Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля

Габриэль Гарсиа Маркес, 1970

Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение – но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть…

Глава 3

У меня на глазах тонут четверо моих товарищей

Вначале мне показалось, что в воде я оказался один. Держась на плаву, я увидел, что на эсминец, который находился метрах в двухстах от меня, обрушилась новая волна, и он полетел в пропасть и скрылся из виду. Я решил, что он потонул. И тут же, словно подтверждая мои мысли, вокруг забултыхались бесчисленные ящики с товарами, которые загрузили на эсминец в Мобиле. Я барахтался среди коробок с одеждой, радиоприемников, холодильников и разной домашней утвари, среди ящиков, которые выныривали то там то сям, гонимые волнами. В тот момент я еще плохо понимал, что происходит. Не успев прийти в себя от потрясения, я схватился за один из ящиков и тупо воззрился на море. День был совершенно безоблачным. Только сильно вздымавшееся под ветром море да качавшиеся на волнах ящики наводили на мысль о катастрофе.

Внезапно поблизости послышались крики. В резком свисте ветра явственно различался голос Хулио Амадора Карабальо, высокого, статного второго боцмана, который кричал кому-то:

— Хватайте меня, хватайте меня за пояс!

И тут я словно очнулся от глубокого, хотя и минутного сна. До меня дошло, что я в море не один. Всего в нескольких метрах от меня перекликались мои товарищи. Я лихорадочно стал соображать, как быть. Никуда плыть я не мог. Я знал, что мы почти в двухстах милях от Картахены, но потерял ориентировку. Страха я, однако же, не испытывал. На какой-то миг мне показалось, что, пока нас не спасут, я смогу продержаться на воде, ухватившись за ящики. Меня утешала мысль о том, что другие находятся в таком же положении, как и я. И вот тут-то я и увидел плот.

Вернее, два одинаковых плота, находившихся метрах в семи друг от друга. Они внезапно вынырнули на гребне волны с той стороны, откуда доносились крики моих товарищей. Мне показалось странным, что никто из моряков не доплыл до них. Вдруг один из плотов исчез. Я не знал, как поступить: то ли поплыть ко второму, то ли не рисковать и по-прежнему цепляться за ящик: мне это казалось надежным способом удержаться на воде. Я еще не успел принять никакого решения, но инстинкт самосохранения уже направил меня ко второму плоту, который с каждым мгновением все удалялся и удалялся. Я плыл примерно три минуты. В какой-то момент я потерял плот из виду, но старался придерживаться взятого направления. И вдруг его прибило прямо ко мне — большой, белый, пустой плот! Я изо всех сил вцепился в пеньковую сеть и попытался на него забраться. Удалось мне это только с третьего раза. Уже на плоту, задыхаясь, не зная, куда деваться от хлещущего холодного и безжалостного ветра, я сделал над собой огромное усилие и встал. А встав, увидел неподалеку моих товарищей, которые старались доплыть до плота.

Я их тут же узнал. Кладовщик Эдуарде Кастильо цепко держал за шею Хулио Амадора Карабальо, на котором был спасательный пояс, потому что в момент катастрофы он нес вахту. Хулио Амадор кричал:

— Крепче держись, Кастильо!

Они барахтались среди покачивающихся на волнах ящиков метрах в десяти от меня.

С другой стороны находился Луис Ренхифо. За несколько минут до того я видел его на эсминце, он пытался выбраться из воды, зажав в поднятой правой руке наушники, не потеряв своей всегдашней выдержки и уверенности, с которой он заявлял, что скорее море вывернет наизнанку, чем его, он скинул рубашку, чтобы легче было передвигаться, но потерял спасательный пояс. Даже не видя его, я все равно узнал бы Луиса по голосу.

— Эй, толстый, греби сюда! — крикнул он.

Я поспешно схватился за весла и попробовал подгрести к товарищам. Хулио Амадор, которого крепко держал за шею Эдуарде Кастильо, приближался к плоту. За ним, далеко позади показалась маленькая фигурка четвертого моряка, Рамона Эрреры, который махал мне рукой, уцепившись за ящик.

Всего три метра!

Если бы меня заставили выбирать, я не знал бы, к кому из моих товарищей направить плот прежде всего. Однако, увидев Рамона Эрреру, зачинщика драки в Мобиле, весельчака из Архоны, который всего несколько минут тому назад лежал рядом со мной на корме, я изо всех сил погреб к нему. Но мой почти двухметровый плот оказался ужасно неповоротливым в разбушевавшемся море, и вдобавок мне пришлось грести против ветра. По-моему, я не смог продвинуться ни на йоту. В отчаянии я поглядел по сторонам и увидел, что Рамона Эрреры на воде уже нет. Только Луис Ренхифо уверенно плыл к плоту. Я не сомневался, что он доберется. Я помнил его оглушительный храп, похожий на звук тромбона, и был убежден, что сила его воли сильнее стихии.

Хулио Амадор все еще поддерживал Эдуарде Кастильо, не давая ему уйти под воду. До плота им оставалось меньше трех метров. Я подумал, что, если они подберутся чуть поближе, я смогу протянуть им весло. Но тут гигантская волна подбросила плот в воздух, и, взлетев на высоченном гребне, я увидел мачту нашего эсминца. Когда я очутился внизу, Хулио Амадор и цеплявшийся за его шею Эдуарде Кастильо исчезли. А Луис Ренхифо по-прежнему размеренно плыл к плоту, до которого ему оставалось всего два метра.

Не знаю, почему я совершил такую глупость: уверившись в бесплодности своих попыток продвинуться вперед, я воткнул весло в воду, словно стараясь удержать плот на одном месте, пригвоздить его к воде. Уставший Луис Ренхифо приостановился, поднял руку — как тогда, когда держал наушники, — и опять крикнул:

— Греби сюда, толстый!

Ветер не переменился. Я прокричал ему в ответ, что не могу грести против ветра, и попросил поднатужиться, сделать последний рывок, но, по-моему, он меня не услышал. Ящики с товарами остались позади, плот плясал из стороны в сторону на волнах. В мгновение ока я очутился в пяти с лишним метрах от Луиса Ренхифо и потерял его из виду. Но он подныривал под волны, чтобы они не относили его далеко от плота. Я стоял, держа наготове весло, и ждал, когда Луис Ренхифо подберется так близко, что сможет до него дотянуться. Но он уже утомился и начал отчаиваться. Потом, уже уходя под воду, Луис снова крикнул:

— Толстый!.. Толстый!..

Я заработал веслами, но опять безрезультатно. Сделал последнюю попытку дотянуться до Луиса, но его поднятая рука, которая совсем недавно спасала от воды наушники, теперь сама навсегда погрузилась в воду, в каких-нибудь двух метрах от весла.

Бог весть сколько времени я стоял с поднятым веслом, балансируя на плоту. Стоял и пристально глядел на море. Ждал, что вот-вот кто-нибудь из моих друзей покажется над водой. Но в море было пусто, а крепчавший ветер рвал на мне рубашку, завывая, точно собака.

Ящики с товарами исчезли. Судя по неуклонно удалявшейся мачте корабля, эсминец не затонул, как мне показалось вначале. На душе полегчало. «За мной вот-вот приплывут», — подумал я. А еще я решил, что кто-нибудь из моих товарищей, наверно, добрался до второго плота. По идее им ничто не могло помешать. Эти плоты, как и прочие на нашем эсминце, не были оснащены. Но их в общей сложности имелось шесть штук, не считая шлюпок и вельботов. Я не видел ничего удивительного в том, что мои товарищи добрались, подобно мне, до плотов, я думал, что эсминец нас уже разыскивает.

И тут я вдруг осознал, что на небе светит солнце. Знойное, раскаленное, словно металл, полуденное солнце. Я тупо, еще не до конца придя в себя, взглянул на часы. На них было ровно двенадцать.

Один!

Когда Луис Ренхифо в последний раз спросил меня на эсминце, сколько времени, было полдвенадцатого. Без десяти я опять поглядел на часы, это произошло еще до катастрофы. Когда же я посмотрел на циферблат на плоту, стрелки показывали ровно двенадцать. Мне казалось, прошла целая вечность, а в действительности прошло всего десять минут с тех пор, как я в последний раз глядел на часы, находясь на борту эсминца, и за это время я успел доплыть до плота, пытался спасти товарищей, а потом стоял, как истукан, глядя на пустое море, слушая резкий вой ветра и думая, что мне придется минимум два, а то и три часа ждать, пока меня подберут.

Конец ознакомительного фрагмента.