Неточные совпадения
Иисус
Христос, в фиолетовой бархатной рясе, несущий крест, с терновым венком на голове, Божия Матерь с
Младенцем — все эти изображения сделаны из воска, иные, кажется, из дерева.
Великий Инквизитор принимает три искушения, отвергнутые
Христом в пустыне, отрицает свободу духа и хочет сделать счастливыми миллионы миллионов
младенцев.
— Послушайте, ради
Христа! Все вы — родные… все вы — сердечные… поглядите без боязни, — что случилось? Идут в мире дети, кровь наша, идут за правдой… для всех! Для всех вас, для
младенцев ваших обрекли себя на крестный путь… ищут дней светлых. Хотят другой жизни в правде, в справедливости… добра хотят для всех!
— Это — переложенное в поэму апокрифическое предание о разбойнике, который попросил деву Марию, шедшую в Египет с Иосифом и предвечным
младенцем, дать каплю молока своего его умирающему с голоду ребенку. Дева Мария покормила ребенка, который впоследствии, сделавшись, подобно отцу своему, разбойником, был распят вместе со
Христом на Голгофе и, умирая, произнес к собрату своему по млеку: «Помяни мя, господи, егда приидеши во царствие твое!»
Младенца несут в старую церковку, в ней — по ветхости ее — давно не служат, и целый год она стоит пустая, но сегодня ее древние стены украшены цветами, листьями пальм, золотом лимонов, мандарин, и вся она занята искусно сделанной картиной Рождества
Христова.
— Ребёночка хочу… Как беременна-то буду, выгонят меня! Нужно мне
младенца; если первый помер — другого хочу родить, и уж не позволю отнять его, ограбить душу мою! Милости и помощи прошу я, добрый человек, помоги силой твоей, вороти мне отнятое у меня… Поверь,
Христа ради, — мать я, а не блудница, не греха хочу, а сына; не забавы — рождения!
— Ты очень счастлив; твоя душа в день рождества была — как ясли для святого
младенца, который пришел на землю, чтоб пострадать за несчастных.
Христос озарил для тебя тьму, которою окутывало твое воображение — пусторечие темных людей. Пугало было не Селиван, а вы сами, — ваша к нему подозрительность, которая никому не позволяла видеть его добрую совесть. Лицо его казалось вам темным, потому что око ваше было темно. Наблюди это для того, чтобы в другой раз не быть таким же слепым.
Между тем в зале за темною занавесью шло обычное торжество. Соединенный хор больших, средних и маленьких под управлением Фимочки, такого же злого и нервного, как и в былые годы, а теперь еще более взвинченного благодаря побегу своей помощницы по церковному пению регента Сони Кузьменко, которую он никак не мог кем-либо заменить, пел и «Серую Утицу», и «Был у Христа-Младенца сад», и «Весну-красну», и «Елку-Зеленую», словом, все песни приютского репертуара.
— Был у Христа-Младенца сад… — запели соединенным хором старшие, средние и маленькие прелестную наивно-трогательную легенду Чайковского.
— Проклятье! проклятье этому дню и этим деньгам! Я не хочу, я не ищу их, я о них не жалею, я никому никогда ни одного слова не скажу об их пропаже, но только ради создавшего вас Саваофа, ради страдавшего за правду и милость
Христа, ради всего, что кому-нибудь из вас жалко и дорого, — отпустите этого
младенца…
Иоаннова церковь не есть демократическая церковь опеки
младенцев, приспособления к греховной слабости и посредственности человека, — это таинственная и вечная церковь
Христова, лик церкви в себе самой, открывающийся человеку в восхождении на гору, а не приспособлении к низинам человечества.
И потому ей удалось выяснить, что дух того, кто явится в конце времен и кто соблазнит своим подобием
Христу, будет действовать во имя счастья и блага людей, во имя миллиона счастливых
младенцев, не знающих греха.