Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с
места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Ну, натурально,
пошли толки: как, что, кому занять
место?
Я
пошла на речку быструю,
Избрала я
место тихое
У ракитова куста.
Села я на серый камушек,
Подперла рукой головушку,
Зарыдала, сирота!
Громко я звала родителя:
Ты приди, заступник батюшка!
Посмотри на дочь любимую…
Понапрасну я звала.
Нет великой оборонушки!
Рано гостья бесподсудная,
Бесплемянная, безродная,
Смерть родного унесла!
До
места барку дотянул
И богатырским сном уснул,
И, в бане смыв поутру пот,
Беспечно пристанью
идет.
Трудно было дышать в зараженном воздухе; стали опасаться, чтоб к голоду не присоединилась еще чума, и для предотвращения зла, сейчас же составили комиссию, написали проект об устройстве временной больницы на десять кроватей, нащипали корпии и
послали во все
места по рапорту.
Шли они по ровному
месту три года и три дня, и всё никуда прийти не могли. Наконец, однако, дошли до болота. Видят, стоит на краю болота чухломец-рукосуй, рукавицы торчат за поясом, а он других ищет.
В течение всего его градоначальничества глуповцы не только не садились за стол без горчицы, но даже развели у себя довольно обширные горчичные плантации для удовлетворения требованиям внешней торговли."И процвела оная весь, яко крин сельный, [Крин се́льный (церковно-славянск.) — полевой цветок.]
посылая сей горький продукт в отдаленнейшие
места державы Российской и получая взамен оного драгоценные металлы и меха".
Пошли в обход, но здесь наткнулись на болото, которого никто не подозревал. Посмотрел Бородавкин на геометрический план выгона — везде все пашня, да по мокрому
месту покос, да кустарнику мелкого часть, да камню часть, а болота нет, да и полно.
— Нужды нет, что он парадов не делает да с полками на нас не ходит, — говорили они, — зато мы при нем, батюшке, свет у́зрили! Теперича, вышел ты за ворота: хошь — на
месте сиди; хошь — куда хошь
иди! А прежде сколько одних порядков было — и не приведи бог!
До сих пор фантазия его
шла все прямо, все по ровному
месту.
Тит освободил
место, и Левин
пошел за ним. Трава была низкая, придорожная, и Левин, давно не косивший и смущенный обращенными на себя взглядами, в первые минуты косил дурно, хотя и махал сильно. Сзади его послышались голоса...
― А, Алины-Надины. Ну, у нас
места нет. А
иди к тому столу да занимай скорее
место, ― сказал князь и, отвернувшись, осторожно принял тарелку с ухою из налимов.
После наряда, то есть распоряжений по работам завтрашнего дня, и приема всех мужиков, имевших до него дела, Левин
пошел в кабинет и сел за работу. Ласка легла под стол; Агафья Михайловна с чулком уселась на своем
месте.
— А! — сказал Левин, более слушая звук ее голоса, чем слова, которые она говорила, всё время думая о дороге, которая
шла теперь лесом, и обходя те
места, где бы она могла неверно ступить.
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем
месте коляски подъехали к новому красивому дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире в двух шагах, они
послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
Дарья Александровна вопросительно-робко смотрела на его энергическое лицо, которое то всё, то
местами выходило на просвет солнца в тени лип, то опять омрачалась тенью, и ожидала того, что он скажет дальше; но он, цепляя тростью за щебень, молча
шел подле нее.
Пред ним, в загибе реки за болотцем, весело треща звонкими голосами, двигалась пестрая вереница баб, и из растрясенного сена быстро вытягивались по светлозеленой отаве серые извилистые валы. Следом за бабами
шли мужики с вилами, и из валов выростали широкие, высокие, пухлые копны. Слева по убранному уже лугу гремели телеги, и одна за другою, подаваемые огромными навилинами, исчезали копны, и на
место их навивались нависающие на зады лошадей тяжелые воза душистого сена.
Я вывел Печорина вон из комнаты, и мы
пошли на крепостной вал; долго мы ходили взад и вперед рядом, не говоря ни слова, загнув руки на спину; его лицо ничего не выражало особенного, и мне стало досадно: я бы на его
месте умер с горя.
— Послушай, слепой! — сказал Янко, — ты береги то
место… знаешь? там богатые товары… скажи (имени я не расслышал), что я ему больше не слуга; дела
пошли худо, он меня больше не увидит; теперь опасно; поеду искать работы в другом
месте, а ему уж такого удальца не найти.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных
местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные
места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и
пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им
мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
— Вона!
пошла писать губерния! — проговорил Чичиков, попятившись назад, и как только дамы расселись по
местам, он вновь начал выглядывать: нельзя ли по выражению в лице и в глазах узнать, которая была сочинительница; но никак нельзя было узнать ни по выражению в лице, ни по выражению в глазах, которая была сочинительница.
И что по существующим положениям этого государства, в
славе которому нет равного, ревизские души, окончивши жизненное поприще, числятся, однако ж, до подачи новой ревизской сказки наравне с живыми, чтоб таким образом не обременить присутственные
места множеством мелочных и бесполезных справок и не увеличить сложность и без того уже весьма сложного государственного механизма…
На это полицеймейстер заметил, что бунта нечего опасаться, что в отвращение его существует власть капитана-исправника, что капитан-исправник хоть сам и не езди, а
пошли только на
место себя один картуз свой, то один этот картуз погонит крестьян до самого
места их жительства.
В военное время человек этот наделал бы чудес: его бы
послать куда-нибудь пробраться сквозь непроходимые, опасные
места, украсть перед носом у самого неприятеля пушку, — это его бы дело.
— Да у вас, батюшка Константин Федорович, весь
пойдет в дело. Уж эдакого умного человека во всем свете нельзя сыскать. Ваше здоровье всяку вещь в
место поставит. Так уж прикажите принять.
«Не влюблена ль она?» — «В кого же?
Буянов сватался: отказ.
Ивану Петушкову — тоже.
Гусар Пыхтин гостил у нас;
Уж как он Танею прельщался,
Как мелким бесом рассыпался!
Я думала:
пойдет авось;
Куда! и снова дело врозь». —
«Что ж, матушка? за чем же стало?
В Москву, на ярманку невест!
Там, слышно, много праздных
мест» —
«Ох, мой отец! доходу мало». —
«Довольно для одной зимы,
Не то уж дам хоть я взаймы».
Они дорогой самой краткой
Домой летят во весь опор.
Теперь послушаем украдкой
Героев наших разговор:
— Ну что ж, Онегин? ты зеваешь. —
«Привычка, Ленский». — Но скучаешь
Ты как-то больше. — «Нет, равно.
Однако в поле уж темно;
Скорей!
пошел,
пошел, Андрюшка!
Какие глупые
места!
А кстати: Ларина проста,
Но очень милая старушка;
Боюсь: брусничная вода
Мне не наделала б вреда.
Maman уже не было, а жизнь наша
шла все тем же чередом: мы ложились и вставали в те же часы и в тех же комнатах; утренний, вечерний чай, обед, ужин — все было в обыкновенное время; столы, стулья стояли на тех же
местах; ничего в доме и в нашем образе жизни не переменилось; только ее не было…
Долго бессмысленно смотрел я в книгу диалогов, но от слез, набиравшихся мне в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак), именно на том
месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы
идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я
иду из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать слез и от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали газеты? (нем.)]
Он дернул за рукав ее, и оба
пошли вместе, беспрестанно оглядываясь назад, и наконец опустились отлогостью в низменную лощину — почти яр, называемый в некоторых
местах балками, — по дну которой лениво пресмыкался проток, поросший осокой и усеянный кочками.
Между теми, которые решились
идти вслед за татарами, был Череватый, добрый старый козак, Покотыполе, Лемиш, Прокопович Хома; Демид Попович тоже перешел туда, потому что был сильно завзятого нрава козак — не мог долго высидеть на
месте; с ляхами попробовал уже он дела, хотелось попробовать еще с татарами.
Здесь татарка скинула с себя черевики и
пошла босиком, подобрав осторожно свое платье, потому что
место было топко и наполнено водою.
Конные ехали, не отягчая и не горяча коней, пешие
шли трезво за возами, и весь табор подвигался только по ночам, отдыхая днем и выбирая для того пустыри, незаселенные
места и леса, которых было тогда еще вдоволь.
Случалось ему уходить за город, выходить на большую дорогу, даже раз он вышел в какую-то рощу; но чем уединеннее было
место, тем сильнее он сознавал как будто чье-то близкое и тревожное присутствие, не то чтобы страшное, а как-то уж очень досаждающее, так что поскорее возвращался в город, смешивался с толпой, входил в трактиры, в распивочные,
шел на Толкучий, на Сенную.
Сказав это, он вдруг смутился и побледнел: опять одно недавнее ужасное ощущение мертвым холодом прошло по душе его; опять ему вдруг стало совершенно ясно и понятно, что он сказал сейчас ужасную ложь, что не только никогда теперь не придется ему успеть наговориться, но уже ни об чем больше, никогда и ни с кем, нельзя ему теперь говорить. Впечатление этой мучительной мысли было так сильно, что он, на мгновение, почти совсем забылся, встал с
места и, не глядя ни на кого,
пошел вон из комнаты.
Действительно, все было приготовлено на
славу: стол был накрыт даже довольно чисто, посуда, вилки, ножи, рюмки, стаканы, чашки, все это, конечно, было сборное, разнофасонное и разнокалиберное, от разных жильцов, но все было к известному часу на своем
месте, и Амалия Ивановна, чувствуя, что отлично исполнила дело, встретила возвратившихся даже с некоторою гордостию, вся разодетая, в чепце с новыми траурными лентами и в черном платье.
Раскольников
пошел прямо и вышел к тому углу на Сенной, где торговали мещанин и баба, разговаривавшие тогда с Лизаветой; но их теперь не было. Узнав
место, он остановился, огляделся и обратился к молодому парню в красной рубахе, зевавшему у входа в мучной лабаз.
Даже недавнюю пробусвою (то есть визит с намерением окончательно осмотреть
место) он только пробовал было сделать, но далеко не взаправду, а так: «дай-ка, дескать,
пойду и опробую, что мечтать-то!» — и тотчас не выдержал, плюнул и убежал, в остервенении на самого себя.
Он тотчас же
пошел прямо к делу, встал с
места и взял фуражку.
— Я бы вот как сделал: я бы взял деньги и вещи и, как ушел бы оттуда, тотчас, не заходя никуда,
пошел бы куда-нибудь, где
место глухое и только заборы одни, и почти нет никого, — огород какой-нибудь или в этом роде.
Раскольников встал и
пошел в другую комнату, где прежде стояли укладка, постель и комод; комната показалась ему ужасно маленькою без мебели. Обои были все те же; в углу на обоях резко обозначено было
место, где стоял киот с образами. Он поглядел и воротился на свое окошко. Старший работник искоса приглядывался.
Наконец, пришло ему в голову, что не лучше ли будет
пойти куда-нибудь на Неву? Там и людей меньше, и незаметнее, и во всяком случае удобнее, а главное — от здешних
мест дальше. И удивился он вдруг: как это он целые полчаса бродил в тоске и тревоге, и в опасных
местах, а этого не мог раньше выдумать! И потому только целые полчаса на безрассудное дело убил, что так уже раз во сне, в бреду решено было! Он становился чрезвычайно рассеян и забывчив и знал это. Решительно надо было спешить!
Он
пошел к Неве по В—му проспекту; но дорогою ему пришла вдруг еще мысль: «Зачем на Неву? Зачем в воду? Не лучше ли уйти куда-нибудь очень далеко, опять хоть на острова, и там где-нибудь, в одиноком
месте, в лесу, под кустом, — зарыть все это и дерево, пожалуй, заметить?» И хотя он чувствовал, что не в состоянии всего ясно и здраво обсудить в эту минуту, но мысль ему показалась безошибочною.
Борис. Нельзя мне, Катя. Не по своей я воле еду: дядя
посылает, уж и лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом-то тем проститься, где мы с тобой виделись.
Кабанов. Кто ж ее знал, что она сюда
пойдет!
Место такое людное. Кому в голову придет здесь прятаться!
Борис (оглядывая местность). Вот что, Кудряш, мне бы нужно здесь остаться, а тебе ведь, я думаю, все равно, ты можешь
идти и в другое
место.
Я
пошел на сборное
место.
Возникшие по этому поводу распри приняли, наконец, такие размеры, что министерство в Петербурге нашло необходимым
послать доверенное лицо с поручением разобрать все на
месте.
Поддерживая друг друга,
идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и станут на колени, и долго и горько плачут, и долго и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут с камня да ветку елки поправят, и снова молятся, и не могут покинуть это
место, откуда им как будто ближе до их сына, до воспоминаний о нем…
— Не буду, Лина, не сердись! Нет, Самгин, ты почувствуй: ведь это владыки наши будут, а? Скомандуют: по
местам! И все
пойдет, как по маслу. Маслице, хи… Ах, милый, давно я тебя не видал! Седеешь? Теперь мы с тобой по одной тропе
пойдем.