Неточные совпадения
«При последнем разговоре нашем я выразил вам
мое намерение сообщить свое
решение относительно предмета этого разговора.
«Я должен объявить свое
решение, что, обдумав то тяжелое положение, в которое она поставила семью, все другие выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [прежнее положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны
моей воли, то есть прекращения отношений с любовником».
Решение мое следующее: каковы бы ни были ваши поступки, я не считаю себя в праве разрывать тех уз, которыми мы связаны властью свыше.
— У нее, как у ребенка, постоянно неожиданные
решения. Но это не потому, что она бесхарактерна, он — характер, у нее есть! Она говорила, что ты сделал ей предложение? Смотри, это будет трудная жена. Она все ищет необыкновенных людей, люди, милый
мой, — как собаки: породы разные, а привычки у всех одни.
Если ты скажешь смело и обдуманно да — я беру назад свое
решение: вот
моя рука и пойдем, куда хочешь, за границу, в деревню, даже на Выборгскую сторону!
— Да будет так! — сказала она, — я принимаю твое
решение как Божие прощение — и благодарю тебя за пощаду
моей седины…
— Мы высказались… отдаю
решение в ваши руки! — проговорил глухо Марк, отойдя на другую сторону беседки и следя оттуда пристально за нею. — Я вас не обману даже теперь, в эту решительную минуту, когда у меня голова идет кругом… Нет, не могу — слышите, Вера, бессрочной любви не обещаю, потому что не верю ей и не требую ее и от вас, венчаться с вами не пойду. Но люблю вас теперь больше всего на свете!.. И если вы после всего этого, что говорю вам, — кинетесь ко мне… значит, вы любите меня и хотите быть
моей…
Жало негодования вонзилось в
мое сердце, и в один миг я принял огромное
решение.
О, они все привыкли тогда к
моим беспрерывным «последним
решениям» и потом малодушным отменам их.
— Аркадий Макарович, мы оба, я и благодетель
мой, князь Николай Иванович, приютились у вас. Я считаю, что мы приехали к вам, к вам одному, и оба просим у вас убежища. Вспомните, что почти вся судьба этого святого, этого благороднейшего и обиженного человека в руках ваших… Мы ждем
решения от вашего правдивого сердца!
Лечь спать я положил было раньше, предвидя завтра большую ходьбу. Кроме найма квартиры и переезда, я принял некоторые
решения, которые так или этак положил выполнить. Но вечеру не удалось кончиться без курьезов, и Версилов сумел-таки чрезвычайно удивить меня. В светелку
мою он решительно никогда не заходил, и вдруг, я еще часу не был у себя, как услышал его шаги на лесенке: он звал меня, чтоб я ему посветил. Я вынес свечку и, протянув вниз руку, которую он схватил, помог ему дотащиться наверх.
А между тем все эти вопросы меня тревожили всю
мою жизнь, и, признаюсь откровенно, я еще в Москве отдалял их
решение именно до свидания нашего в Петербурге.
— Что бы вы ни говорили, я не могу, — произнес я с видом непоколебимого
решения, — я могу только заплатить вам такою же искренностью и объяснить вам
мои последние намерения: я передам, в самом непродолжительном времени, это роковое письмо Катерине Николаевне в руки, но с тем, чтоб из всего, теперь случившегося, не делать скандала и чтоб она дала заранее слово, что не помешает вашему счастью. Вот все, что я могу сделать.
— Я вам сам дверь отворю, идите, но знайте: я принял одно огромное
решение; и если вы захотите дать свет
моей душе, то воротитесь, сядьте и выслушайте только два слова. Но если не хотите, то уйдите, и я вам сам дверь отворю!
Равно и некоторые
решения мои, хотя и при ясном сознании, могли не иметь в себе тогда ни малейшей логики.
Решение мое было принято неизменно, и я прямо отправился к Татьяне Павловне.
— Я всегда робел прежде. Я и теперь вошел, не зная, что говорить. Вы думаете, я теперь не робею? Я робею. Но я вдруг принял огромное
решение и почувствовал, что его выполню. А как принял это
решение, то сейчас и сошел с ума и стал все это говорить… Выслушайте, вот
мои два слова: шпион я ваш или нет? Ответьте мне — вот вопрос!
Я присел к столику и рассказал ему сначала все фактами о князе и о Лизе и о вчерашней сцене
моей у князя после рулетки; не забыл и о выигрыше на рулетке. Он выслушал очень внимательно и переспросил о
решении князя жениться на Лизе.
— Совесть же
моя требует жертвы своей свободой для искупления
моего греха, и
решение мое жениться на ней, хотя и фиктивным браком, и пойти за ней, куда бы ее ни послали, остается неизменным», с злым упрямством сказал он себе и, выйдя из больницы, решительным шагом направился к большим воротам острога.
— Да ведь она приговорена в каторгу. Я затем приехал, чтобы хлопотать об отмене этого
решения. Это
мое первое дело к вам.
У меня инстинктивное предчувствие, что вы, Алеша, брат
мой милый (потому что вы брат
мой милый), — восторженно проговорила она опять, схватив его холодную руку своею горячею рукой, — я предчувствую, что ваше
решение, ваше одобрение, несмотря на все муки
мои, подаст мне спокойствие, потому что после ваших слов я затихну и примирюсь — я это предчувствую!
«Если бы не было взято так твердо
решение мое на завтра, — подумал он вдруг с наслаждением, — то не остановился бы я на целый час пристраивать мужичонку, а прошел бы мимо его и только плюнул бы на то, что он замерзнет…
— Нет; теперь вы слишком взволнованы,
мой друг. Теперь вы не можете принимать важных
решений. Через несколько времени. Скоро. Вот подъезд. До свиданья,
мой друг. Как только увижу, что вы будете отвечать хладнокровно, я вам скажу.
Прости меня,
мой милый, что я принимаю
решение, очень мучительное для тебя, — и для меня,
мой милый, тоже!
Во-первых, я не верю, во-вторых,
Быть может, ты и прав, тогда старайся
Уладить всех и примирить до завтра.
Решение мое непременимо.
Какая-то барыня держала у себя горничную, не имея на нее никаких документов, горничная просила разобрать ее права на вольность.
Мой предшественник благоразумно придумал до
решения дела оставить ее у помещицы в полном повиновении. Мне следовало подписать; я обратился к губернатору и заметил ему, что незавидна будет судьба девушки у ее барыни после того, как она подавала на нее просьбу.
Долго толковали они, ни в чем не согласились и наконец потребовали арестанта. Молодая девушка взошла; но это была не та молчаливая, застенчивая сирота, которую они знали. Непоколебимая твердость и безвозвратное
решение были видны в спокойном и гордом выражении лица; это было не дитя, а женщина, которая шла защищать свою любовь —
мою любовь.
Благодаря связи
моего отца с генерал-губернатором я был сравнительно скоро освобожден, я сидел всего месяц с чем-то, но освобожден без права выезда из Киева, под надзором полиции до
решения моего дела.
За разговором или спором по какому-нибудь вопросу я склонен видеть
решение судеб вселенной и
моей собственной судьбы.
Особенно в Англии ценили
мои мысли, связанные с христианским
решением социального вопроса.
К концу гимназического курса я опять стоял в раздумий о себе и о мире. И опять мне показалось, что я охватываю взглядом весь
мой теперешний мир и уже не нахожу в нем места для «пиетизма». Я гордо говорил себе, что никогда ни лицемерие, ни малодушие не заставят меня изменить «твердой правде», не вынудят искать праздных утешений и блуждать во мгле призрачных, не подлежащих
решению вопросов…
Видел я
решения мои осмеянными в том самом, что их изящными делало; видел их оставляемыми без действия.
Таковому делу я обязан был по долгу
моего звания положить окончательное
решение, приговорить виновных к смерти и вместо оной к торговой казни и вечной работе.
Отец
мой пришел в отчаяние, и все уверения Михайлушки, что это ничего не значит, что дело окончательно должно решиться в сенате (это говорил и наш Пантелей), что тратиться в низших судебных местах — напрасный убыток, потому что, в случае выгодного для нас
решения, противная сторона взяла бы дело на апелляцию и перенесла его в сенат и что теперь это самое следует сделать нам, — нисколько не успокаивали
моего отца.
Когда я подошел к окну, внимание
мое обратила водовозка, которую запрягал в это время кучер, и все мысли
мои сосредоточились на
решении вопроса: в какое животное или человека перейдет душа этой водовозки, когда она околеет?
— Ваня, ты, как я вижу, меня совсем не понимаешь! Могут быть экстренные надобности,пойми это. В иных случаях деньги способствуют независимости положения, независимости
решения. Может быть, тебе теперь и не нужно, но не надо ль на что-нибудь в будущем? Во всяком случае, я у тебя их оставлю. Это все, что я мог собрать. Не истратишь, так воротишь. А теперь прощай! Боже
мой, какой ты бледный! Да ты весь больной…
Этот стон с такою болью вырвался из ее сердца, что вся душа
моя заныла в тоске. Я понял, что Наташа потеряла уже всякую власть над собой. Только слепая, безумная ревность в последней степени могла довести ее до такого сумасбродного
решения. Но во мне самом разгорелась ревность и прорвалась из сердца. Я не выдержал: гадкое чувство увлекло меня.
Я объяснил при этом
мою догадку, что, во-первых, вероятно, дурной исход процесса сильно расстроил и потряс его, не говоря уже о том, насколько было уязвлено его самолюбие торжеством над ним князя и сколько негодования возродилось в нем при таком
решении дела.
Она молчала; наконец, взглянула на меня как будто с упреком, и столько пронзительной боли, столько страдания было в ее взгляде, что я понял, какою кровью и без
моих слов обливается теперь ее раненое сердце. Я понял, чего стоило ей ее
решение и как я мучил, резал ее
моими бесполезными, поздними словами; я все это понимал и все-таки не мог удержать себя и продолжал говорить...
Иногда мне кажется, что где-то, близко, меня подстерегает катастрофа… Что вдруг блеснет мне в глаза великая причина, которая вызовет с
моей стороны великое
решение…
Такое
решение может вам показаться внезапным, но я сейчас докажу, что оно далеко не было с
моей стороны внезапностью.
Так вот оно как. Мы, русские, с самого Петра I усердно"учим по-немецку"и все никакого случая поймать не можем, а в Берлине уж и теперь"случай"предвидят, и, конечно, не для того, чтоб читать порнографическую литературу г. Цитовича, учат солдат"по-русску". Разумеется, я не преминул сообщить об этом
моим товарищам по скитаниям, которые нашли, что факт этот служит новым подтверждением только что формулированного
решения: да, Берлин ни для чего другого не нужен, кроме как для человекоубивства.
Между тем как в среде русских шла оживленная беседа на тему, для чего собственно нужен Берлин (многие предлагали такое
решение: для человекоубивства), мне привелось передать
моему беловолосому соседу какое-то кушанье.
— Когда ж я, ваше сиятельство, могу узнать
решение моей участи? — сказал Калинович, уже вставая и берясь за шляпу.
— Ошибки такого рода, — отвечал, не изменяя тона, Забоков, — я теперь удален от должности, предан суду. Дело
мое, по обсуждении в уголовной палате, поступило на
решение правительствующего сената, и вдруг теперь министерство делает распоряжение о производстве нового обо мне исследования и подвергает меня казематному заключению… На каком это основании сделано? — позвольте вас спросить.
— Я должен благодарить вас, Марья Николаевна, за вашу радушную и любезную готовность услужить человеку, почти совсем вам незнакомому… Но если уже вам непременно так угодно, то я предпочту дождаться вашего
решения насчет
моего имения — останусь здесь два дня.
— Я против; я всеми силами души
моей протестую против такого кровавого
решения! — встал с места Виргинский.
— Скажи ему, — сказал Воронцов переводчику (он говорил «ты» молодым офицерам), — что наш государь так же милостив, как и могуществен, и, вероятно, по
моей просьбе простит его и примет в свою службу. Передал? — спросил он, глядя на Хаджи-Мурата. — До тех же пор, пока получу милостивое
решение моего повелителя, скажи ему, что я беру на себя принять его и сделать ему пребывание у нас приятным.
Я решился ехать в Степанчиково, желая не только вразумить и утешить дядю, но даже спасти его по возможности, то есть выгнать Фому, расстроить ненавистную свадьбу с перезрелой девой и, наконец, — так как, по
моему окончательному
решению, любовь дяди была только придирчивой выдумкой Фомы Фомича, — осчастливить несчастную, но, конечно, интересную девушку предложением руки
моей и проч. и проч.
Едва я закрепил некоторое
решение, вызванное таким оборотом мыслей, как прозвонил телефон, и, отогнав полусон, я стал слушать. Это был Филатр. Он задал мне несколько вопросов относительно
моего состояния. Он приглашал также встретиться завтра у Стерса, и я обещал.