владу шанс на спасение. Выхватив из ножен две тонкие, словно иглы, рапиры, он ринулся в бой, стремясь перехватить ускользающую инициативу. Пользуясь преимуществом длины орудия, ловкий боец, в молниеносном рывке, проткнул горло первому, оказавшемуся в опасной близости злодею. Немое удивление отразилось в глазах врага. Схватившись за шею, тот пытался вдохнуть в легкие толику воздуха, но лишь алая кровь полилась струей из открытого рта. Моментально вынув острие из горла жертвы, Влад, быстро сокращая дистанцию, бросился к паре неприятелей, находящихся друг от друга на расстоянии вытянутого клинка. Столь внезапный напор ошеломил и деморализовал нападающих. С разгону, левой рукой, опытный фехтовальщик проткнул насквозь второго с такой силой, что лезвие вошло в жертву по самую рукоять. А затем, отпустив плотно засевшую в противнике шпагу, правой кистью сделал выпад на третьего, пронзив тому самое сердце. Покойники обрушились наземь, не подавая малейших признаков к сопротивлению. Кровь хлестала из ран так сильно, что можно не сомневаться — Бог смерти, Ал, уже считал грехи хладеющей плоти, дабы прибрать в уплату стараниям жгучие души. Потеряв бравых союзников, единственный уцелевший агрессор бросился наутек. Не вынимая орудий убийства из почивших тел, Влад мерно извлек из рукава бритвенно-острый кинжал и метким движением пронзил отступающему бедолаге голеностоп. Свалившись с ног, раненный чужак еще надеялся уползти прочь, но затея та была тщетна.

Приблизившись к увечной жертве, юноша хладнокровно произнес:

— Хочешь жить, говори.

В глазах поверженного неприятеля читался ужас.

— Пощади, — взмолился незнакомец. — Ты внезапный свидетель мести, не более. Наша цель — ростовщик. Каждой местной собаке известно, — он гниль, не заслуживающая того что имеет. Мы явились добиться справедливости! Этот Крюгер, этот сукин сын, взял на сохранение важную для моих предков вещь и заломил небывалый выкуп. Даже услуги официальных лиц обошлись бы дешевле. Да и мир стал только лучше без этой мрази. Если встречал Крюгера хоть раз, то поймешь мотивы и забудешь о встрече, а я, клянусь честью потомков, не вспомню твое лицо после того как скроюсь за поворотом и растворюсь в ночной мгле.

Влад узнал все что хотел.

— Мой дядя не слыл святым, но обвинять его во лжи ты не смеешь. Услуги нашей семьи стоят ровно столько, сколько ты можешь себе позволить. Кровь за кровь.

Наследник дома Редоран резким движением свернул четвертому противнику шею.

Слепо надеясь узреть единственно драгоценного родича живым, Влад кинулся к вратам, отчего поместья. У порога, на том самом месте, где восемь лет назад маленький мальчик впервые встретил приветливого дядю, лежал Крюгер. Раненый в живот родственник растерял непомерное количество живительной жидкости, и даже лучший доктор оказался бы здесь бессилен. От угасающего наставника исходили тихие стоны. Налитые кровью полузакрытые глаза говорили о неминуемой смерти.

— Сюда, — прохрипел дядя. — Подойди и возьми это.

Умирающий, превозмогая усталость, выудил из-за пазухи обшарпанный медальон.

— Могущественная реликвия! — взгляд Крюгера стал подобен взгляду безумца. — Я сберег ее для тебя! Мортимер Гризвольд явился за ней, но я не отдал. Медальон не хотел уходить! Они искали его, но не смогли узреть даже в упор. Я хочу только одного — чтобы ты, лично, владел им! Считай это прощальной просьбой. Я верю, мой пытливый наследник сможет понять тайны, которые не смог разгадать я сам.

Вручив окровавленный амулет приемнику, дядя будто утратил оставшуюся крупицу жизни и, опустив веки, чуть слышно изрек:

— И помни, для меня ты — сын. Превзойди учителя. Будь достоин великой фамилии. Ибо ты — последний из нас.

Дух покинул бренное тело, и Крюгер обрел вечный покой.

* * *

Утро стояло солнечным, а погода за окном была чудесной. Подобными деньками Мизатопия редко баловала смирившихся с изрядной пасмурностью обитателей, но тем приятнее грело яркое солнце в чистом небе. Возможно первый раз за долгие восемнадцать лет, со смерти отца, Влад ощущал себя по-настоящему счастливым человеком. Открыв глаза, он увидел ее. Она была прекрасна. Чуть вытянутый овал лица, маленькая ямочка на подбородке, тонкие острые ресницы, — все эти обычные с виду черты казались такими милыми и родными поющему сердцу. Длинные белокурые волосы, тонкая талия да небольшая упругая грудь. Именно в этот момент Влад неожиданно осознал, что действительно влюблен.

Еще пару месяцев назад молодой человек и представить не мог, что чувства способны захлестнуть его с головой. Все чаще и чаще в последнее время он исполнял личные просьбы Его Величества Гария Второго, монарха преклонных лет. У государя не народилось сыновей. Покойная супруга монарха подарила свету единственное дитя — дочь голубых кровей. Не склонная к государственным переворотам риндийская знать, с давних пор относилась толерантно к вопросу престолонаследия. Фактически, приемником считался первый сын, при условии, что сам король прилюдно одобрит кандидатуру первенца, и не выберет позже иного претендента на трон из более достойных прямых потомков. При отсутствии кандидатур мужского пола допускались и женские особы. Такой принцип отбора сводил к минимуму возможность наступления смутных времен передела власти. При монархе постоянно значился целый круг прозорливых советников, ведающих, кто из царских отпрысков, в данный момент, являлся истовым любимцем и верным кандидатом на высший государственный пост. Подобная система позволяла правителю не опасаться за сохранность ценной жизни, так как каждый из детей старался скорее выслужиться пред отцом, нежели взять престол силой. Мирное течение событий устраивало и чиновников, коих более интересовало собственное устойчивое состояние благополучия. Балансированию на грани постоянных интриг и распрей скорее благоволили в замкнутом катийском вышнем обществе Белой Розы, где взять сверх меры свое острым умом и скопленным могуществом чем-то зазорным считалось редко, да и иных способов добиться нужных привилегий особо не существовало.

Единственную дочь короля — Ситию, с раннего детства готовили в качестве преемницы постепенно угасающего отца. Она соответствовала всем необходимым требованиям именитых королевских придворных. А именно, не стремилась вмешиваться в их личные дела, не имеющие государственного значения. Закрывала глаза на незначительные проступки дворцовой знати и жестоко подавляла серьезные нарушения закона. С каждым годом все большее число королевских полномочий переходило в руки молодой особы, а престарелый монарх все дальше отстранялся от управления страной. Сития не являлась человеком стремящимся изменить мир. Поступательное развитие общества и государственной системы, где каждый вельможа имел крохотную, но так важную для внутренней гордости частицу власти, вполне устраивало новоиспеченную королеву. Конечно, корона и официальные регалии по-прежнему находились в руках Его Величества Гария Второго, но негласно каждый дворцовый житель понимал, кто по факту имеет политический вес.

Сития, являясь не только очевидной преемницей трона, но также молодой и симпатичной девушкой девятнадцати лет отроду, никогда не испытывала дефицита в ухажерах. Многие благородные сыны состоятельных, и не очень, семейств мечтали стать объектом желаний будущей правительницы, но принцессу заинтриговал только один мужчина — личный гонец Его Величества Гария Второго, Влад из рода Редоран. Всегда обходительный с монархом, сей сумасбродный субъект, совершенно не обращал внимания на хорошенькую принцессу, которая регулярно присутствовала на каждом важном, и чрезвычайно скучном, дворцовом собрании. Галантный и немногословный выходец из среды Внешних, но никак не Внутренних, Риндийских Стен в точности исполнял приказы Гария, ее отца. Повода же для встречи с ним вдали от вездесущей свиты царственная особа представить себе не могла. Да и сделать первый шаг лично резонно считала ниже собственного достоинства. Титул есть титул.

Но сама судьба благоволила к принцессе. Однажды монарх, на одном из центральных собраний, после очередного, успешно и, невероятно быстро исполненного, гонцом поручения, обратил на Влада томный взор:

— Ты верой и правдой служил мне в прошлом, потомок рода Редоран. Пришел час подумать о грядущем будущем. Гонцов во дворце немало… Но людей, что способны словом принести землям процветание и благополучие никогда не бывает в избытке. Ты умеешь говорить. Ты можешь убеждать. Я сам был свидетелем подобных бесед и без внимания их не оставил. С этих пор, ты станешь государственным послом. Нести глас короны во имя Раннего Лотоса — твой прямой долг. И последнее, больше не просьбы мои будут приказом тебе, а уста моей дочери. Служи с честью и иди с миром.

Подобная речь, произнесенная в присутствии монарших советников и многих высших дворцовых чинов, означала не столько обретение титула непосредственно Владом, сколько фактическая передача бразд правления юной принцессе. Сития официально стала способна нести царскую волю иноземным народам и внутренним провинциям без согласований с отцом, получив, тем самым, практически неограниченные полномочия в области государственной внешней и внутренней политики. Повышение же гонца куда больше заинтересовало саму молодую правительницу, нежели придворную знать.

Влад, что обычно читал людей как открытые книги, в отношении чувств оказался куда как нерасторопнее. Поведение принцессы в первый месяц после долгожданного присвоения титула, немало озадачило прагматичного карьериста. Стараясь вести учтивые беседы, он замечал повышенное внимание к собственной персоне, что настораживало и предвещало одни проблемы. Считая, что попал в немилость, под неусыпный контроль, он лишь больше замыкался на работе да предпочитал не попадаться в поле зрения вспыльчивой своенравной особе без броских свидетелей.

Только спустя недели, на балу, устроенном в честь празднования Дня Свободы от южной оккупации, Влад, во истину, осознал всю глупость сего трусливого поведения. Когда принцесса Сития, с соблюдениями всех правил этикета и достойного тона, пригласила на танец государственного посла, и он ощутил дрожь в ее руках, неуверенность во время отточенных годами вальсовых па, молодой человек пришел к единственно возможному выводу. Для Влада, не имевшего даму сердца, данный факт представлялся в чрезвычайно выгодном свете. Милость будущей королевы дорогого стоит. Следовало извлечь максимальную пользу из столь удачно сложившихся обстоятельств. Упускать удачу попросту не разумно. Теперь, всячески проявляя внимание к принцессе, новоиспеченный ухажер ощущал ответный интерес в ее случайном взгляде и прочих тонких мимолетных намеках. Влад знал, лишь высокий титул не позволял девушке ответить взаимностью.

День следовал за днем, и спустя пару месяцев их общение приобрело особенно близкий характер. Престарелый отец на сложившемся факте внимание старался не заострять, хотя и приятным выбор дочери не находил, резонно полагая, что компетентная королева достойна куда более состоятельной и влиятельной пассии. Хотя, в целом, как к человеку, вопросов к Владу монарх не имел, оттого и, скрепя сердцем, пустил происходящее на самотек. По дворцу вмиг расползлись слухи и сплетни о первом действующем фаворите наследницы трона, чем немало подняли в глазах окружающих потомка рода Редоран. Даже советники короля нехотя улыбались послу, вне зависимости от личного мнения о любимце всемогущей принцессы.

Купаясь во славе, Влад, неожиданно даже для себя, обнаружил, что светские разговоры с Ситией приятны его слуху, а ее улыбка греет самую душу. Чувства проявились не сразу, но, как ранний лотос не спешит давать миру новые плоды, так и любовь медленно растопила вечный лед дерзкого сердца.

И вот, одним прекрасным солнечным утром, Влад понял, что действительно влюблен. Встав с царского ложа, он вышел на балкон необъятных королевских покоев. Что еще может желать человек? За жалкие двадцать четыре года он добился всего, что преследовал прежде. Он давным-давно превзошел почившего дядю. К чему стремиться? Чего ждать? Это ли не счастье? Каждый ставит пред собой грандиозные планы. Подавляющему большинству не хватает целой жизни для достижения вершин. Но у него на все ушел десяток лет да горсть приемлемых усилий. Посол Ее Величества возвышался над Ранним Лотосом, подпирая главой небеса.

За окном открывался прелестный вид на дворцовый сад, раскинутый за Внутренними Стенами королевского замка. Птицы пели на ветвях деревьев, а в ясном небе трепыхался, словно порхая на крыльях, белый мерцающий сверток. Стоп. Что значит, летающий сверток? Влад насторожился и пригляделся повнимательнее. Действительно, что за невиданное прежде чудо природы, или, быть может, чей-то прогрессивный способ передачи секретных сообщений? Загадочный предмет даже не думал поддаваться мятежным влияниям ветра, будто назло выбирая самую витиеватую дорогу. То, подлетая ближе к дворцовым стенам, то вновь удаляясь, он словно чего-то искал.

Вот, сверток заметил пристальное внимание молодого человека и взял прямой курс к любопытному свидетелю. Неожиданно Владу стало не по себе. В мгновение ока его словно вывернула наизнанку неведомая всепоглощающая сила. Забираясь цепкими путами под кожу, она изучала цель изнутри, пыталась заглянуть в самое тайное и сокровенное. Ощущение спало так же резко, как и возникло. Свиток, не торопясь, подплыл к ладоням как можно ближе и, медленно развернувшись, пригласил счастливца себя прочесть.

"Здравствуй кандидат, — гласил текст послания. — Теперь судьбу в руках держишь ты, а не она тебя. Если хочешь, то пройди мимо и забудь обо мне. Но помни, что упустил возможность обрести самый желанный приз бренного мира — шанс взять обманом самую смерть. Ты вступишь в борьбу не один. Другие приглашения также рыщут по свету в поисках лучших хозяев, коим придется стать тебе верными спутниками и опорой в едином поиске. Согласие может принести великую награду — вечную жизнь. Ты читаешь это, значит ты — достоин. Но выбор делай сам. Бессмертие либо неведение. Яркое будущее либо кратковременная амнезия".

У Влада захватило дух, не столько от сказанного в письме, сколько от той безмерной энергии, что оно излучало.

— Здесь я обрел что хотел, — провозгласил Влад. — Но рассиживаться на пьедестале в мои планы не входит. Живи одним днем. Стань выше, чем можешь. И если существует способ взять безмерно большее, — ставь на кон все что имеешь.

Выбор был сделан без малейших раздумий. Уверенным шагом гордец вернулся в спальную комнату.

Сития еще находилась в далеком царстве сновидений, когда ее первый и единственный фаворит, одевшись, оставил на подушке рядом с девушкой краткую весть. После чего, нацепив прощальный дядин подарок на шею, путник последовал прочь из дворца, в дом покойного родственника, для осуществления последних приготовлений. Сверток, что находился в кармане, словно звал новоиспеченного владельца к далекой, одному ему ведомой цели. На север. В Актику. В земли ледяных вихрей и вечных льдов.

Сития открыла глаза. Рядом с ней, вместо любимого человека, лежал смятый бумажный лист.

С одной единственной фразой:

"Я вернусь".

Глава 3. Дела превыше всего

Влад очнулся из небытия. Сны — часть мира каждой души. Детали, скрытые от посторонних. Это мысли и чувства, которым мы не даем воли в реальном мире. То, что прячем даже от самых близких людей. Они материализуются в стране Морфея и всегда несут внутри тайный глубокий смысл. Влад словно заново пережил молодость, и виделось это, по крайней мере, необычно, если не сказать большего.

Настал новый день. Все проблемы и переживания, от коих, верно, и старалось сбежать сознание в иной, иллюзорной реальности, нахлынули с новой силой. Пришло время действовать. И действовать быстро. Встав с постели, Влад на скорую руку привел в порядок внешний вид, после чего, спешно покинул обжитые апартаменты.

В округлом коридоре не было столь безлюдно как раньше. Молодой человек, одетый в светское ярко-красное одеяние, облокотившись на дверь одной из внутренних комнат, взирал прямо на пятого гостя. Интерес и любопытство читались в лукавом взгляде. На лице — еле заметная улыбка. Неизвестный производил приятное впечатление. Острый подбородок, чуть вытянутое лицо. Прямая осанка, и, словно с иголочки, скроенный костюм. Он явно не знавал проблем с финансами и чтил современные веяния моды, а также имел тонкий вкус в выборе броских одежд. Первое впечатление обычно и самое верное. Человек не выглядел опасно, но и не внушал особого доверия. Скорее, он походил на лиса, что всегда готов заключить сделку, при условии, что требуемые усилия окажутся куда меньше полученной выгоды. Подобные личности часто встречались Владу в прошлом, и вызывали благостные эмоции в настоящем. Посол Ее Величества, ввиду давней практики, вполне научился читать их мотивы, словно открытые книги. В конце концов, таковым слыл и его ныне усопший дядя.

— Здравствуйте, сударь, — галантно начал незнакомец. — Разрешите представиться. Я — Локи из Бузины, собственной персоной. Пусть вас не смущает столь странное несоответствие моего скромного именования и настолько вызывающей внешности. Таблички для дверей черкал не я. Имя — есть дань уважения старомодных традиций учителей и наставников, что воспитали и взрастили воистину яркую непокорную личность. Я представитель широких взглядов и не терплю предрассудки. Надеюсь и вы не сочтете собеседника за деревенщину, и будете на равных говорить с человеком, не удостоенным столь высоких титулов, что имеете сами.

Слова и манеры Локи немало поразили Влада. Предполагая узреть человека недалекого и скромного, придерживающегося строгих пуританских взглядов, и, естественно, зацикленного на всепоглощающей вере, Влад их первой встречей был приятно удивлен. Немного опешив, он быстро взял себя в руки и ответил настолько учтиво, насколько смог.

— Приветствую и я вас, Красный Брат. Влад из рода Редоран — иных громогласных эпитетов из чуждых уст я требовать, не намерен. Изучить состав гостей и, успев смириться, встретить человека близкого мне по взглядам — великая удача. Что же касается званий и чинов, — забудьте про них, как это сделал я. Все мы гости Нергала, а значит пред друг другом равны. Никто не смеет считать здесь себя выше, а других ниже.

— Правые речи от мудрого господина. — Локи в знак добрых намерений отвесил скромный поклон. — К сожалению, далеко не все разделяют подобное справедливое видение. Честно говоря, вообще никто кроме нас двоих. Всегда приятно пообщаться с умным представителем рода людского. Особенно, когда в таком тривиальном, с виду, но не по содержанию, действии возникает острая необходимость. Понимаете, местный социум совершенно не расположен к светской беседе. Нергал, единственный благоразумный индивид из ныне присутствующих, постоянно занят собственными, одному ему ведомыми деяниями. Пирел, дезертир Белой Розы, только и делает, что откровенно грубит в лицо, клеймя каждого встречного отбросами общества, свято веря в непогрешимость идей преданной Родины. Что, прошу заметить, для беглеца совершенно нетипично. Так называемый Мастер Грез крайне немногословен. Престранный тип. Он только и делает что поутру замирает на одном месте да сверкает глазами по сторонам до самой полуночи. Вести же диалог с Троггом и вовсе бессмысленно. Варвар банально лишен манер и не признает малейших проявлений чувства юмора. В общем, он скушен до головной боли. Остаетесь только вы, сударь. А то, вот, вторую неделю испытываю ярый голод общения.

— Думаю, мы найдем общий язык, — уверил собеседника Влад. — Вы кажетесь разумным человеком, и я буду рад почерпнуть максимум ценных сведений о каждом госте. Любые подробности из ваших уст.

Локи громко рассмеялся.

— А вы, сударь, прагматичный человек. Хотите в миг наверстать упущенное за вчерашний день? Достаточно было выйти на пару часов из добровольного заточения, и я бы незамедлительно заполнил столь пытливый и открытый назиданиям ум всем что знаю. Собственно, сутки я вас тут и дожидался. Занятий в нашем тусклом подземелье не много, хоть волком вой. Так что появление очередного визитера — уже крупное событие. К сожалению, вы оказались столь скромны, что прибыв за полночь, заперлись в тесных апартаментах. После чего, между прочим, умудрились пропустить завтрак, обед и полдник. Режим питания нарушать нельзя. Будьте любезны, если не с хозяином, так хотя бы с родным желудком.

Вот новость так новость. Влад никогда не жаловался на бессонницу, но всему есть пределы. Проспать более суток богатырским сном? Это совершенно на него непохоже. Упрекать же собеседника во лжи — глупо. Что ж, малость слукавить в данном случае не повредит.

— Насколько мне известно, скоро вновь настанет час изнурительных скитаний, — держал речь Влад. — Путь за спиной не близкий. Сомневаюсь что обратный маршрут сложиться вдвое, как бы того нам не хотелось. Я всего лишь решил отдохнуть, но, к сожалению, совершенно потерял счет времени. Хозяин гостеприимно предложил кров, и я принесу ему искренние извинения. Вы же, примите лично мое раскаяние за безвольное и нетактичное поведение.

— О, не стоит беспокоиться, — заторопился Локи. — Наше братство исповедует лишь одну важную для внутренней гармонии истину:"Каждый делает то, что считает нужным". Самоограничение — есть грех. Не грешите и вы. Хотите отдых? Так получите его! Негоже отказывать себе в столь естественном порыве души.

Последователь веры сделал небольшую задумчивую паузу и продолжил.

— Главное, не забывайте, для чего мы здесь собрались. Вы вышли точно в срок. Завтрак в эти самые минуты появляется на столе, а значит, вскоре нам позволят приступить к трапезе. Чревоугодие, знаете ли, благо. Да и вопросы, что не терпят дальнейших отлагательств, Нергал решил обсудить в течение утреннего застолья. Так что извольте последовать за мной. Я провожу вас в гостиную.

— С превеликим удовольствием, Красный Брат. — Влад сделал ответный учтивый поклон. — Принятие пищи — ритуал важный, но дела превыше всего. Мы же убьем двух зайцев одним ударом.

Определить верное направление даже без посторонней помощи не составляло особого труда. За единственной дверью, что вела вглубь дома, — краткий коридор, что и отделял личные апартаменты созванных постояльцев да скрытного владельца от гостиной.

Все тот же стиль округлых форм. В центре расположился крупный овальный стол, за которым уместить пятерых гостей с хозяином — пара пустяков. Блюда пестрели разнообразием. Хотя их выбор был не в пример дворцовому банкету, но для заснеженных широт выглядел просто по-королевски. Как, к примеру, незримому местному повару удалось в ледяных широтах обзавестись мясом молочного поросенка для яства, именуемого"свининой по-ливарийски", так и осталось загадкой.

Перво-наперво Влад всегда и везде старался поймать взглядом самых подозрительных личностей. Вдали от освещенных участков зала, среди пристанища мрачных теней, застыл некто, весь, с ног до головы, укутанный в изношенный до дыр балахон. Темно-синие одежды скрывали осторожного гостя целиком. Чуть заметная прорезь для серых глаз и более ни кусочка открытого тела. Незнакомец ловил любой посторонний шорох — слухом, а случайное движение — ястребиным зрением. При этом до сих пор ни разу не шелохнувшись. За целую минуту наблюдений не совершив ни единого подобия вздоха.

— Мастер Грез. Человек — загадка, — чуть слышно прошептал Влад.

— Скорее, человек-памятник. — тихо поправил его Локи. — Не ест и не пьет. Мне даже иногда кажется, что и не живой он вовсе.

У обеденного стола, на ближайшем к входу стуле, расположился бывший крестоносец Его Величества Морха Верного. Бело-золотые латы да светлый плащ до колен. О приличиях достойного тона сей надменный субъект явно не слыхивал, ибо находился в полном боевом обмундировании и при оружии, что недвусмысленно наводило на мысль держаться поодаль и настороже.

Когда потомок рода Редоран впервые пересек порог гостиной, Пирел, в отличие от иных, куда более любознательных лиц, и бровью не повел. Проигнорировав сей факт, прославленный полководец продолжал аккуратную трапезу, не обращая ни малейшего внимания на явление очередного чопорного конкурента.

— Завтрак в доспехах — та еще задачка, — заметил Локи. — И ведь каждый божий день сей спектакль повторяется из раза в раз. Быть может, и латные перчатки оденет к обеду, вот смеху-то будет.

На порядочном расстоянии, по правую руку от Пирела, восседал здоровяк, чей вид мог внушить страх кому угодно. Огромный детина, что вширь и ввысь превосходил размерами обычного человека, рвал чуть прожаренное мясо зубами, не обращая особого внимания на нормы поведения принятые в обществе цивилизованных людей. Да, собственно, обладателю столь внушительной мускулатуры и не стоило понапрасну задумываться о мнении окружающих. По пояс нагой, он словно демонстрировал всю мощь загорелого тела куда более хлипким коллегам. Да, конфликтов с этим индивидом Влад предпочел бы впредь благоразумно избегать.

— По крайней мере, варвар надевает штаны, за что лично я ему безмерно благодарен, — насмешливо шепнул на ухо пятому гостю представитель братства огня.

Длинные, растрепанные, сальные волосы то и дело закрывали южанину лицо, скрывая от окружающих процесс жадного поглощения пищи. Лицо, которое словно само состояло из мускулов. Сердить такого громилу просто опасно для жизни! Но Локи был явно смелее, чем выглядел на первый взгляд.

— Разбавим унылые будни невинной шуткой, — вполголоса пропел Красный Брат, покидая общество новоявленного товарища.

Недолго думая, безумец подобрался к столу и ухватил первый, подвернувшийся под руку бокал вина. После чего, галантно протянул выпивку Троггу.

— Сударь, запейте кушанье, а то эта трапеза кажется со стороны чудовищно пресной без капли добротного алкоголя.

Великан прекратил есть. Он медленно поднял на Локи взор. Прежде и без того пугающая физиономия, налилась краской, став темно-пунцового цвета. Глаза наполнились кровью, а изо рта, казалось, вот-вот брызнет пена.

Свирепый южанин с дикой силой ударил кулаком по столу, да так, что тот, не выдержав напора, дал трещину и чуть ли не разлетелся надвое.

— Трогг не пьет! — рассерженно взревел варвар.

— Хорошо, хорошо. — Локи, подняв руки вверх, стал медленно и осторожно отступать от озлобленного субъекта. — Я просто хотел быть полезным.

От греха подальше, не поворачиваясь к разъяренному Троггу спиной, он плавной мягкой походкой вернулся обратно, к послу Ее Величества.

— Как я и утверждал ранее, полное отсутствие чувства юмора налицо, — подытожил удачливый весельчак.

Видно Трогг вдоволь наслышан о пьянстве предков, и этот позор отложил на судьбе южанина грузную неизгладимую печать. Нести такое клеймо само по себе требует немалого мужества, а уж обладая столь буйным нравом — и подавно.

— Вряд ли жизнь ваша окажется долгой, если продолжите подобными фокусами намеренно злоупотреблять, — резонно предостерег Влад нового знакомого.

— Кто не рискует, тот не пьет хорошего вина, — усмехнулся в ответ Локи, сделав глубокий глоток из того самого сосуда, что недавно предлагал Троггу. — Кстати, и вам рекомендую пригубить бокальчик-другой, не пожалеете. Если Нергал в чем и имеет вкус, так это в годной выпивке. И уж точно не в подборе временных союзников… Разумеется, по большей части.

Найдя пару свободных стульев по дальнюю, до сих пор целую, часть стола, еще двое постояльцев соблаговолили присоединиться к столь запоминающемуся застолью.

В самый разгар завтрака, в гостиную, наконец, пожаловал и сам хозяин подземелья. Втащив в помещение кипу пыльных свитков, старик постоянно что-то бормотал себе под нос, совершенно не обращая внимания на воистину колоритный состав гостей. И только оказавшись вплотную к обеденным столу, соизволил обратиться ко всем собравшимся напрямую:

— Наконец-то все в сборе. — Нергал недовольно покосился на любителя особенно крепких сновидений. — Надеюсь, каждому не терпится поскорее узнать, зачем, собственно, он находится именно здесь. Перейду сразу к сути, не вдаваясь в долгие, нудные и абсолютно бесполезные приветствия. Понимаете, я очень стар. Я настолько стар, что уж и мочи нет. Видеть, и особенно слышать, глупость смертных мне опостылело еще лет двести тому назад. Когда ваши прабабки, в лучшем случае, еще ходили пешком под стол, я уже успел податься в отшельники и прибыть в эти промозглые, и, главное, неимоверно далекие от цивилизации, края, подальше от вездесущих идиотов да властолюбивых глупцов. Мне тысяча сто девяносто девять лет, и единственное чего я хочу, — так это сдохнуть как можно скорее! Но осуществить задуманное на удивление не просто. Давным-давно, когда был я еще не старше ваших лет, угораздило же дурака заделаться бессмертным. Даже не спрашивайте, как молодому сорванцу удалось обвести вокруг пальца старуху с косой. Это совершенно не касается ни вас, ни наших текущих обязанностей. Воспринимайте сказанное как факт. Изливать тут богатую на происшествия тысячелетнюю участь в подробностях и деталях у меня нет ни сил, ни малейшего желания. Как вы, полагаю, уже успели догадаться, проблема заключается именно в том, что бессмертные, как это ни странно, помереть не могут. А я так устал жить. Но раз существует возможность обмануть смерть, значит, найдется лазейка и в противостоянии с жизнью. Долгие годы исследований и экспериментов указали на возможный выход из, кхм, безвыходной ситуации. Вечность, при особо истовом рвении, вполне возможно сплавить другому, наиболее амбициозному и наивному последователю. Естественно, кому попало настолько щедрый дар я, без серьезного повода, вручать не собираюсь. Вы — пятеро особенно перспективных кандидатов. А, по совместительству, и послушных марионеток. Кто окажется самым достойным, и, главное, наиболее смышленым и расторопным, кто в точности выполнит простейшие указания и исполнит положенную часть сделки, тот и станет приемником. А я, наконец-то, отойду на давно заслуженный покой.

Конец ознакомительного фрагмента.