Неточные совпадения
Из оставшейся после нее переписки видно, что она находилась в сношениях со всеми знаменитейшими
мистиками и пиетистами [Пиети́ст (лат.) — ревностный исполнитель показного благочестия, ханжа...
— Ну вот! — с отвращением отпарировал Свидригайлов, — сделайте одолжение, не говорите об этом, — прибавил он поспешно и даже без всякого фанфаронства, которое выказывалось во всех прежних его словах. Даже лицо его как будто изменилось. — Сознаюсь в непростительной слабости, но что делать: боюсь смерти и не люблю, когда говорят о ней. Знаете ли, что я
мистик отчасти?
— Интересный ты человек! — искренно удивился Клим. — Как это ты объединяешь
мистику и…
— Меня, брат, интеллигенция смущает. Я ведь — хочешь ты не хочешь — причисляю себя к ней. А тут, понимаешь, она резко и глубоко раскалывается. Идеалисты,
мистики, буддисты, йогов изучают. «Вестник теософии» издают. Блаватскую и Анну Безант вспомнили… В Калуге никогда ничего не было, кроме калужского теста, а теперь — жители оккультизмом занялись. Казалось бы, после революции…
— Ты не москвичка, а тоже заплуталась: читаешь «Историю материализма» и «Философию
мистики» Дюпреля.
— Менее всего, дорогой и уважаемый, менее всего в наши дни уместна
мистика сказок, как бы красивы ни были сказки. Разрешите напомнить вам, что с января Государственная дума решительно начала критику действий правительства, — действий, совершенно недопустимых в трагические дни нашей борьбы с врагом, сила коего грозит нашему национальному бытию, да, именно так!
— Социалисты прокламируют необходимость растворения личности в массе. Это —
мистика. Алхимия.
— От уклона в эту сторону мы гарантированы, наш мужик —
мистик.
— Пожалуйста, найдите в книгах Сомовой «Философию
мистики». Но, может быть, я неверно прочитал, — ворчливо добавил он, — какая же философия
мистики возможна?
Книжники за спиною Самгина искали и находили сходство между «Многообразием религиозного опыта» Джемса и «Философией
мистики» Дюпреля. У рояля сердился знаменитый адвокат...
Возникало опасение какой-то утраты. Он поспешно начал просматривать свое отношение к Марине. Все, что он знал о ней, совершенно не совпадало с его представлением о человеке религиозном, хотя он не мог бы сказать, что имеет вполне точное представление о таком человеке; во всяком случае это — человек, ограниченный
мистикой, метафизикой.
— В чем различие между
мистикой и атомистикой? Ато!
— Черт его знает —
мистик он, что ли? Полуумный какой-то. А у Лидии, кажется, тоже есть уклон в эту сторону. Вообще — компания не из блестящих…
— Оказывается, из
мистики тоже можно извлечь кое-что полезное.
Без ошибочки мистик-то торговал продуктами душевной своей рвоты.
Интересный он: идеалист и даже к
мистике тяготеет, а в житейской практике — жестокий ловкач, я тогда к бумаге имел касательство и попутно с издательским делом ознакомился.
Возможен ли лозунг — Россия, отечество в стране, где непрерывно развертывается драма раскола отцов и детей, где почти каждое десятилетие разрывает интеллигентов на шестидесятников, семидесятников, народников, народовольцев, марксистов, толстовцев,
мистиков?..»
— Воспитывают нас как мыслящие машинки и — не на фактах, а для искажения фактов. На понятиях, но не на логике, а на
мистике понятий и против логики фактов.
— Это «Философию
мистики» — что ли? — осведомился Юрин и, не ожидая ответа, продолжал...
— Но — это потому, что мы народ метафизический. У нас в каждом земском статистике Пифагор спрятан, и статистик наш воспринимает Маркса как Сведенборга или Якова Беме. И науку мы не можем понимать иначе как метафизику, — для меня, например, математика суть
мистика цифр, а проще — колдовство.
— Во-первых — гностицизм вовсе не
мистика, а во-вторых — есть поговорка: «Большой мешок — не глиняный горшок, что ни положь умело — все будет цело, знай — носи, да не больно тряси».
— Ириней Лионский, Дионисий Галикарнасский, Фабр д’Оливе, Шюре, — слышал Самгин и слышал веские слова: любовь, смерть,
мистика, анархизм. Было неловко, досадно, что люди моложе его, незначительнее и какие-то богатые модницы знают то, чего он не знает, и это дает им право относиться к нему снисходительно, как будто он — полудикарь.
— Для нас этот Лоскутов просто находка, — продолжал развивать свою мысль Ляховский. — Наши барышни, если разобрать хорошенько, в сущности, и людей никаких не видали, а тут смотри, учись и стыдись за свою глупость. Хе-хе… Посмотрели бы вы, как они притихнут, когда Лоскутов бывает здесь: тише воды, ниже травы. И понятно: какие-нибудь провинциальные курочки, этакие цыплятки — и вдруг настоящий орел… Да вы только посмотрите на него: настоящая Азия, фаталист и немного
мистик.
Также ложной была старая
мистика сакральной монархии, а также более новая, но уже постаревшая
мистика демократии якобинско-руссоистского типа.
Ложь коллективизма, натурализма или социализма, в которых исчезает личность и образ человека, может порождать разнообразные формы
мистики.
Таковы коллективные формы
мистики, космические или социальные.
Для одних не существует никакой связи между старой Германией, — Германией великих мыслителей,
мистиков, поэтов, музыкантов, — и новой Германией, — Германией материалистической, милитаристической, индустриалистической, империалистической.
Это раскрывалось в германской
мистике.
Ложной является также натуралистическая, дионистического типа
мистика, которая преодолевает противоположение субъекта и объекта не вверх, а вниз.
В мире создается ложная форма
мистики, которую нужно разоблачать.
Русская
мистика, русский мессианизм связаны со вторым образом России, с ее духовным голодом и жаждой божественной правды на земле, как и на небе.
Еще более приходится признать, что в духовной жизни германского народа, в германской
мистике, философии, музыке, поэзии были великие и мировые ценности, а не один лишь культ силы, не один призрачный феноменализм и пр.
Это
мистика не сверхрациональная, а иррациональная, не сверхсознательная, а бессознательная.
Мессианизм относится к национализму, как второе рождение
мистиков относится к первому природному рождению.
И все мучительные противоречия и раздвоения найдут себе разрешения в новой
мистике, которая глубже религии и должна объединить религии.
Мистикой можно называть духовный опыт, выходящий за пределы противопоставления субъекта и объекта, т. е. не подпадающий власти объективации.
Особенно это надо сказать про
мистику коллективизма, которая сейчас играет большую роль.
Гёррес, написавший в первой половине XIX века многотомное сочинение о
мистике, предлагает различать
мистику божественную,
мистику натуральную и
мистику дьявольскую.
Такое направление германского духа определилось еще в
мистике Экхардта, оно есть у Лютера и в протестантизме, и с большой силой обнаруживается и обосновывается в великом германском идеализме, у Канта и Фихте, и по-другому у Гегеля и Гартмана.
В новой
мистике должен быть силен профетически-мессианский элемент, и в ней должен раскрыться подлинный гнозис, который не будет заключать в себе космического прельщения старых гностиков.
Крах рационализма, возрождение
мистики и есть этот ночной момент.
Подлинная
мистика духовна и означает духовный опыт, в котором человек не подавлен объективацией.
Но самое существенное в
мистике коммунизма то, что это
мистика мессианского типа.
Каждый из этих типов
мистики имеет свои границы.
На этой почве может образоваться ложная
мистика коллективизма, и она может быть очень динамичной.
Мы подходим к последней сфере
мистики, которой я хочу посвятить специальную книгу.
Апокалиптическая настроенность глубоко отличает русскую
мистику от
мистики германской, которая есть лишь погружение в глубину духа и которая никогда не была устремлением к Божьему граду, к концу, к преображению мира.
Во Франции сейчас слово
мистика употребляется в столь широком смысле, что оно теряет свой старый смысл.
В прошлом можно установить три типа
мистики:
мистика индивидуального пути души к Богу, это наиболее церковная форма;
мистика гностическая, которую не следует отождествлять с гностиками-еретиками первых веков, эта
мистика обращена не к индивидуальной только душе, но также к жизни космической и божественной;
мистика пророческая и мессианская — это
мистика сверхисторическая и эсхатологическая, предела конца.
Там есть и религия, и
мистика, и метафизика, и романтическое искусство, там есть созерцание и мечтательность.