Неточные совпадения
Мало того: правосудие и земная казнь даже облегчают казнь природы, даже необходимы душе преступника в эти
моменты как спасение ее от отчаяния, ибо я и представить себе не могу того
ужаса и тех нравственных страданий Карамазова, когда он узнал, что она его любит, что для него отвергает своего „прежнего“ и „бесспорного“, что его, его, „Митю“, зовет с собою в обновленную жизнь, обещает ему счастье, и это когда же?
Это всегда был самый величественный
момент праздника: все продолжают сидеть неподвижно, радостно склоняя главы благодетельному игу Нумера из Нумеров. Но тут я с
ужасом снова услышал шелест: легчайший, как вздох, он был слышнее, чем раньше медные трубы гимна. Так последний раз в жизни вздохнет человек еле слышно, — а кругом у всех бледнеют лица, у всех — холодные капли на лбу.
Изредка, время от времени, в полку наступали дни какого-то общего, повального, безобразного кутежа. Может быть, это случалось в те странные
моменты, когда люди, случайно между собой связанные, но все вместе осужденные на скучную бездеятельность и бессмысленную жестокость, вдруг прозревали в глазах друг у друга, там, далеко, в запутанном и угнетенном сознании, какую-то таинственную искру
ужаса, тоски и безумия. И тогда спокойная, сытая, как у племенных быков, жизнь точно выбрасывалась из своего русла.
В последний
момент особенно живо мелькают в ее воображении все домашние
ужасы.
Вернулся мой путешествующий по карте палец из Рыбинска в Ярославль. Вспомнились
ужасы белильного завода… Мысленно проехал по Волге до Каспия… В дербентские и задонские степи ткнулся, а мысль вернулась в Казань. Опять вспомнился арест, взломанная решетка, побег. И злые глаза допрашивавшего седого жандармского полковника, глядевшие на меня через золотое пенсне над черными бровями… Жутко стало, а в этот
момент скрипнула дверь, и я даже вздрогнул.
Были и еще минуты радостного покоя, тихой уверенности, что жизнь пройдет хорошо и никакие
ужасы не коснутся любимого сердца: это когда Саша и сестренка Линочка ссорились из-за переводных картинок или вопроса, большой дождь был или маленький, и бывают ли дожди больше этого. Слыша за перегородкой их взволнованные голоса, мать тихо улыбалась и молилась как будто не вполне в соответствии с
моментом: «Господи, сделай, чтобы всегда было так!»
Художник изобразил
момент пробуждения ее в первую ночь седьмого брака: она уже не в испуге, не в
ужасе и не в отчаянье.
Но был еще
момент дикого
ужаса. Это когда вошли люди. Он даже не подумал, что это значит — пора ехать на казнь, а просто увидел людей и испугался, почти по-детски.
А с Бенковским произошло что-то странное. Когда Елизавета Сергеевна заговорила, — его лицо вспыхнуло восторгом и, бледнея с каждым её словом, выражало уже нечто близкое к
ужасу в тот
момент, когда она поставила свой вопрос. Он хотел что-то ответить ей, его губы нервно вздрагивали, но слова не сходили с них. Она же, великолепная в своём спокойствии, следила за игрой его лица, и, должно быть, ей нравилось видеть действие своих слов на нём, в глазах её сверкало удовольствие.
Такого
ужаса богооставленности, какой в судорожных корчах испытывало язычество именно в
моменты своих религиозных подъемов, конечно, не могла знать откровенная религия.
Пусть социальные реформаторы накормят и оденут человека, чтоб загорелось в нем последнее сознание его нищенской бедности и рабской беспомощности, невозможности дольше жить без бога,
ужаса окончательного небытия после
момента сытости и устроенности».
Он начал пятиться, но не прошел и двух аршин, как почувствовал, что его правая рука слабеет и отекает. Затем вскоре наступил
момент, когда он услышал свой собственный душу раздирающий крик и почувствовал острую боль в правом плече и влажную теплоту, разлившуюся вдруг по всей руке и по груди… Затем он слышал голос Максима, понял выражение
ужаса на лице прибежавшего следователя…
Он стал понимать это именно к своему
ужасу, так как в его отношениях к ставшей так неожиданно быстро близкой ему женщине, чуть ли не с
момента ухода его из флигеля Минкиной после часов первого блаженства, произошла резкая перемена.
У всякого злодея, как у психически больного, бывают, так называемые, светлые промежутки, когда он сознает весь
ужас своей преступной жизни, но эти
моменты сознания слишком коротки и слабы, чтобы бороться победоносно с привычкой злой воли.
Трудно описать весь
ужас, охвативший молодого человека, которому нежданно-негаданно говорят, что он арестован и именно в тот
момент, когда вся душа его, все его существо пылало одним желанием, одною мыслью о свидании с любимой женщиной.
С рокового дня 14 декабря, когда он по назначению членов «Союза благоденствия» — какою злою ирониею звучало в это время это название — должен был с некоторыми из своих сотоварищей изображать «бунтующий народ», вел несчастный, к
ужасу своему прозревший в самый
момент начала безумного, братоубийственного дела, скитальческую жизнь — жизнь нового Каина.
Ее собственные поступки, ее личные грехи и совершенные преступления всецело завладели ее мыслями. Она с каким-то непонятным наслаждением углублялась в свое прошлое, мучилась, ужасалась и в тоже время упивалась, наслаждалась своим
ужасом, своими мученьями. Перед ней предстал образ страдалицы Лиды в тот
момент, когда бедная, обманутая в своей любви, чистая девушка спала могильным сном в своей кроватке.
Кто бы ни был укравший, он ничего не достиг своим мелочным и гаденьким поступком, и благородная рука его напрасно трудилась, взламывая замок: я достаточно твердо и ясно помню события вплоть до последнего
момента, когда
ужас на долгие месяцы лишил меня сознания.