Неточные совпадения
Не раз они делались добычей бурного духа, и свирепое
море высоко подбрасывало обломки их, а иногда и
трупы, на крутые бока негостеприимного острова.
Сотни свежих окровавленных тел людей, за 2 часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей с проклятиями и молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между
трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а всё так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного
моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и всё так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.
Несколько рыбачьих баркасов заблудилось в
море, а два и совсем не вернулись: только спустя неделю повыбрасывало
трупы рыбаков в разных местах берега.
Ходили темные слухи, будто бы несколько лет тому назад
море, после сильной бури, выкинуло на берег гроб, в котором нашли
труп мужчины…
«А волны
моря с печальным ревом о камень бились… И
трупа птицы не видно было в морском пространстве…
— Я ел землю, я был на самом верху, на гребне Орлиного Гнезда, и был сброшен оттуда… И как счастливо упал! Я был уже на вершине Орлиного Гнезда, когда у защищавшихся не было патронов, не хватало даже камней. На самом гребне скалы меня столкнули
трупом. Я, падая, ухватился за него, и мы вместе полетели в стремнину. Ночью я пришел в себя, вылез из-под
трупа и ушел к
морю…
И мы шествуем в таком порядке: впереди идет Николай с препаратами или с атласами, за ним я, а за мною, скромно поникнув головою, шагает ломовой конь; или же, если нужно, впереди на носилках несут
труп, за
трупом идет Николай и т. д. При моем появлении студенты встают, потом садятся, и шум
моря внезапно стихает. Наступает штиль.
Во время же
мора на зайцев я сам нахаживал до десятка заячьих
трупов, иногда на одной небольшой полянке.
Как
труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей,
И, обходя
моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Тогда несколько человек матросов подняли с козел доски, понесли их к наветренному борту, наклонили… и два
трупа с тихим всплеском исчезли в серо-зеленых волнах Немецкого
моря…
В доме начали просыпаться. Жизнь, со своею ежедневной сутолокой, вошла в свою обыденную колею. Жизнь подобна многоводной реке, всегда ровно катящей свои волны, хотя под ними ежедневно гибнет несколько жизней. Эта гибель для нее безразлична. Бревно и
труп она с одинаковым равнодушием несет в
море.
Море — это вечность.
Чума с быстротой переносилась из одного дома в другой, и в описываемое нами время
мор был в самом разгаре. Жители столицы впали в совершенное уныние и заперлись в своих домах, сам главнокомандующий граф Салтыков, знакомый наш по Семилетней войне, бежал из Москвы в свою деревню. На опустелых, как бы покинутых жителями улицах там и сям валялись не убранные еще «мортусами» — как назывались эти странные люди в смоляных одеждах —
трупы.
Не было возможности похоронить их, а потому
трупы, вывезенные на Лиман, оставались там до весны, когда и стали добычею подводного царства Черного
моря.