Неточные совпадения
В сопровождении боцмана Грэй осмотрел
корабль, велел подтянуть ванты, ослабить штуртрос [Штуртрос — цепной, из троса или комбинированный, привод от рулевого колеса к румпелю.], почистить клюзы, переменить кливер [Кливер — косой парус впереди фок-мачты.], просмолить палубу, вычистить компас, открыть, проветрить и вымести трюм. Но дело не развлекало Грэя. Полный тревожного внимания к тоскливости дня, он прожил его раздражительно и печально: его как бы позвал кто-то, но он забыл, кто и куда.
Только и говорится о том, как
корабль стукнулся о камень, повалился на бок, как рухнули
мачты, палубы, как гибли сотнями люди — одни раздавленные пушками, другие утонули…
Срежет ли ураган у
корабля все три
мачты: кажется, как бы не погибнуть?
Но не знать петербургскому жителю, что такое палуба,
мачта, реи, трюм, трап, где корма, где нос, главные части и принадлежности
корабля, — не совсем позволительно, когда под боком стоит флот.
Одно время он стал клеить из бумаги сначала дома, потом
корабли и достиг в этом бесполезном строительстве значительного совершенства: миниатюрные фрегаты были оснащены по всем правилам искусства, с
мачтами, реями и даже маленькими пушками, глядевшими из люков.
При свете зарева пожаров видны были
мачты наших утопающих
кораблей, которые медленно глубже и глубже уходили в воду.
Вы смотрите и на полосатые громады
кораблей, близко и далеко рассыпанных по бухте, и на черные небольшие точки шлюпок, движущихся по блестящей лазури, и на красивые светлые строения города, окрашенные розовыми лучами утреннего солнца, виднеющиеся на той стороне, и на пенящуюся белую линию бона и затопленных
кораблей, от которых кой-где грустно торчат черные концы
мачт, и на далекий неприятельский флот, маячащий на хрустальном горизонте моря, и на пенящиеся струи, в которых прыгают соляные пузырики, поднимаемые веслами; вы слушаете равномерные звуки ударов вёсел, звуки голосов, по воде долетающих до вас, и величественные звуки стрельбы, которая, как вам кажется, усиливается в Севастополе.
Гнутся и скрипят
мачты, сухо свистит ветер в снастях, а
корабль все идет и идет; над
кораблем светит солнце, над
кораблем стоит темная ночь, над
кораблем задумчиво висят тучи или гроза бушует и ревет на океане, и молнии падают в колыхающуюся воду.
Плещет волна, ходят туманные облака, летают за
кораблем чайки, садятся на
мачты, потом как будто отрываются от них ветром и, колыхаясь с боку на бок, как клочки белой бумаги, отстают, отстают и исчезают назади, улетая обратно, к европейской земле, которую наши лозищане покинули навеки.
Матвей посмотрел вперед. А там, возвышаясь над самыми высокими
мачтами самых больших
кораблей, стояла огромная фигура женщины, с поднятой рукой. В руке у нее был факел, который она протягивала навстречу тем, кто подходит по заливу из Европы к великой американской земле.
Почти напротив их гостиницы возвышалась остроконечная башня св. Георгия; направо, высоко в воздухе, сверкал золотой шар Доганы — и, разубранная, как невеста, стояла красивейшая из церквей — Redentore Палладия; налево чернели
мачты и реи
кораблей, трубы пароходов; кое-где висел, как большое крыло, наполовину подобранный парус, и вымпела едва шевелились.
Он горел нетерпением услышать что-нибудь об графине, и собрался ехать в адмиралтейство, надеясь там застать еще Корсакова, но дверь отворилась, и сам Корсаков явился опять; он уже представлялся государю — и по своему обыкновению казался очень собою доволен. «Entre nous», [Между нами.] сказал он Ибрагиму, «государь престранный человек, вообрази, что я застал его в какой-то холстяной фуфайке, на
мачте нового
корабля, куда принужден я был карабкаться с моими депешами.
Вода, небо, сверкающий вдали на солнце город, синие леса, окаймляющие берега залива, верхушки
мачт на кронштадтском рейде, десятки пролетавших мимо меня пароходов и скользивших парусных
кораблей и лайб — все показалось мне в новом свете.
Шлюпка подошла вплотную; грязный, продырявленный старыми выстрелами борт шхуны мирно дремал; дремали
мачты, штанги, сонно блестели стекла иллюминатора; ленивая, поскрипывающая тишина старого
корабля дышала грустным спокойствием, одиночеством путника, отдыхающего в запущенном столетнем саду, где сломанные скамейки поросли мохом и желтый мрамор Венер тонет в кустарнике. Аян кричал...
В это время капитан
корабля, отец мальчика, вышел из каюты. Он нес ружье, чтобы стрелять чаек [Морские птицы. (Примеч. Л. Н. Толстого.)]. Он увидал сына на
мачте, и тотчас же прицелился в сына и закричал: «В воду! прыгай сейчас в воду! застрелю!» Мальчик шатался, но не понимал. «Прыгай или застрелю!.. Раз, два…» и как только отец крикнул: «три» — мальчик размахнулся головой вниз и прыгнул.
Она подпрыгнула к 12-летнему мальчику, сыну капитана
корабля, сорвала с его головы шляпу, надела и живо взобралась на
мачту. Все засмеялись, а мальчик остался без шляпы и сам не знал, смеяться ли ему, или плакать.
Он взглянул на качающуюся
мачту, которая была уже близко, увидал эти дико радостные лица и уже более не обращал внимания на волны и почти не замечал, что был весь мокрый. — Vive la Russie!.. Vive la Russie! — раздалось с полузатонувшего
корабля, когда баркас был в нескольких саженях.
А
корабли все шли да шли, направляясь к Лондону, и казалось, конца им не будет. Впереди виднелся лес
мачт.
К восьми часам утра, то есть к подъему флага и гюйса [Гюйс — носовой флаг [на военных
кораблях поднимается во время стоянки на якоре]. — Ред.], все — и офицеры, и команда в чистых синих рубахах — были наверху. Караул с ружьями выстроился на шканцах [Шканцы — часть палубы между грот-мачтой и ютом.] с левой стороны. Вахтенный начальник, старший офицер и только что вышедший из своей каюты капитан стояли на мостике, а остальные офицеры выстроились на шканцах.
Паруса были быстро поставлены, пары прекращены, винт поднят, и «Коршун», изрядно раскачиваясь на сильном попутном волнении, имея, как и у адмирала, марсели в два рифа, фок, грот, бизань и кливера, бежал в галфинд [Когда направление ветра составляет прямой угол с курсом
корабля (в «полветра»).] за адмиральским корветом, который в виде темного силуэта с огоньком на
мачте виднелся вблизи в полумраке вечера. Луна по временам показывалась из-за облаков.
На
корабле подобрали паруса и завязали на
мачте крест-накрест снасти. Подошел буксирный пароход и, пыхтя, потащил его на линию
кораблей. Море было тихо, у берега еле-еле плескался остаток зыби.
Корабль вошел в линию, где стояли вдоль набережной бок о бок
корабли из всех стран света, и большие, и малые, всяких размеров, форм и оснасток. «Богородица-Ветров» стала между итальянским бригом и английскою галеттой, которые потеснились, чтобы дать место новому товарищу.
Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него — как для моряка всегда и везде те же палубы,
мачты, канаты своего
корабля — всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство.