Неточные совпадения
Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую
дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее
мнение о черкешенках», — сказал мне Григорий Александрович. «Погодите!» — отвечал я, усмехаясь. У меня было свое на уме.
— О будущем муже вашей
дочери я и не могу быть другого
мнения, — твердо и с жаром отвечал Разумихин, — и не из одной пошлой вежливости это говорю, а потому… потому… ну хоть по тому одному, что Авдотья Романовна сама, добровольно, удостоила выбрать этого человека.
Приехав на другой или третий день вечером, Кирсанов нашел жениха точно таким, каким описывал Полозов, а Полозова нашел удовлетворительным: вышколенный старик не мешал
дочери. Кирсанов просидел вечер, ничем не показывая своего
мнения о женихе, и, прощаясь с Катериною Васильевною, не сделал никакого намека на то, как он понравился ему.
Все зло происходит в семье оттого, что Русаков, боясь дать
дочери свободу
мнения и право распоряжаться своими поступками, стесняет ее мысль и чувство и делает из нее вечно несовершеннолетнюю, почти слабоумную девочку.
За
дочерьми, по ее
мнению, только и нужен присмотр, чтобы их от парней уберечь до замужества: а там уже муж будет беречь свою жену от посторонних…
И однако же эти две пошлости расстраивают всю гармонию семейного быта Русаковых, заставляют отца проклинать
дочь,
дочь — уйти от отца и затем ставят несчастную девушку в такое положение, за которым, по
мнению самого Русакова, следует не только для нее самой горе и бесчестье на всю жизнь, но и общий позор для целой семьи.
Маменька их, генеральша Лизавета Прокофьевна, иногда косилась на откровенность их аппетита, но так как иные
мнения ее, несмотря на всю наружную почтительность, с которою принимались
дочерьми, в сущности, давно уже потеряли первоначальный и бесспорный авторитет между ними, и до такой даже степени, что установившийся согласный конклав трех девиц сплошь да рядом начинал пересиливать, то и генеральша, в видах собственного достоинства, нашла удобнее не спорить и уступать.
В Эн-ске Годнев имел собственный домик с садом, а под городом тридцать благоприобретенных душ. Он был вдов, имел
дочь Настеньку и экономку Палагею Евграфовну, девицу лет сорока пяти и не совсем красивого лица. Несмотря на это, тамошняя исправница, дама весьма неосторожная на язык, говорила, что ему гораздо бы лучше следовало на своей прелестной ключнице жениться, чтоб прикрыть грех, хотя более умеренное
мнение других было таково, что какой уж может быть грех у таких стариков, и зачем им жениться?
Но последнее время записка эта исчезла по той причине, что вышесказанные три комнаты наняла приехавшая в Москву с
дочерью адмиральша, видимо, выбиравшая уединенный переулок для своего местопребывания и желавшая непременно нанять квартиру у одинокой женщины и пожилой, за каковую она и приняла владетельницу дома; но Миропа Дмитриевна Зудченко вовсе не считала себя пожилою дамою и всем своим знакомым доказывала, что у женщины никогда не надобно спрашивать, сколько ей лет, а должно смотреть, какою она кажется на вид; на вид же Миропа Дмитриевна, по ее
мнению, казалась никак не старее тридцати пяти лет, потому что если у нее и появлялись седые волосы, то она немедля их выщипывала; три — четыре выпавшие зуба были заменены вставленными; цвет ее лица постоянно освежался разными притираньями; при этом Миропа Дмитриевна была стройна; глаза имела хоть и небольшие, но черненькие и светящиеся, нос тонкий; рот, правда, довольно широкий, провалистый, но не без приятности; словом, всей своей физиономией она напоминала несколько мышь, способную всюду пробежать и все вынюхать, что подтверждалось даже прозвищем, которым называли Миропу Дмитриевну соседние лавочники: дама обделистая.
Сверх того, Катрин почти буква в букву разделяла
мнение губернского предводителя, сказавшего, что Тулузов вчера только испеченный дворянин, между тем как она
дочь генерала и женщина с таким огромным состоянием.
Сходства этого, вероятно, не бывало, потому что младенцы, по моему
мнению, не могут походить на взрослых; но Софья Николавна во всю свою жизнь утверждала, что первая
дочь как две капли воды, была похожа на бабушку.
Из этих слов княгини и из довольного тона, каким они были произнесены, граф вывел заключение, что Варвара Никаноровна не высокого
мнения о своей
дочери и, очевидно, не будет стесняться ею много.
Были слухи, будто бы Марья Ивановна говорила иногда и от себя, высказывала иногда и личные свои
мнения, так, например, жаловалась на Владимира Андреича, говорила, что он решительно ни в чем не дает ей воли, а все потому, что взял ее без состояния, что он человек хитрый и хорош только при людях; на
дочерей своих она тоже жаловалась, особенно на старшую, которая, по ее словам, только и боялась отца.
Фетинья. Не твою, а мою. Узнает Истукарий Лупыч, кого причесывать-то будут? Не тебя, а меня. Так уж вот что! Вы мне не противны, а сам-то, пожалуй, тоже не прочь. Он об своей
дочери невысокого
мнения, а так надо сказать, что и за человека ее не считает, так много спорить не будет. Конечно, Елеся против нашего звания и приданого жених низменный; да, видно, уж судьба. Вели ты сыну одеться почище, да приходите к нам, не мешкая. Какое-нибудь решение нам выдет: либо мне быть битой, либо нам свадьбу пировать…
Об этой самозванке писали иностранцы с разными, по обыкновению, прикрасами. Они-то и утвердили
мнение, будто эта женщина действительно была
дочерью императрицы, имевшею законное право на русский престол, что, взятая в Италии графом Алексеем Григорьевичем Орловым-Чесменским, она была привезена в Петербург, заточена в Петропавловскую крепость и там, 10 сентября 1777 года, во время сильного наводнения, затоплена в каземате, из которого ее забыли или не хотели вывести.
— Сегодня вы были в большом ударе, м-р Вандергуд. Я даже заплакал. Жаль, что вас не слыхал Магнус и его
дочь… та, понимаете? Она изменила бы о нас свое
мнение.
Ему бросились в глаза некоторая резкость манер и странность суждений молодой девушки, которые, по его
мнению, не могли проявляться в ней, воспитанной под исключительным влиянием его покойной сестры, этого идеала тактичной и выдержанной женщины, несомненно, и своей
дочери прививавшей те же достоинства.
Она рассыпалась перед графом Стоцким в благодарностях за рекомендацию клиентов и в особенности за
дочь, которая, по ее
мнению, была близка к осуществлению возлагаемых на нее любящею матерью надежд.
Теперь же, когда этот обласканный им мальчишка — как мысленно назвал князь Боброва — является претендентом на руку его
дочери, целая буря оскорбленного тщеславия неудержимо поднялась в душе этого аристократа, и он, несмотря на любовь к этому достойному, по его же
мнению, молодому человеку, невольно вознегодовал на него за такую неслыханную дерзость.
Смерть Ульяны снова совершила в княгине Полторацкой нравственный переворот. Она горько оплакивала свою бывшую соперницу и, исключительно для самобичевания за совершенные ею, по ее
мнению, преступления против мужа и его любовницы, взяла в дом Таню Берестову и стала воспитывать ее вместе со своею родной
дочерью.
Старый князь был один со своими думами о
дочери. Он никому не решился бы поверить их, даже Сигизмунду Нарцисовичу,
мнения которого он спрашивал по каждому, даже мелочному, хозяйственному вопросу. Ему казалось, что в этих его видах на богача-князя все-таки скрывается корысть, что Кржижановский взглянет на него своими черными глазами, какими, по
мнению князя Ивана Андреевича, обладал его друг, и ему, князю, будет совестно.
Командировка Федора Осиповича Неволина закончилась как раз в то время, когда он был, по
мнению Корнилия Потаповича, совершенно безопасен для счастья его
дочери.
А Василий Иванович, которому князь Иван Андреевич Прозоровский через довольно, впрочем, продолжительное время, как то требовало, по его
мнению, его княжеское достоинство, сообщил о вероятном согласии своей
дочери на брак с его сыном, ходил положительно «гоголем».
За женой Василий Никандрович взял тысчонок двести, и таким образом и составился капитал в два миллиона, который, по
мнению графа Белавина, был предназначен судьбою ему и который делал хорошенькую Кору, единственную
дочь горного исправника Батищева, графинею.
Граф Владимир остепенился, почти порвал все с «полусветом», живет сравнительно скромно, но, конечно, в несколько месяцев нельзя требовать, чтобы он совершенно изменил свои привычки, и что настанет скоро, по ее
мнению, то время, когда он раскаявшийся вернется к жене и
дочери.
Она и не подозревала, что ее «сиятельный друг», как она называла графа Стоцкого, заодно с ее врагами и хочет лишить ее «честного заработка», естественного, по ее
мнению, результата ее забот и хлопот относительно
дочери.
Достойная
дочь католической церкви, действовавшая по указаниям самого аббата, внушавшего их ей через ее духовника патера Билли, должна была, по
мнению Грубера, настроить своего обожателя в желательном для иезуитов направлении.
Она только присоединилась к его мщению и путем его преступления добыла себе те права, которые ей, по ее
мнению, принадлежали как
дочери князя Полторацкого.
— Нет еще, но я, во-первых, им не нужна, так как была приглашена к
дочери, которой теперь нет, и, во-вторых, я не могу жить среди людей, которые иного
мнения о нем, чем я.
—
Дочь… — понял старик. — Я сам думаю об этом и вполне разделяю твое
мнение о Владимире: он достоин ее и я с удовольствием назвал бы его своим зятем, но, во-первых, надо их познакомить, и полюбит ли она его, полюбит ли он ее, разделит ли он твое
мнение, что она превыше всех моих сокровищ!..
Анжелика Сигизмундовна засмеялась, но таким смехом, который тотчас же постаралась заглушить, настолько он был, по ее
мнению, неуместным в присутствии ее
дочери.
«C'est même trop pour une cameriste! — сказала сама себе Зоя Александровна. — Иначе наживешь беду! — прибавила она уже по-русски, услыхав случайно в разговоре с
дочерьми несколько резких
мнений Александрины, повторенных последними. — Elle me gâtera mes onfants!..» — мысленно закончила она снова по-французски.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе
дочери ее пристроены — ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойною, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его
мнение о женитьбе.