Неточные совпадения
Она снова
замолчала, сказав, видимо, не то, что хотелось, а Клим, растерянно ловя отдельные фразы, старался понять: чем возмущают его слова
матери?
Замолчит побежденный Илья Иванович, и опять все общество погрузится в дремоту. Илюша, завалившись за спину
матери, тоже дремлет, а иногда и совсем спит.
Я помню, что, когда уехали последние старшие дети, отъезд этот произвел на меня гнетущее впечатление. Дом вдруг словно помертвел. Прежде хоть плач слышался, а иногда и детская возня; мелькали детские лица, происходили судбища, расправы — и вдруг все разом опустело,
замолчало и, что еще хуже, наполнилось какими-то таинственными шепотами. Даже для обеда не раздвигали стола, потому что собиралось всего пять человек: отец,
мать, две тетки и я.
Старухи
замолчали, няня вздохнула, тарантас остановился у крыльца перед кельею
матери Агнии.
Прасковья Ивановна и
мать соглашались с Михайлушкой, и мой отец должен был
замолчать.
Я вспомнил, что, воротившись из саду, не был у
матери, и стал проситься сходить к ней; но отец, сидевший подле меня, шепнул мне, чтоб я перестал проситься и что я схожу после обеда; он сказал эти слова таким строгим голосом, какого я никогда не слыхивал, — и я
замолчал.
У меня вертелось на уме и на языке новое возражение в виде вопроса, но я заметил, что
мать сердится, и
замолчал; мы же в это самое время приехали на ночевку в деревню Красный Яр, в двенадцати верстах от Симбирска и в десяти от переправы через Волгу.
Мать, обняв Ивана, положила его голову себе на грудь, парень вдруг весь отяжелел и
замолчал. Замирая от страха, она исподлобья смотрела по сторонам, ей казалось, что вот откуда-нибудь из-за угла выбегут полицейские, увидят завязанную голову Ивана, схватят его и убьют.
Появлялись новые люди. В маленькой комнате Власовых становилось тесно и душно. Приходила Наташа, иззябшая, усталая, но всегда неисчерпаемо веселая и живая.
Мать связала ей чулки и сама надела на маленькие ноги. Наташа сначала смеялась, а потом вдруг
замолчала, задумалась и тихонько сказала...
Она покраснела, опустилась на стул,
замолчала. «Милая ты моя, милая!» — улыбаясь, думала
мать. Софья тоже улыбнулась, а Николай, мягко глядя в лицо Саши, тихо засмеялся. Тогда девушка подняла голову, строго посмотрела на всех и, бледная, сверкнув глазами, сухо, с обидой в голосе, сказала...
Он
замолчал. Когда
мать вышла в кухню, он сидел на полу, раздувая самовар. Не глядя на нее, хохол начал снова...
Пришли на кладбище и долго кружились там по узким дорожкам среди могил, пока не вышли на открытое пространство, усеянное низенькими белыми крестами. Столпились около могилы и
замолчали. Суровое молчание живых среди могил обещало что-то страшное, от чего сердце
матери вздрогнуло и замерло в ожидании. Между крестов свистел и выл ветер, на крышке гроба печально трепетали измятые цветы…
— Посмотрите, милые, посмотрите! — пробормотала
мать, заваривая чай. Все
замолчали.
Усталая, она
замолчала, оглянулась. В грудь ей спокойно легла уверенность, что ее слова не пропадут бесполезно. Мужики смотрели на нее, ожидая еще чего-то. Петр сложил руки на груди, прищурил глаза, и на пестром лице его дрожала улыбка. Степан, облокотясь одной рукой на стол, весь подался вперед, вытянул шею и как бы все еще слушал. Тень лежала на лице его, и от этого оно казалось более законченным. Его жена, сидя рядом с
матерью, согнулась, положив локти на колена, и смотрела под ноги себе.
— Господа! Это
мать Павла Власова! — негромко крикнул кто-то, и не сразу, но быстро все
замолчали.
Все
замолчали, смутясь, а
мать Людмилы сказала...
Мать умоляла дядю
замолчать.
Гордей Евстратыч
замолчал, подавляя душившую его злобу. Он боялся наговорить лишнего, надеясь уломать старуху более мирным путем. Начинать свадьбу ссорой с
матерью все-таки было неудобно…
Ответа не последовало. Мне жаль стало и ребенка и его
мать, подкинувшую его в надежде, что младенец нашедшим не будет брошен, и я взял осторожно ребенка на руки. Он сразу
замолк. Я решил сделать, что мог, и, держа ребенка на руках в пустынной, темной аллее, громко сказал...
Сильна
мать, что так долго боролась с отцом и победила его, но почему же и она и дети
замолкают, когда издалека послышатся гулкие приближающиеся шаги и вдруг, точно от предчувствия идущей тяжести, тихонько скрипнет паркет в этой комнате?
Евгений принял эти слова
матери как следующую ему дань и
замолчал.
Илья
замолчал, нахмурясь, а
мать напомнила ему...
Все
замолчали. Наблюдая за Натальей, Никита видел, что повесть
матери волнует её, она судорожно щиплет пальцами бахрому скатерти, простое, доброе лицо её, покраснев, стало незнакомо сердитым.
— Ты, бабка,
замолчи, мешаешь. —
Матери же повторил: — О чем ты думала? Пять дней? А?
Дети, прижавшись в углах, взглядывали на
мать и принимались реветь, потом
замолкали, опять взглядывали и еще пуще жались.
И наконец
замолчала совсем и молча, с дикой покорностью совалась из угла в угол, перенося с места на место одну и ту же вещь, ставя ее, снова беря — бессильная и в начавшемся бреду оторваться от печки. Дети были на огороде, пускали змея, и, когда мальчишка Петька пришел домой за куском хлеба,
мать его, молчаливая и дикая, засовывала в потухшую печь разные вещи: башмаки, ватную рваную кофту, Петькин картуз. Сперва мальчик засмеялся, а потом увидел лицо
матери и с криком побежал на улицу.
Ликовала Мать-Сыра Земля в счастье, в радости, чаяла, что Ярилиной любви ни конца ни края нет… Но по малом времени красно солнышко стало низиться, светлые дни укоротились, дунули ветры холодные,
замолкли птицы певчие, завыли звери дубравные, и вздрогнул от стужи царь и владыка всей твари дышащей и не дышащей…
И ни словечка ни с кем не вымолвил он на обратном пути в Комаров. Когда расселись по повозкам,
мать Аркадия вздумала было завести с ним разговор про Китежского «Летописца», но Василий Борисыч сказал, что он обдумывает, как и что ему в Петров день на собранье говорить…
Замолчала Аркадия, не взглядывала даже на спутника. «Пусть его, батюшка, думает, пусть его сбирается с мыслями всеобщего ради умирения древлеправославных христиан!..»
Замолчала Манефа… Никто слова ей в ответ…
Матери крестились и шептали молитвы.
Мать Евсталия
замолчала и ушла в угол, заметив, что игуменья маленько на нее осерчала.
Замолкла. А в тишине еще слышен веселый младенческий смех Дуни, по-прежнему она играет ленточкой на груди
матери. И при звуках ангельского веселья малютки-дочки к ангелам полетела душа непорочной
матери.
Замолкла на минуту и потом, прижав голову к коленам
матери, тихо продолжала сердечную исповедь...
— Мне сегодня ночью снилось. Вхожу я к твоей
матери на балкон. Ты сидишь с нею. Когда я вошла, вы
замолчали, ты вышел. А она странно взглянула на меня и говорит: «Мне нужно с тобою поговорить», и смотрит так серьезно!.. «Боре очень тяжело жить с тобою. Все, что ты ни скажешь, все так банально, неинтересно. Все его так раздражает… Неужели ты сама не чувствуешь, что ты ему не пара?» И во сне мне так тяжело стало, так обидно, обидно… Я проснулась и плачу… Зачем, зачем ты мне этого прямо сам не сказал?
Софья Александровна будто и не заметила прихода своего мужа, и лишь маленькая Лида произнесла «папа», но
замолчала под строгим взглядом своей
матери, и таким образом в самом начале была остановлена в проявлении своих дочерних чувств.
Княжна Людмила заметила, что поставила этим вопросом свою
мать в неловкое положение, пристально поглядела на нее и
замолчала. Она сообразила.
— Слышу… — сконфуженно сказала Фанни Михайловна.
Мать и сын
замолчали.
Борис
замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на
мать.