Неточные совпадения
Нужно помнить, что апофеоз цезарей, как и всех тиранов и диктаторов, был создан
верой народа, бедноты, а не сенатом, который был уже скептичен и не склонен к
мистическим верованиям.
Но это значение уже, так сказать,
мистическое, которое я не понимаю умом, а могу принять лишь
верой, или, вернее сказать, на
веру, подобно многому другому, чего не понимаю, но чему религия повелевает мне, однако же, верить.
Бедный, худой, высокий и плешивый диакон был один из тех восторженных мечтателей, которых не лечат ни лета, ни бедствия, напротив, бедствия их поддерживают в
мистическом созерцании. Его
вера, доходившая до фанатизма, была искренна и не лишена поэтического оттенка. Между им — отцом голодной семьи — и сиротой, кормимой чужим хлебом, тотчас образовалось взаимное пониманье.
Теоретически освобожденный, я не то что хранил разные непоследовательные верования, а они сами остались — романтизм революции я пережил,
мистическое верование в прогресс, в человечество оставалось дольше других теологических догматов; а когда я и их пережил, у меня еще оставалась религия личностей,
вера в двух-трех, уверенность в себя, в волю человеческую.
Собственно
мистический характер зодчество теряет с веками Восстановления. Христианская
вера борется с философским сомнением, готическая стрелка — с греческим фронтоном, духовная святыня — с светской красотой. Поэтому-то храм св. Петра и имеет такое высокое значение, в его колоссальных размерах христианство рвется в жизнь, церковь становится языческая, и Бонаротти рисует на стене Сикстинской капеллы Иисуса Христа широкоплечим атлетом, Геркулесом в цвете лет и силы.
Невозможно отделить философское познание от совокупности духовного опыта человека, от его религиозной
веры, от его
мистического созерцания, если оно есть у человека.
Чаадаев проникается
верой в
мистическую миссию России.
Конкретный идеализм имеет свое питание в
мистическом опыте и воссоединяет знание с
верой, философию с религией.
Именно те, которые переносят
веру и мистику исключительно в субъективную действительность человеческого духа, те, которые отрицают
мистическую реальность бытия и пути соединения с ней, отрицают чудесную тайну преосуществления в мире объективном, в мировой душе, те должны быть признаны рационалистами.
Эта незыблемая, непоколебимая
вера в то, что истина дана в
мистическом восприятии, что нельзя двигаться, нельзя подниматься, не имея под собой твердыни божественного, не имея благодатной помощи, будучи оставленным и покинутым, от вселенской души отрезанным, определяет характер изложения этой книги.
Но в самом деле она имеет право требовать вперед настолько доверия и уважения, чтоб к ней не приступали с заготовленными скептическими и
мистическими возражениями, потому что и они — добровольные принятия на
веру.
Для рассудка («чистого разума») такое удостоверение, может быть, и является «
мистическим» и установляется «
верою», но это показывает только всю условность и недостаточность отвлеченно-рассудочного понимания познания, ибо корень познания жизненно-прагматический, и понятие эмпирии должно уже наперед включать в себя признак действенности, ощупывающей вещи и отличающей идеальности от реальностей (кантовские «талеры» в воображении или в кошельке) [Имеется в виду рассуждение И. Канта в «Критике чистого разума» (Кант И. Соч · · В 6 т. М., 1964.
Возможны и постоянно появляются все новые попытки устранить или обойти этот «камень
веры», которая, однако, должна неизменно остаться в основе всякого движения вперед по пути христианства [Вероятнее всего, имеется в виду Р. Штейнер и его книга «Христианство как
мистический факт и мистерии древности» (Ереван, 1991).].
С. 581 750.], говорит о
вере как установляющей бытие предмета и скрепляющей собой эмпирические показания и их логическую связь: согласно этому учению, акт
веры присутствует в каждом познавательном акте [Эта теория подвергнута разбору проф. А. И. Введенским в его сборнике «Философские этюды» в очерке под заглавием: «
Мистическая теория познания Соловьева».].
Между тем, строго говоря, между религиозной
верой и «
мистическим эмпиризмом» столь же мало общего, как и вообще между
верой и познанием, в составе коего интуиция есть, действительно, совершенно неустранимый элемент.
Можно, конечно, эту интуицию называть и
верой, и «
мистическим эмпиризмом», но при этом все-таки не надо забывать основного различия, существующего между этой интуицией и религиозной
верой: такая интуиция вполне остается в пределах эмпирически данной действительности, области «мира сего».
Рассуждающие таким образом, под предлогом мистики, совершенно устраняют
веру ради религиозно-эмпирической очевидности; при этом своеобразном
мистическом позитивизме (который, впрочем, чаще всего оказывается, кроме того, и иллюзионизмом) совершенно устраняется подвиг
веры и ее усилия, а поэтому отрицается и самая
вера, а вместе с нею и неразрывно связанные с ней надежда и любовь, место которых занимает откровенное самомнение.
Поэтому совершенно несправедлива такая характеристика
веры, согласно которой ее ограничивают только экзистенциальным суждением, как это делают некоторые гносеологи, представители «
мистического эмпиризма».
Это эмпирическое чувство реальности, опирающееся на интуицию, иногда называется
верой или же «
мистическим эмпиризмом» [У Лосского в «Обосновании интуитивизма».
Взросшая на строгом соблюденье внешних обрядов, привыкшая только в них одних видеть
веру, молодая, впечатлительная девушка, начитавшись
мистических книг, теперь равнодушно стала смотреть на всякую внешность.
Дуня рассказала про хлыстовскую
веру, не упоминая, конечно, ни про Сен-Мартена, ни про Гион, ни про других
мистических писателей. Она знала, что все это для Аграфены Петровны будет темна вода во облацех небесных. Сказала, однако, Дуня, что Марья Ивановна сблизила ее со своей
верой сперва книгами, потом разговорами.
«Глубокие симпатии его к
Вере Николаевне сказались даже в его бредовых идеях. В зависимости от его несколько
мистического настроения образ
Веры Николаевны стал воплощаться в „монахиню Маргариту, приносившую с собою утешение и ободрение“».
Бытовая, историческая
вера есть
вера внешнего человека, не углубившего дух до
мистических истоков, это мистика, выявленная в приспособлении к физическому плану жизни.
Именно
мистический и космический смысл любви, именно
вера в божественное предназначение и избрание в любви предполагает свободную борьбу в любви и свободное выживание сильных в любви, ибо
мистическое предназначение не требует охраны.
Идеология русской революции, поскольку можно ее обнаружить за оргией интересов и темных инстинктов, основана на
вере в народ, в его правду и мудрость, на идеализации народа как простонародья, как класса трудящихся, как рабочих и крестьян, а не как великого целого, не как
мистического организма.
Бог сошел на землю; сын бога — одно лицо святой троицы, — вочеловечился, искупил грех Адама; бог этот, нас приучили так думать, должен был сказать что-нибудь таинственно-мистическое, такое, что трудно понять, что можно понять только помощью
веры и благодати, и вдруг слова бога так просты, так ясны, так разумны. Бог говорит просто: не делайте друг другу зла — не будет зла. Неужели так просто откровение бога? Неужели только это сказал бог? Нам кажется, что мы это всё знаем. Это так просто.